Так что я аккуратненько спускаюсь по лестнице и, когда захожу по грудь, отталкиваюсь от ступени и начинаю загребать руками. Вода прохладная, не холодная, а освежающая, в самый раз, в общем. И медленно плыть в такой, лениво работая руками, самое то. Плывёшь, любуешься всей этой сверкающей красотенью и кажется, что летишь в открытом космосе. Вокруг звёзды, планеты, метеориты, а ты плывёшь себе, гребёшь руками потихоньку, слушаешь космический шёпот, пытаешься различить слова, различить и сложить их в строчки…

— О чём задумался, Ярик?

Дамир выныривает из-под воды неожиданно, так что аж вздрагиваю.

— Да так, ни о чём, — отмахиваюсь, ну не объяснять же ему, в самом деле, что я «космическую музыку» слушаю. — Красиво тут очень. — И резко перехожу на другую тему: — А ты что, правда на велике умеешь?

— А ты не веришь? — хмыкает Дамир.

— Просто представить не могу. Где ты, и где велик.

— Я, знаешь ли, не всегда был здоровым мужиком в деловом костюме и при деньгах. У меня тоже было детство, и велик.

— Ты ещё скажи, что по гаражам лазил и на костре картоху пёк!

— По гаражам — было дело, — усмехается Дамир. — Картоху не помню, а вот туалет в школе взрывал.

— Серьёзно?

— Вполне. Я вообще был хулиганом, отличником, но хулиганом. Ни одного дня без драки не обходилось.

— Я думал, ты в элитной школе учился, — продолжаю офигевать я.

— Началка у меня обычная была, а потом, да — потом элитная. Когда папаня раскрутился и стал деньги большие зарабатывать. Но ты думаешь, что в элитных школах как-то всё по-другому? Ошибаешься, Ярик. Там ещё жёстче. Все же распальцованные, хотят свою крутость всем и каждому доказать. Этакий зверинец: у кого толще шкура и острее когти, тот и прав.

— И ты был самым правым, да?

Дамир усмехается, так что даже сомневаться не приходится.

— Я с парнями, помнится, физрука нашего так запугал, что он уволился, — говорит Дамир. — А когда завуч стала рыпаться, то надавил, и её сняли.

— Охуеть! — только и могу сказать я. — А отца своего ты зачем разорил? Типа, месть?

— Что-то типа того.

— А за что, если не секрет?

— За то, что он мать под суицид подвёл своими постоянными изменами. Я долго на него злость копил и, когда понял, что могу, ударил.

— Да ты дохуя опасный чел, — пытаюсь пошутить я.

— Какой уж есть, — Дамир пожимает плечами и подплывает ко мне вплотную. — А кто тут говорил, что плавать не умеет?

— Я не говорил, что не умею, — возмущаюсь. — Я просто в этом не очень.

— А что так? По-моему, вполне уверенно держишься.

— Ну держусь, да, — отвечаю я, пытаясь выскользнуть из его рук, потому что Дамир всё больше притесняет меня, и я уже почти упираюсь в стенку бассейна. — Это просто иррациональный страх перед водой. Боюсь захлебнуться.

Выскользнуть, разумеется, не получается. Меня просто обнимают и окончательно зажимают.

— Страх? Ты когда-то тонул?

— Нет. Не знаю. Мне не рассказывали, — выпаливаю я, ёрзая в его объятьях и тем самым, кажется, только распаляя его.

— И ты никогда не погружался с головой?

Отрицательно мотаю.

— Боишься?

— Да! Всё, Дамир, отпусти. Дай поплавать.

— Нет, так не пойдёт. Страхи нужно преодолевать, — ухмыляется Дамир и крепко прижимает меня к себе.

— Мы с этим страхом срослись, — упираюсь я руками в сильную грудь. — Он мне, как родной.

— Но он будет тебе мешать при дайвинге.

— Каком дайвинге? — опешиваю я.

— Обыкновенном. На Мальдивах, или в Египте, или ещё где. На свете много красивых мест.

Я даже не знаю, что ответить на это. Просто смотрю и охуеваю. Сначала велики, теперь вот это. Что дальше будет? В космос полетим?

— Ярик, в погружении на глубину с аквалангом нет ничего сложного, как и в нырянии под воду, которое мы сейчас сделаем, — как ни в чём не бывало, говорит Дамир. — Для ныряния нужно просто набрать в лёгкие побольше воздуха, задержать дыхание, закрыть глаза и уйти под воду. Всё. С последним, самым сложным, я тебе помогу.

— Не надо мне помогать! Не хочу я!

