– Угадали, – ответила женщина. – А вы, наверное, Лев Иванович Гуров, которого хозяйка вчера ждала?
– Так и есть, – кивнул сыщик.
– Вижу, Лев Иванович, вы человек ранний, – заметила экономка. – Из тех, кого называют «жаворонками». Видимо, вы и завтракать любите рано. Может, мне вам завтрак прямо сейчас предложить? Я могу что-нибудь соорудить по-быстрому…
– Нет-нет, я совсем не голоден, – заверил ее Гуров. – Лучше пойду погуляю до завтрака. Как я понял, здесь прекрасный парк, мне вчера сказали, что в штат прислуги входит садовник…
– Да, у нас есть свой садовник, его Никитой зовут, – ответила Лена. – Вы его, может быть, встретите. Он тоже рано на работу приходит, как и я. А насчет парка – он у нас не очень большой. Ведь тут лес кругом, Игорь Сергеевич, когда был жив, любил по лесу гулять.
– Вот как? – Гуров слегка удивился. – Парк небольшой, но садовника все равно содержат… Странно… Скажите, Лена, а вы давно работаете у Кирилловых?
– А с того самого времени, как этот дом построили. То есть полтора года.
– И как вам работается? Конфликтов нет?
– С какой стати должны быть конфликты? – вскинула брови экономка. – У нас с хозяевами прекрасные отношения. Надеюсь, они такими и останутся.
– Значит, вы не собираетесь уходить от Светланы Павловны?
– Нет, зачем мне уходить?
– Ну а как же все эти странные явления, которые у вас в доме происходят? Ведь мне и Игорь Сергеевич о них писал, и вчера водитель Юра рассказывал. То у вас двери начинают сами собой открываться, то кровавые пятна на стенах появляются, то посуда падает… Вас это разве не пугает?
– Да, вещи тут и правда странные происходят, – вздохнула экономка. – Что посуда падает – это я сама не раз видела. И детские рубашонки, платьица с кровью на них на лестнице находила. От всего этого оторопь, конечно, берет. Но будет ли мне лучше в другом месте, у других хозяев? Может, у них характер окажется плохой? Знаете, какие грубые, злые люди бывают? Будут тебя унижать, хамить… Как об этом подумаешь, так и начнешь взвешивать – что хуже: нечистая сила в доме или людская грубость? Лично мне от этой нечистой силы никакого особого вреда не было. Так что я пока подожду уходить.
– Что ж, думаю, это правильное решение, – сказал Гуров. – Вижу, что вы, Лена, разумная женщина. Да и повариха, наверное, хорошая. Скоро я это узнаю. А пока все же пойду, прогуляюсь по парку.
Утро оказалось не такое чудесное, как вначале казалось, выглядывая из окна. Небо на востоке хмурилось, тучи поднимались все выше, пропуская лучи уже вставшего солнца. Впрочем, Лев не собирался любоваться красотой восхода. Ему хотелось осмотреть окрестности дома, а еще познакомиться с одним человеком, имевшим отношение к семье Кирилловых, – садовником Никитой.
Парк вокруг усадьбы оказался действительно не таким роскошным, как сам дом. В основном его образовывали деревья, характерные для юга, – сосны, дубы, кипарисы, кусты рододендрона и лавра. Все это вместе с цветниками создавало радующее глаз сочетание. «Вкус у здешнего садовника явно есть, – подумал Лев. – И за парком хорошо ухаживает. Но где же он сам?»
Гуров еще раз свернул, выйдя на северную сторону дома, и тут увидел человека, копающего садовую грядку. Очевидно, это и был Никита. Он подошел ближе и громко произнес:
– Здравствуйте!
Человек, копавший землю, разогнулся и повернулся к нему. Теперь его можно было хорошо разглядеть. Первое, что бросалось в глаза в облике садовника, – его уродство. Вследствие полученной, очевидно, травмы левая сторона лица выглядела обожженной, красной и была покрыта шрамами, какие бывают от заживших сильных ожогов. Глаз садовника нельзя было разглядеть – их закрывали очки с затемненными стеклами. На вид Никите было лет сорок пять, а может, и пятьдесят.
– Добрый день! – ответил он на приветствие и больше ничего не произнес. Так и стоял молча, опираясь на лопату.
Пришлось Гурову самому представиться и объяснить цель своего появления в доме. И вновь садовник не произнес ни слова, только молча кивнул в знак того, что понимает, о чем идет речь. «А он, однако, не из говорливых», – подумал Лев. Надо было брать инициативу в свои руки, и он спросил:
– Вы знаете, что вчера случилось с вашим хозяином?
