— То есть человек искренне думает одно, а говорит другое? — поразился Лёха.

— Можно и так сказать. Но иногда мысли из подсознания можно почувствовать. Вот в случае с твоей мамой у меня это и получилось.

— Это неправильно! — вдруг возмутился Лёха.

— Что неправильно? — удивился Ковалёв.

— То, что вы говорите! Про какое-то непонятное подсознание. Я думаю так — у человека есть рассудок и сила воли. И этой силой воли человек подчиняет себе события. Вы просто не проявили воли. Наверное, это неприлично с моей стороны, в первую очередь — по отношению к моему отцу. Но если бы вы тогда проявили волю, то вы были бы вместе.

— А моё мнение тебе неинтересно? — продолжала улыбаться Мария.

— Ну… — смутился Лёха.

— А может, это было не предчувствие будущего, а сигнал моего подсознания? — предположила Мария.

— Ну хорошо, — неохотно согласился Лёха. — Но вот с тем, как вы выполнили своё задание, я не согласен.

— Я тебе не рассказала, откуда у меня мои ордена, — перебила его мать.

— Что значит «откуда»? — удивился Лёха. — Тебя ими наградили.

— Ты не понял. Я говорю о том, как они оказались у меня.

Ковалёв с интересом слушал её.

— Мне их передал Арнольд Оскарович, — продолжила Мария.

— Когда он успел? — удивился Ковалёв.

— Мы с ним встретились лет 10 назад, в тот день ещё были выборы президента. Он поджидал меня на выходе с избирательного участка.

— Вот это номер! — поразился Ковалёв. — Это сколько же лет ему тогда было?!

— Он выглядел чуть моложе, чем ты сейчас, — прикинула Мария.

— Я знаю! — перебил её Лёха. — Алексей Викторович, на тех перфокартах, что вы мне дали, был расчёт перехода из 12 марта 1969 года в 12 марта 1999 года. Это расчёт его перехода.

— Это ещё не всё, — перебила сына Мария. — Он мне намекнул, что имеет отношение к происходящему. А именно — к выдвижению и избранию Путина.

— В таком случае у него кое-что получилось, — согласился Ковалёв. — Что бы ни говорили, но за последние годы порядка стало больше. Машка, выходит, ты не зря работала! И наградили тебя не зря.

— Это что же получается? — воскликнул Лёха. — Значит, существует какое-то теневое правительство? Которое тайно определяет будущее страны?

— Выходит, не только тебе хочется изменить будущее, — улыбнулся ему Ковалёв. Но Лёха сделал из этого свой вывод.

— Это означает, что раз получилось у них, то получится и у нас!

— А ты не хочешь объединить с ними усилия? — спросил у него Ковалёв.

— С кем? С этим таинственным Арнольдом Оскаровичем? Где же я их найду? А самое главное — они не смогли предотвратить распад Советского Союза. А мы сделаем то, что не получилось у них!

— Вы — это кто? — усмехнулся Ковалёв. — Пойми — тогда, в 1968-м, за этим стояло одно из самых могущественных государств в истории. Которое могло запустить человека в космос, сделать ядерное оружие, подводные лодки, сверхзвуковые самолёты. И люди, такие, как твоя мама, работали на это государство, на его идеологию. А у тебя что? На кого работаешь ты?

— Я тоже работаю на свою страну! — с вызовом ответил Лёха. — И я уже достаточно взрослый, чтобы отличать добро от зла. Мам, как ты говорила? Звёздное небо над головой и нравственный закон внутри нас!

— Это Кант говорил, — поправила его Мария.

— Да какая разница! Мы сделаем это, потому что у нас есть воля!

— Если не столкнёшься с такой же волей, — возразил Ковалёв.

— Посмотрим!

— Ну, Машка, ты сына воспитала! — уважительно произнёс Ковалёв.

— Твой не такой? — спросила Мария.

— Нет, не такой отчаянный, хоть и тёзка.

— Почему вы смотрите на меня и моих друзей как на дурачков? — обиженно поинтересовался Лёха.

— Не обижайся, но то, что вы затеяли, звучит невероятно, — объяснил Ковалёв. — Я же тебе сказал — государство не смогло это сделать, а ты со своими друзьями — тут как тут.

— А что делать, если больше некому?