Пытаюсь вырваться из его лап, но Дамир только улыбается.

— Ярик, да не дёргайся ты, всё будет хорошо. Набери побольше воздуха, задержи дыхание и закрывай глаза. После того, как погрузишься, медленно открой их. На счёт «три» мы пойдём под воду.

— Эй! А если я не задержу?! — в панике ору я.

— Всё равно пойдём под воду. Потом сделаю тебе искусственное дыхание. Я умею.

— Блядь, Дамир! Ты больной!

— Раз.

— Придурок конченый!

— Два, — глядя мне в глаза, продолжает он.

И я понимаю, со всей ясностью понимаю, что он утащит меня под воду. Он из тех, кто «учит» плавать, бросая посреди реки. И пока он не успел сказать своё чёртово «три», я раздуваю кислородом лёгкие, задерживаю дыхание и зажмуриваюсь что есть мочи.

— Три!

Пару секунд — и непреодолимая сила тянет вниз. Я мысленно — а по-другому и не получается — ору на Дамира и вцепляюсь ему в плечи. Мгновение — и мы уже под водой. Даже не улавливаю, как оно происходит. Просто раз! — и всё. Ощущаю прохладу на лице, чувствую, как волосы шевелятся от движения. А ещё отчётливо ощущаю лапы на своей заднице.

Да блядь, Дамир! Хватит уже!

Открываю глаза медленно, как он советовал, и смотрю наверх.

Вау! Свет огоньков через воду нереально офигенный. Теперь точно, как в космосе или ином мире. Если бы ещё не эти лапы, так вообще красота.

Опускаю глаза и впериваюсь в Дамира, ору на него взглядом. А он только губы в улыбке растягивает. Смеётся ещё, гад! Мудло конченое!

Лягаю его, но в воде получается фигово рассчитать силу, поэтому выходит слабо и вскользь. Дамир на это лишь ещё шире улыбается и ещё сильнее задницу сжимает.

Блядь!

Несколько пузырьков воздуха вырывается изо рта и стремительно убегают вверх. Непроизвольно провожаю их взглядом, чувствуя, что лёгкие начинают потихоньку гореть, а через секунду уже не потихоньку. Дёргаюсь и та же сила, что утащила меня под воду, выталкивает наверх.

Глоток воздуха, блядь! Глоточек. Во-о-оздух!

Шумно дышу полной грудью и понимаю, как же это классно — дышать. Просто охуенно.

— Ну вот, видишь, справился, — слышу насмешливый голос и упираю взгляд в довольную физиономию.

— Ты придурок. Псих больной. Сумасшедший! — наконец, ору на него в голос.

— Да, сумасшедший, — неожиданно соглашается Дамир. — Я с ума по тебе схожу, маленький.

Он прижимает меня к стенке бассейна, вжимается сам, дышит в лицо, а потом касается своими губами моих. Совсем нежно, бережно, едва уловимо. И от этого касания по всему телу разливается волна сладости, горячей, томной сладости. Раскрываю рот, тянусь за большим, за самым сладким. Ведь он же не оставит меня голодным, даст насытится…

И Дамир даёт. Улыбается, шепчет беззвучно, одними губами: «Солнышко моё», и проникает языком в рот. Медленно, но сильно и властно заполняет меня, подчиняет, и я уже сам льну к нему, обвиваю руками, обхватываю ногами, дурею от одного поцелуя. С ума схожу, как и Дамир.

Прикусив губу, он чуть отстраняется, смотрит дикими, горящими глазами, пожирает взглядом и гладит, ласкает моё тело: спину, плечи, ягодицы, ноги, промежность.

— Ярик, — хрипло выдыхает Дамир, — какое же ты всё-таки чудо. Сумасшедшее, чумовое, нереальное!..

А затем он резко поднимает меня вверх и сажает на край бассейна.

— Ты чего задумал? — начинаю я.

Дамир ухмыляется, хищно облизывается и принимается снимать с меня плавки.

— Дамир! — шиплю я, вцепляясь в его руки и безуспешно пытаясь остановить. — Ты же говорил, что сегодня без секса!

— Ярик, я просто хочу сделать тебе приятно. Мне нравится ласкать тебя, нравится смотреть на тебя, когда ты кончаешь. Нравится…

На последних словах он сдирает с меня мокрые трусы и раздвигает ноги.

— Да тебе самому это нравится, — усмехается Дамир.

Спорить глупо. Член, блядь, стоит.

— Ты ненасытное чудовище, — выдыхаю, когда Дамир касается пальцами члена и принимается медленно ласкать.