– Давай! Немного ещё! Подтолкни его! – кричали ему с высоковатого берега. Кир удерживал одной рукой Степана, а второй из последних сил вцепился в каменистый выступ, не давая течению их унести. Он отлично понимал, что если и сможет подтолкнуть Стёпку вверх, то при этом его самого уже перехватить не смогут. Силы были на исходе, разбитые о камни руки онемели, предплечье залито кровью, которая слизывается ледяными языками воды.

– Оставь его. Ты не сможешь его спасти, спасайся сам, – зашумело в ушах. – Разожми правую руку, отпусти его, он, может, уже мёртв, может, даже живой водой его не спасти. А ты жив, хватайся за выступ обеими руками и тебя вытащат! И никто не обвинит тебя! Ты сделал всё, всё что мог! Разожми правую руку! Ты ранен, ты окоченел, ты не можешь больше… Разожми правую руку… Отпусти его…

– Я не могу! Я не могу его бросить! – простонал Кир, и из последних сил подтолкнул вверх ставшее немыслимо тяжелым в мокрой одежде тело Степана. Того сразу же подхватило множество рук, а Кира унесло течением дальше, туда, где берег становился совсем крутым, а вода ревела, словно загнанный дикий зверь.

– Нет! Кир! – царевич Вячко гнал коня, пока перед ним не возникла отвесная скала. – Нет!!!

Катерина видела всё, что случилось и даже больше, она увидела, как закашлялся Степан, когда его положили на берег и перевернули лицом вниз, видела, как пытается удержаться на поверхности Кир, но сил у него всё меньше и меньше. Темноволосая голова погружалась в воду, и Катерина непроизвольно задерживала дыхание, пока он не выныривал вновь, но было понятно, что долго ему не продержаться! Воронко ринулся вниз и летел, почти касаясь воды. Конь увидел Кира, снова уходящего под воду, рванул вперёд, зубами успел прихватить его одежду и выдернуть вверх, закинув себе на спину. Катерина вцепилась в мокрый и ледяной кафтан Кира обеими руками, обняла его, удерживая на конской спине! Воронко в три прыжка достиг плоской скалы, где можно было расположиться, и бережно спустил Кира на землю под высоченными соснами.

– Кир, как ты? – Катерина осторожно снимала с него кафтан, превратившийся в драную тряпку от ударов об острые камни, потом поняла, что снять, так чтобы не потревожить друга, она не сумеет, выудила ножницы из сумки, и попросту срезала эти лохмотья, бережно отстегнув пёрышко-пряжку. – Кир!

– Катька? Ты? Откуда ты тут взялась? Да, и вообще, где мы? – Кир попытался голову поднять, но она сильно кружилась, да и руки не очень-то слушались. Тут же подвернулся локоть, и он чуть с не грянулся затылком о камень. Хорошо, что Катерина успела поймать его за плечи.

– А тебе не кажется, что ты сегодня уже достаточно об камни бился? – она пыталась не заплакать, старательно изображая деловитость. – Не волнуйся, Степан жив. Я видела.

– Слава Богу! – Кир закрыл глаза.

– Да. И ты его спас! – Катя потянулась было к приготовленным флаконам живой и мёртвой воды, но Воронко фыркнул:

– Люди видели, что он поранился. Будет очень странно, если вернётся он абсолютно целый и невредимый. Тем более, что царь и царица точно пошлют лекарей, чтобы его осмотреть.

– Да, Воронко прав. Спасибо тебе большое за совет, а главное, за то, что вытащил. Если бы не ты, я бы уже рыб кормил! – Кир повёл плечами, определяя, где не болит. Не нашел такого места, вздохнул и с трудом сел. Замёрз в ледяной воде так, что зуб на зуб не попадал. Катька тут же набросила на него тёплый плащ.

– Ладно, тогда тебе придётся выдержать мою перевязку. Ты даже переодеться сразу не можешь – рука ранена.

– Потерплю, – Кир поднял голову и прижмурился. Солнце пробивалось сквозь сосновую хвою, слепило короткими яркими лучиками глаза, и, несмотря на то, что болело всё, и чудачка Катька, буквально не дыша, бинтовала ему руку, он себя давно так хорошо не чувствовал. Словно страшный поток внизу отшелушил с него все его мучения, метания, глупые мысли, зависть, а вдобавок ещё и дикое чувство вины перед Степаном. Он покосился на Катьку. Старается, аккуратно заматывая его предплечье длинной полосой ткани.