— Да, именно про это и говорил Арнольд Оскарович, — вспомнил Алексей Викторович. — Есть первые, и есть вторые. Мария, вот ты и твой сын — первые. Вы и двигаете человечество. Главное только — чтобы в правильную сторону. Это я как второй говорю. Кстати, вот тебе и объяснение, почему мы не вместе — твоя мама по жизни первая, а я, получается, второй. Ну ладно, это всё лирика. Вот я тебе тут схему набросал. Это здание, через который был вход в подземное сооружение. Вот тут в заглублённом здании электрическая подстанция. А вот это здание — маскировка для систем жизнеобеспечения.

— Я всегда думала, что это общежитие, — удивилась Мария.

— Я тоже так думал, пока не стал главным инженером части, — кивнул Алексей Викторович. — От подстанции и систем жизнеобеспечения, скорее всего, уже ничего не осталось.

— Да, — согласился Лёха. — Всё металлическое срезано.

— Но до подземного сооружения можно добраться только через шахту, — продолжил Ковалёв. — Там проходит скоростной лифт, и вокруг него — инженерные коммуникации. Проход к шахте закрыт гермодверью, которую ты мне на фото показывал. Вот с ней тебе придётся повозиться. Там металл в десятки сантиметров, запирающие устройства давно заржавели, и по периметру она приварена к раме. Поэтому я думаю, что подземное сооружение не тронуто. Но оно залито водой.

Лёха погрустнел — деньги, которые перечислил Нечаев, подходили к концу. Платить дальше он отказывался, пока ему не покажут снимки машины времени или того, что от неё осталось. Никаких возможностей для блефа не было — в своё время Нечаев видел установку своими глазами. Лёха уже прикидывал, сколько денег он сможет наскрести самостоятельно, чтобы хоть как-то продолжить работы. Хватало только на болгарку с алмазными дисками, чтобы пилить гермодверь. И всё.

4

Андрей Николаевич проснулся с предчувствием, что сегодня должно случиться что-то важное. Такое чувство у него обычно бывало накануне резких изменений на рынке. Начиналось ралли с непредсказуемым результатом, но он обычно выходил из него в плюсе. После таких случаев он хоть и был вымотан физически, но чувствовал себя помолодевшим. Приятно осознавать, что у тебя ещё осталась хватка и удачливость.

Но сегодня всё пошло не так. После завтрака к нему подошёл начальник его службы безопасности и шепнул:

— Нарисовался наш немецкий друг.

— И что он хочет?

— Что он может хотеть? Свою долю. И чтобы перед ним извинились.

— Хорошо, — неопределённо кивнул Нечаев. — Передай ему, что я встречусь с ним, но сейчас я занят.

Да, с Гельмутом они немало вместе выпили. Когда БНД заинтересовалась его делишками, он залёг на дно. Нечаеву пришлось самому доделывать его дела. Конечно же — в свою пользу. Не бросать же имущество бывшей Народной армии ГДР! Все эти автоматы, гранатомёты и даже танки так пригодились бородачам с Ближнего Востока. Так что Гельмут напрасно обижается, все претензии к БНД, Андрей Николаевич тут ни при чём. Во всяком случае, никаких бумаг он не подписывал.

Бумаги… Эти чёртовы расписки, которые висят над ним Дамокловым мечом. Тут вся надежда на этих фанатичных ребятишек, мечтающих восстановить машину времени. Конечно же, надежда призрачная. Да, он им дал немного денег, чтобы держать их на крючке. Как и следовало ожидать, ничем это не кончилось. Но зато выяснилось, что их заводила — сын Марии. А вот это уже серьёзно. Если пацан такой же упёртый, как его мама, он рано или поздно добьётся своего. Вышли же они на него самого. И с тем же успехом сын Марии найдёт деньги на свою затею у кого-то другого. И этот кто-то другой получит такие же преимущества над конкурентами, как в своё время сам Андрей Николаевич. И, что самое опасное, этим кем-то другим может оказаться кто попало. Например, тот же Гельмут.

То, что бывший партнёр поинтересуется его делами, Андрей Николаевич ни на минуту не сомневался. А значит, рано или поздно узнает про машину времени. И что будет дальше… Нет, это дело нельзя пускать на самотёк! Скорее всего, от машины времени уже ничего не осталось. Но Андрей Николаевич предпочёл бы знать это наверняка. Он достал телефон.