Яростная злоба уже не жгла сердце, но у тебя было имя, а вместе с ним репутация. И ты мучал мстителя не менее суток, а затем, вырвав как и прежде сердце, обратил в бестелесного покорного духа-прислужника. Своим же почитателям ты приказал следить за этим кланом. Просто следить, но не трогать. Тебе стало интересно, что дальше.

Но дальше было скучно. Прошло время, и на остров высадился старший внук старика, за ним – средний, а за ним – и младший. Следом вереницей шли правнуки. Все они несли чушь, потрясая священными свитками и жезлами, все они оставили, уходя, хотя бы по одному сыну, и все они теперь блуждают на острове безропотными духами.

Это случилось давно, сотню с лишним лет назад. Уже больше полувека потомки клана Сайконо не тревожили демона льдов. И дело даже не в том, что он окружил остров неприступной стеной заклятий, когда настырные собратья-демоны утомили Юкихана своими нежданными визитами. Просто клан вырождался. Одни ветки оборвались смертями, в остальных на свет появлялись сплошь девчонки, а последний наследник по главной линии, как в насмешку над всеми заветами, служил ему – Снежному Убийце.

Поэтому Юкихана и позабыл те слова, что гнали к нему несколько поколений мстителей. Те слова, что звучали сейчас в его голове?

«Придёт день, и сын крови Сайконо вырвет твоё сердце, демон! Вырвет!! Да благослови его лучезарная Аматэрасу озаряющая небеса!!…»

– Пришёл, значит, день, – прошептал демон, не замечая, что говорит вслух. – Дождался.

Перед внутренним взором всё ещё стояли пылающие золотом глаза и жгучее свечение, в считанные секунды охватившее парня. Свечение, что одним лишь касанием обожгло его грудь.

«А ведь он может убить, – думал Юкихана. – Может. Как же мои последователи, да и сами Сайконы прохлопали мстителя? Такого юного, такого неподготовленного, но благословлённого Аматэраской, чтоб ей закатиться».

Скуку – опостылевшую спутницу демона – будто ветром сдуло, и в душе начинала свою лихую песню вьюга азарта. Кружилась, подстёгивала, будоражила мысли.

«А у него симпатичная мордашка. И фигурка ничего, спортивная… – и тут же, обрывая себя: – Истоки! О чём я думаю? Он родился меня убить, а я о мордашке…»

Но шальная вьюга кружила с такой силой, что хотелось петь в голос.

«Наконец-то! – стряхивая пыль уныния, во весь голос орала радость. – Хоть что-то произойдёт! Повеселимся!..»

И сразу голос разума с неизменным скептицизмом:

«Повеселимся? Как бы веселье боком не вышло. Ведь я даже подойти к нему не могу. Проблема».

Демон мазнул взглядом по четырём трупам, остывающим в кровавых лужах, и хищная улыбка растянула его губы.

– Проблема? – вслух произнёс он. – Посмотрим, насколько это проблема.

Идзуми сидел на кухне однокомнатной квартиры на окраине какого-то захолустного городка и мрачно смотрел на пустую бутылку. Голова, как назло, была ясная. А он так надеялся хоть чуть-чуть захмелеть, но его чёртова устойчивость к алкоголю убивала надежды на корню. Вторая, непочатая бутылка скромно стояла в сторонке. Открывать её не хотелось. Водка оказалась на редкость противной.

«Палёная», – отстранённо подумал парень.

Прошлая ночь вспоминалась смутными урывками, а события вечера вовсе были засвечены. Именно так – засвечены. Он отчётливо помнил «галстучных», снег, черноглазого блондина, летящие иглы, окровавленные трупы, а дальше – всё. Белое пятно. И сколько Идзуми не пытался взять штурмом собственную память, она не сдавалась. Держала глухую оборону молчания и, будто подачку, выдавала лишь скромные обрывки: людный вокзал и электронное табло рейсов, касса и сонная девушка за стеклом, мерное постукивание колёс и полупустая электричка. В ней-то Идзу и очнулся поутру.

