Дряной день. Сразу было понятно, еще с утра, когда она сидела в постели и ждала пока скачущее диким галопом сердце от резкого неприятного пробуждения, наконец, успокоиться и даст начать утренний ритуал, сборы на работу. Странный, неприятно прилипший сон спутал все с самого утра. В навязчивом кошмаре, она раз разом прокалывала насквозь палец тонкой блестящей иглой. Причем снизу вверх и острие омерзительно сдирало и ноготь…Ева содрогнулась от противной картины. В детстве ей не нравился момент в любимой сказке, про спящую красавицу, там, где принцесса уколола палец о кончик проклятого ведьмой веретена. Представляла, как медленно двигается тонкая белая рука к зловеще поблескивающему металлу. Следом вспыхнула кровавая картина из сна…Фантазия разыгралась и услужливо преподнесла продолжение — принцесса не осела мягко на пол, уснув спокойным в розовых лепестках сном в ожидании поцелуя прекрасного принца, нет — ее хлестко откинуло на черный глянцевый пол, выбивая из глаз сноп искр от жгучей боли, где белые нити веретена, стремительно скользнули вдоль ее тела, образуя белый искрящийся кокон. Под удивленными, не верящим происходящему, предельно изумленными лиловыми омутами…Она кричит, как же громко и пронзительно она кричит…

Ева, чертыхнувшись, вздрогнула и, ошарашенно моргая, вгляделась в мутное окно, различила непривычный пейзаж. В рассеянном состоянии, с гулко бьющимся сердцем от странного видения, направилась к выходу, она пропустила свою остановку.

— Привет. А куда? Ну можно, надоело дома торчать, — в ответ из телефона раздалось торопливое кудахтанье Марины. Намечался небольшой сабантуй в маленькой забегаловке и Ева, уставшая от удручающей тишины квартиры, потянулась в стол за косметичкой.

Все тело вибрировало в такт громкой, жесткой музыки. Оперевшись о столешницу, Ева с задумчивым интересом осматривала собственное отражение. Уже две недели она ходила с экстремально короткой стрижкой, светлые, почти белые волосы с холодным подтоном… если немного отрастут, станет совсем похожа на Катю Перри в ее смешном клипе. Медленно провела ладонью по непривычному ежику волос.

Рядом деловито процокала стройная длинноволосая брюнетка и водрузив элегантную сумочку на стол, забавно гримасничая пухлыми губами, наносила свежий слой ярко красной помады. Эва наблюдала за брюнеткой не боясь, что ее навязчивое рассматривание заметит девушка. Уж очень та была занята собой.

А вот дальше, Эва увидела то, отчего ее коротко стриженные волосы наверное реально встали дыбом. По черному гладкому кафелю туалетной комнаты, к ногам девушки тянулся тонкий бело-серебристый ручеек…Просто из противоположной стены. Достигнув высокой шпильки черных туфелек черноволосой красавицы, ручеек скользнул змеей вверх, по стройной ноге, затянутой в черную сеточку, по заднице, красиво очерченной кожаной юбкой и вверх по изящному изгибу спины. Белый ручеек — змейка нырнув в черный блеск волос уж показался у другого плеча, образовав своего рода петлю на шее брюнетки. Здесь, Ева, наконец, очнулась и, осипшим от увиденного голосом обратилась к девушке, вокруг которой сжималась серебристая ловушка.

— У тебя…там… — Ева, с расширенными от ужаса глазами, показала рукой на шею и та, нахмурившись, опустила ярко голубые глаза, на свою грудь. По тому, как брюнетка бросила затем недовольный взгляд на нее, было понятно — то, что сейчас обвивалось вокруг ее шеи, видит только она, жертва оставалась в слепом неведении.

Пока брюнетка стреляла льдистым взглядом на Еву, вполне логично думая, что наткнулась на перебравшую телку, которых здесь пруд пруди в это время суток, ошарашенная Ева повернулась туда, откуда появилась странная то ли веревка — но ведь она не могла так двигаться, то ли такая длинная змея.