– Конечно, знаю, – ответил садовник. – Упал ночью с лестницы, покалечился, оттого и умер.
– А вы где были той ночью?
– Где же мне быть? Дома, конечно. Я в деревне живу, в Ключах.
– А может кто-нибудь это подтвердить?
– Нет, никто. Я один живу, жены и детей нет. Хотя погодите, я, когда спать ложился, вышел белье развесить, и меня сосед видел, Лешка Кузьмин. Мы с ним еще парой слов перемолвились. А после, до утра, – нет, никто меня не видел и я никого.
– Вы слышали, что ваш хозяин жаловался на странные явления в доме?
– От него самого? Нет, мне он ничего такого не говорил. А вот Юра, шофер, – тот говорил. Предметы, говорил, летают, голоса какие-то… В общем, всякие чудные вещи.
– Ваш хозяин, Кириллов, полагал, что в доме поселилась нечистая сила. Он даже думал, что на его дом наложено какое-то проклятие. А вы что об этом думаете?
– Что мне об этом думать? – пожал плечами Никита. – Я в доме не живу, я тут, в парке, живу, а в дом вообще редко захожу. Сам я этих чудес не видел. Но если хозяин говорит, что лампы летают, значит, так оно и было.
После недолгой паузы Лев снова заговорил:
– Значит, вы много работаете в парке? Но парк в усадьбе не такой уж большой. Зачем же в таком случае держать садовника? Или у вас все-таки есть работа в самом доме?
Никита смутился – это произошло в первый раз за время их беседы. Он переступил с ноги на ногу, помялся, а затем сказал:
– Да, тут я запамятовал. Верно, есть у меня работа в доме. Ведь Игорь Сергеевич хотел там зимний сад устроить. Вот я и устроил…
– Это тот, что на крыше? – уточнил Гуров.
– Не только на крыше. Там – как бы запасной. А главный сад – он за гостиной и поднимается на два этажа. Вы еще не видели?
– Нет, не видел, – признался Гуров. – Но чувствовал, что такой сад должен быть. Значит, в доме вы бываете не так уж редко. Стало быть, должны что-то видеть, слышать. Тогда я повторяю свой вопрос: что вы думаете о странных явлениях в доме, о якобы наложенном на него проклятии?
Садовник глубоко вздохнул. Видимо, ему не хотелось разговаривать на эту тему. Но он все же преодолел себя и произнес:
– Ну да, чертовщина там творится. Самая настоящая чертовщина! Бывало, вожусь я в зимнем саду, поливаю или подкормку вношу. И слышу, как в другом конце сада кто-то вроде тоже возится. Ну, вроде как второй садовник появился. Я, конечно, встаю, иду туда. А там никого! Только моя лейка на полу стоит, и в нее кто-то воды налил. А я точно знаю, что еще не наливал. Или, допустим, войду в дом, только два шага по прихожей сделаю – ну, по холлу, если правильно говорить, – и тут слышу, как у меня за спиной кто-то вроде дверь входную запер. А ведь я ее не запирал! И так несколько раз.
– Да, явления странные, – задумчиво протянул Гуров. – Но вредного для вас вроде ничего не случалось, не так ли?
– Вредного? Да, пожалуй, вредного действительно ничего не было, – согласился садовник.
– То есть весь вред достался хозяину, Кириллову. И что вы об этом думаете? В чем причина всей этой чертовщины?
– Не знаю я! – беспомощно развел руками Никита. – Откуда я про такие вещи могу знать? Мое дело – полив, подкормка, привой, подвой, все такое прочее. Может, у него, у Игоря Сергеича, какой грех на душе имелся, вот нечисть на него и ополчилась.
– Грех? – переспросил Лев. – Да, возможно, возможно… А скажите, Никита, где вы такой ожог получили? Это ведь у вас на лице след от ожога, верно?
– Да, все правильно, тут вы угадали. Я в Омске на химкомбинате работал и там в аварию попал. Кислота из котла вырвалась, на трех человек попала. Бригадира так обварило, что он не выжил, еще одной женщине на ноги плеснуло. А мне вот левую щеку и подбородок сожгло. Спасибо, врачи большую часть кожи вылечили. Красоты не стало, но жить можно. После этого я уж со всяким вредным производством покончил, переехал сюда, садоводством занялся.
