— О чем она, Гор?
— Не имею понятия. Набралась мудрости в чужих мирах.
— Это не мудрость. Если вы такие умные, то скажите, где плиты? — повернувшись к Киарану, раздраженно проворчала, — и завязывай здесь дымить, меня уже тошнит от этого запаха.
— Гор, я тебе сочувствую…
— Иди к черту.
И все-таки она вернулась во дворец. Они долго спорили. Уже ушли Киаран и Велех, солнце давно перевалило за полдень, а Ева все доказывала, что это последний раз и если она не узнает, где плиты, то идет к Хитки.
— Как бы я не хотел, чтобы ты так же оставалась в забытьи, но слишком опасно возвращаться.
— Церон очень самоуверен, Гор. И ты это знаешь. Падок на обожание женщин…И я не хочу вспоминать.
Смерив Еву недовольным взглядом, тот повернулся к окну.
— Гор, там настолько все плохо было?
В глазах Гора застыло нечто необъяснимое. Какая-то неприкрытая тоска и горечь, столь не характерная для вечно чересчур самоуверенного сокольничего.
— Ты предал ее, Эвиту?
— Какой смысл это обсуждать? Если ты даже не уверена, чужая она тебе или нет.
Внутри тоскливо заныло.
— Это…Да это не важно.
Хлопнув ладонью по столу, тот вскочив, оказался рядом и навис угрожающей горой.
— Я сполна расплатился Эви, — в глазах промелькнула смесь ярости и обиды, — ты тоже времени даром не теряла. Вышла замуж, устраивала личную жизнь.
— Я ничего не помнила! И он умер. — Чувствуя как на глаза накатывают горячие слезы, выкрикнула ему в лицо Ева.
В плечи вцепились стальные руки и подтянув к себе так, что пришлось почти на носочках стоять, Гор гаркнул в ответ, буквально замораживая той болью, что искрилась в амаранте глаз.
— А я помнил. И жил. — Темные глаза остановились на ее губах и ей стало по черту на претензии, — если вспомнишь…Возможно опять сбежишь. И снова буду искать тебя.
Она сама потянулась к нему, скользнув ладонями по твердо сжатой челюсти, скулам, чувствуя, как под пальцами расслабляются мышцы. Гор не раздумывал, мгновенно ответив горячими поцелуями на лице, шее…
— Один час, Гор и я возвращаюсь во дворец.
— Ты удачно нашла время выпрашивать.
Как только она появилась в крыле, где обитали фрейлины, за ней темной тенью, нарисовалась Руанет.
— Ваш хозяин слишком много себе позволяет. Врывается и уводит фрейлину его величества…
— Ключевое слово тут, Руанет — хозяин.
Ева делая вид, что жутко занята перекладыванием многочисленного тряпья, намекнула Руанет на противоречивость в ее словах.
— На данный момент, вы исполняете обязанности при дворе. Этот сезон очень насыщенный — много приемов и встреч с гостями из дальних земель. А у вас выходные, через каждые два дня.
Ева выпрямившись, с насмешкой глянула на пыхтевшую негодованием начальницу фрейлин.
— Вот этим я и собираюсь заняться. Вы можете идти, я переоденусь и спущусь в главный зал. Хорошо Руанет?
Как только дверь захлопнулась, Ева натянув платье, щеткой попыталась привести в порядок волосы. Взгляд то и дело останавливался на круглом плоском переговорнике. Отцепив его от шлема, Гор сунул ей эту штуку, приказав в случае чего дать понять, где возможно находятся плиты или на случай опасности. Засунув его в потайной карман, и в последний раз удовлетворенно окинув себя взглядом отправилась на очередной прием.
Сегодня только свои. Если так можно было выразиться. В зале смеялись, пили шампанское, злословили и веселились знакомые лица. Можно даже сказать небольшая дружеская вечеринка. Не слушая щебетание подошедшей Лейши она скользила взглядом по залу в поиске Церона.
— Мы потеряли тебя. Ты так внезапно пропала.
— Да.
Та потянула ее туда, где обычно располагался император. Промелькнуло лицо Сампайо, значит, скоро появиться император.