Штука появилась из стены, вот просто из облезлой, когда-то белой стены. Ева увидела, как по ослепительно серебристой фигне прошла дрожь напряжения. Своеобразное лассо натянулось. Рывок. Ева вскрикнула, отпрянув от вздрогнувшей, словно эпилептическом припадке брюнетки. Лассо дернули в сторону противоположной стены, откуда оно извиваясь и вылезло…но вместе с тенью, выпрыгнувшей, словно вытолкнутой со страшной силой из тела голубоглазой. Черную тень девушки протащило назад до стены за секунду и его буквально затянуло в ту точку, гду утопал второй конец этой страшной штуки.

У нее были широко распахнутые, красивые глаза, из которых теперь ушла жизнь. Вот так разом. Почему-то это напомнило Еве, как ее отец, одним сильным рывком, выдергивал из громадного, как ей казалась, маленькой совсем девчонке, пойманного нелегально в водах северной реки осетра, спиной мозг. После правильно сделанных надрезов мозолистыми, опытными и сильными руками главы семьи, белый, красивый жгут словно живой дергался в его руке. Вот такие странные ассоциации, полное отупение. Ева очнулась от дурацкой, неуместной сейчас картинки из далекого детства, только тогда, когда с тихим стуком, брюнетка осела на черный кафель.

Сделав шаг к светлой фигуре на темном, Ева наклонилась над девушкой. Мертва — это она сразу поняла. Голубые глаза брюнетки бесконечно наивно и удивленно смотрели в потолок и в их плоской синеве отражались полосы неживого света от диодной лампы. В зеркале черного пола, Ева увидела собственное, незнакомое, испуганное отражение и глупо взъерошенные волосы.

Из — под ее макушки выросло другая темная фигура. Кто-то за ее спиной, также как и она склонился над телом девушки. Во всю силу легких она закричала и, не оборачиваясь, дернулась к выходу. Распахнула дверь…в лицо ударила волна грохочущей музыки и запахи разгоряченного массовым весельем зала. На их столе пьяная Маринка в ярко красном платье танцевала свой фирменный тверк.

Оно стояло позади нее. По напряженному позвоночнику, щекотно пробежала стайка мурашек. Кожа обнаженного затылка ясно ощущала чье-то легкое, совсем спокойное дыхание и следом, то, от чего подкосились и так слабые ноги в неудобных, таких дурацких туфлях и от чего Ева, наконец, потеряла сознание — дыхание у левого уха…горячее…и тихое, леденящее до ужаса — БЕЕГИИИ…

— Я честно говоря вааще охренела! ¬— уже минут двадцать трещала Марина, через каждые пару фраз вставляя, как она охренела.

— Да.

— Передоз сказали, ¬- известила подруга, и с интонациями знатока добавила, — вот что наркота делает, везде этот хлам. Куда уж лучше. По нашему, по-простому, просто выпить хорошей водочки и оттянуться.

О, да — про себя отметила Ева, сморщившись от очередной острой волны мерзкой боли. Вчера она выпила совсем немного и начинающаяся мигрень была скорее последствием происшествия в женском туалете. Вызов полиции, длительный допрос, усталые опера и опухший криминалист равнодушно перешагивающие через лежащее на холодном полу тело брюнетки. Как сломанная кукла. Глаза в потолок, в их бесконечной бледно-голубой глубине — удивление, такое безграничное, что Еве аж самой захотелось узнать, до противного зуда, его причину.

И тут же, с сарказмом ответ самой себе — будешь тут удивляться, сходила в туалет накрасить губы… н-да.

— Ты как там, что молчишь? — скорее для приличия равнодушно спросила Маринка.

— Нормально. — ответила рассеяно невпопад Ева и осторожно скользнула бледными дрожащими пальцами по стеклу, с обратной стороны лил сплошной поток воды, искажая очертания двора, цветных форм детской площадки и деревьев, дождь зарядил на несколько часов. — А ты там ничего странного не заметила, ну, когда я грохнулась в проходе? Ну рядом со мной может… нет?

На том конце сопение болеющей с жуткого похмелья любительницы тверка сменилось мычанием, стало быть вспоминает. Ага, вспомнит, танцы на столе она вспомнит — вяло промелькнула мысль, тут безнадежно.

— М-м-ммм…а что там может быть необычного, клуб, тусня, девка да наркота — молодежь, ужасно все конечно, но… — да, все у Маринки просто и легко, та продолжила — скорее удивила твоя реакция, ведь трупы ты не раз видела, хотя Ев, я понимаю, это после Виталика…нужно переждать, отдохнуть, а лучше бы взяла без содержания, да махнула куда-нибудь.