Выйдя на первой станции, он около часа просидел на вокзале, пытаясь собрать мысли в кучу и решая, куда ему нужно идти: в полицию или в психушку. В конце концов, пошёл в полицию. Там Идзуми рассказал всё, что видел и слышал. Как он и предполагал, его посчитали за спятившего, но показания всё же сняли, в протокол занесли и отправили отдыхать. В лечебницу парень идти передумал, вместо этого он купил газету, нашёл объявления о сдаче квартир и позвонил по первому попавшемуся номеру.

Он расплачивался только наличными, никому не звонил, лишь в полицию – сообщить адрес. Он весь день просидел в четырёх стенах потому, что боялся, просто боялся. Но не знал, кого больше: «галстучных», которые в течение получаса отыскали его в большом городе, или же блондина-убийцу, ведь тот даже человеком не был.

«Бред. Бре-ед! – кричало сознание, в тысячный раз прокручивая события прошлого вечера. – Снег, лёд из рук – да всё это могло мне примерещиться!»

И тут же понимал – нет, не примерещилось.

Он пытался отвлечься от этих мыслей, рисовал, а когда осознавал, что с листа на него смотрит лицо убийцы, в ярости рвал бумагу. В итоге решил напиться, но и здесь его ждала неудача. И вот теперь он – трезвый и мрачный – сидел на кухне, заваленной бумажным мусором, и не знал, что делать дальше. Как выпрыгнуть из этого дурацкого мистического боевика, в котором он оказался по воле случая, спасая мальчишку? Спас – молодец! А его теперь кто спасёт? Ведь найдут. Рано или поздно – найдут. Если бы он хоть понимал, что происходит, ну хоть что-нибудь. Так ведь нет. Ни черта он не понимал. И это непонимание убивало не хуже всякого убийцы.

Идзуми сдавил ладонями голову, пытаясь разогнать бесконечный хоровод мыслей, и мечтая забыться хотя бы на полчаса, и тут позвонили в дверь.

Парень замер и несколько секунд сидел не дыша, даже сердце, казалось, остановилось. А мысли соскочили на новую волну:

«Нашли. Кто? Дверь их не остановит, – лихорадочно думал он. – А если соседи? А что им надо? Сиди. Просто сиди и тупо жди».

В дверь позвонили ещё раз. Уже настойчивей.

Идзуми выпрямился, медленно выдохнул воздух. Встал. Оглядел комнату.

И взял в руки табуретку.

В дверь начали стучать.

«Не ломать – стучать», – отметил Идзу и, перехватив табуретку поудобнее, бесшумно подошёл к двери.

– Откройте! – услышал он приглушённый голос. – Это полиция! Центр Юридической Помощи!4 Господин Сэйнэцу, вы дома?

Идзуми посмотрел в глазок. На лестничной площадке стояли двое в форме. Один – низкорослый крепыш с одутловатым лицом, второй – высокий и жилистый. Он-то и голосил под дверью.

– Удостоверения! – выждав ещё секунд десять, потребовал Идзуми.

Полицейские, раскрыв корочки, придвинули их ближе к глазку. И вроде, всё с ними было в порядке, но табуретку парень не отпускал.

– По какому делу? – продолжал допрос Идзу.

– Да по вашему, господин Сэйнэцу! По какому же ещё? Из Кодайра подтверждение пришло, – и почти жалобно: – Может, пустите в квартиру?

Поколебавшись ещё немного, Идзуми всё же открыл дверь.

– Здравствуйте, господин Сэйнэцу, – нестройным хором поздоровались полицейские, переступая порог.

– Младший лейтенант5 Сакки Ёкушин, – представился крепыш.

– Лейтенант Оседжи Аман, – представился второй и, оценив табуретку, добавил: – Да вы, гляжу, во всеоружии.

И пока Идзуми неловко ставил её на место, тот продолжал:

– Так вот, из Кодайра пришло подтверждение. Всё, как вы и говорили: четыре трупа с многочисленными странными колотыми ранениями. Оружия не нашли. А дождь все следы смыл.

«Разумеется, ранения странные. Он же их сосульками убил. И не найдут теперь оружие – растаяло оно. И не дождь всё смыл, а снег», – бурчал про себя Идзу.

– И хоть ваши показания были несколько… э-э… – Оседжи замялся.

– Оригинальными, – подсказал младший лейтенант.

– Да! Вы проходите главным свидетелем по делу, поэтому нас приставили вас защищать.