– Кать!

– А? Что? Больно? – Катя осторожно завязывала бинт.

– Нет, что ты! Всё отлично. Я это… Я хотел сказать… Спасибо!

– Да ладно тебе, я-то что, это всё Воронко.

– Нет, я сейчас не про это. Я о том, что у ручья было… – Кир помялся. – Я не знаю, понял бы я сам, что она такое? Скорее всего, нет. Мне погано очень было. А что со мной, не соображал. Кать, пока тут Степана нет, я хотел тебе сказать, что ты мне стала не просто другом. Я всегда мечтал иметь сестру. Нет, я знаю, что у нас есть родство, ну отдаленное… Но это очень уж отдаленное, – он запутался, замолк.

Катерина слушала, слушала. – Кир, ты понимаешь, что ты сейчас делаешь? – наконец не выдержала она. – Ты начал говорить слова побратимства. Ты в них уверен?

– Я? Да! А ты? Может, тебе не хочется? – он бы никогда не решился с Катькой заговорить на эту тему, если бы не то, что он пережил только что в реке. Адреналин пьянил, словно настоявшийся мёд, но Кир вдруг перепугался, что навязывается. Он всю жизнь страшно боялся собственной ненужности, боялся, когда ругались и расходились в разные стороны родители, а он оставался один. И когда они развелись окончательно, тоже боялся. Это немного поутихло, когда он попал в Лукоморье и подружился со Степаном и Катькой, но после того, как Степан стал официальным Катькиным спутником, нахлынуло снова. Опять он получается лишним! К тому же он вспомнил, что Катька говорила, когда они со Степаном надумали побрататься. Что это очень серьёзный шаг и навсегда! Он совсем смутился, сообразив, что она точно не захочет! Зачем ей это?

– Вот дурень-то! – Катерина обняла его за плечи, сказала чётко и ясно. – Ты мне брат! Настоящий брат и близкий мне человек! Я хотела это сказать уже давно, но боялась, что тебе это не нужно.

– Мне? – Кир чуть отстранился и с таким изумлением на неё посмотрел, что она рассмеялась. – Мне не нужно? Я так хотел это услышать! Мне так нужно! Ты мне сестра… – что-то изменилось, он это понял. В его жизни ясно и определенно возникло абсолютно четкое понятие «сестра»! Катька.

Воронко кивнул головой. – Я давно видел, что дело к этому идет. Правильно сделали!

– Ой! Степан! – вскинулась Катерина. – Он же не знает, что ты жив!

– Ёлки-палки! – Кир попытался было вскочить, и взвыл. Болело всё!

– Нет, братец, ты так не скачи, раз уж тебя сказочной водой не обрабатывали. Давай-ка потихоньку, – Катька приобняла его и помогла дойти до камня, с которого Кир забрался на спину Воронко. Пряжка, пристёгнутая к поясу, уже заменила на нём одежду, Катерина села за ним, решив, что так лучше Кира придерживать, если что, и Воронко взвился в воздух, унося брата и сестру прочь.

Степан сидел, прислонившись спиной к камню, и тупо смотрел на реку. Он никак не мог уяснить, что Кира нет в живых. Поначалу он попытался было рвануться за ним, но его не пустили силой. Куда там! Голова раскалывается от боли, на виске рана, сам весь битый о камни! Да, никуда бы он не доплыл, разве что сразу на дно. Но как же так? Кир! Побратим, только что спасший ему жизнь! Он не может быть мёртв. Он, Степан, точно бы чувствовал это! Или нет? Может, Киру и не было больно? Он просто перестал бороться, ушел на дно и всё? Степан схватился за голову. Он вспоминал, как тонул сам, вспоминал холод, охватывающий тело, пузыри воздуха, уходящие вверх…

– Степан, мы его ищем. Отряд поехал в объезд к… – Вячко замялся. Степан выглядел плохо, и то, что ему предстояло услышать, его уж точно не порадует!

– Куда?

– К водопадам. Они не очень высокие. Но…

– Ты можешь мне по-человечески сказать? – Степан сердился. Он чувствовал, что у него хотят отнять последнюю надежду.

– Ну, могу. Короче, там никто не выплывал ещё живым, прости. Под водопадами на дне камни, – Вячко выпалил это одним духом и замер, глядя на Степана. Тот и так бледный был, а сейчас вовсе стал словно снег! И тут заорали оставшиеся с ними люди! Заорали и радостно стали тыкать пальцами в небо.