— Гор сумасшедший, да. Тяжело, наверное, с ним? — вздохнула Лейша сочувственно, но в следующую секундо с хитрецой в голубых глазах прошептала, — но красив, этого не отнимешь. Он так пыхтел злостью, когда шел за вами…
— Вы вернулись, прекрасная Ева.
— Да, ваше величество, — повернулась на самодовольный, вкрадчивый голос Церона и на его жест, приглашающий ее в смежную, соседнюю комнату, приняла руку императора.
— Уйдем на несколько минут от лишних глаз.
— Да, ваше величество.
Как только дверь закрылась и они оказались в небольшой гостиной, Церон приник к ее шее губами.
— Мне нужно спасти вас от него, Ева. Это непостижимо, что он себе позволяет.
— Я не думаю, что меня нужно спасать, ваше величество. — Ева внимательно посмотрела в глаза императора, лихорадочно думая, что происходит в этой голове.
Вокруг черти что творится — заговор против него, страна на грани войны с лангратами, недовольство подданных, а он по углам с фрейлинами обжимается.
— А меня нужно, Ева…Внутри меня пожар, адский огонь потушить который не хватить и моря сайконгского.
Витиевато, — отчужденно подумала Ева и рассеянно перепрыгивая взглядом по роскошным диванам, изысканным статуэткам, пока пыталась как можно больше ограничить движение жадных рук императора. И банально. Огонь в нем, видите ли, водой не затушить…Объятия пылкого Церона становились все более тесными и активными, а Ева все больше хмурилась…Огонь, под толщей воды…настолько сильный, что не гаснет, но частички его души не могут проникнуть через противоположную его сущности стихию…О, боги!
Резко отпрянув, Ева уставившись на удивленного императора, неуверенно промямлила.
— Нас потеряют…
— Плевать. Какое мне дело до всех, — ухмыльнулся Церон и сделал попытку поцеловать.
— Я так не могу, ваше величество. Так откровенно…
Он недоволен, он очень недоволен, но именно сейчас ей стало абсолютно все равно, что она оскорбила главу государства своим отказом. Проклиная, что отказалась по настоянию матери ходить в драматический кружок в девятом классе, Ева, прикоснувшись пальцами к виску, попыталась симулировать.
— Мне что-то нехорошо. Я когда переволнуюсь, у меня так голова начинает кружиться.
— Ева…
— Ева…
— Мне нужно вернуться к себе. Я отдохну, приду в себя и вернусь к вам, — с досадой отмечая, как начинает хмуриться Церон, она выдохнула, — я вернусь на всю ночь…
Она пулей летела по коридору, а от роя взволнованных мыслей набатом стучало в висках. Переодевшись, и осторожно выглянув из комнаты в пустынный коридор, она спешно направилась через многочисленные пролеты и переходы. О, боги, как все очевидно и просто. Даже удивительно, почему Гор с Кастром не догадались. Только убедится, только проверить свою догадку и можно линять с этих хором, навсегда забыв об императоре и его удушливых объятиях…
Повернув к галерее, где есть выход на террасы, быстро проскочила к мостикам. Еще бы теней там не было.
Вот показался залитый светом купол оранжереи, снова поразив своими размерами и видом на фоне темно-фиолетового неба.
Остановившись на пороге и задыхаясь от бега, она ощупала взглядом стены и осторожно продвигаясь вдоль зеленых, усыпанных цветами рядов, заставляла себя не смотреть вверх. Замерла, словно рассматривала великолепный, пышный бутон и включила на полную катушку свое чутье. Нет, сегодня она здесь одна. Иначе она не жрица Белой реки, если теней Церона учуять не может. Тогда, на улице, Ева быстро заметила их. И в первый раз здесь, в оранжерее, что оказывается так привлекала Эвиту. Дошла до самого конца, до куста с белыми ладошками. Слезы Кахоми…
Развернувшись, Ева, наконец, успокоенная тем, что абсолютно одна, позволила направить взгляд вверх. Зачем висеть пустым подвесам, для красоты? В море солнечного света, что заливал это место круглые сутки. Днем — естественное освещение, ночью — лампы, имитирующие лучи светила. Уткнулась взглядом в подвес с краю, ближе к стеклянной стене, чуть скрытый от посторонних глаз двумя другими, но зато освещенный со всех сторон, даже снизу, вторым рядом ослепительных ламп.
