Сказав это, Максим замолкает и смотрит своими тёмными глазищами прямо в душу. Смотрит так, что я и сказать-то ничего не могу. Не верю я в то, что вот прям так запросто с нефиг делать, можно создать и раскрутить дизайн-студию в нашем захолустье. Но убеждённость Макса, кажется, непрошибаема. Он уверен, что у него всё получится.
Ну вот, кстати, у него-то может и получится. Это у меня бы не получилось. Я в дизайне хорош, а в продаже — нет. А вот он — наоборот. Так что его мысль, может, не такая уж и дикая. По крайней мере, эту мысль стоит подумать. Как-нибудь. Но не сейчас. Сейчас нужно быстро-быстро доедать и на работу, а то засиделись.
— Я учту твоё предложение, когда буду увольняться, — хмыкаю я, а Макс в ответ улыбается.
Дальше мы в темпе собираемся, едем в оперативку и умудряемся даже не опоздать. Но возле двери уже торчит заказчик, приехавший за партией визиток. И тут выясняется, что я вчера всё-таки накосячил и распечатал не то. Слушая негодования заказчика и высчитывая, сколько у меня в этом месяце останется от зарплаты, трясущимися руками я отправляю на печать то, что нужно, а потом, сцепив зубы, режу визитки. На это уходит уйма времени, так что даже шеф успевает прийти и добавить порцию своего недовольства и ворчания.
В общем, за макеты я сажусь раздёрганный и злой. И не могу понять, как вышло, что распечатал не то. Я ведь вчера всё на десять раз перепроверял. Как же это получилось? Так ничего и не поняв, погружаюсь в работу. Вернее, пытаюсь. Потому что постоянно кто-то приходит и нужно отрываться распечатывать то одно, то другое. Обедать я иду только в три часа абсолютно вымотанный. Сажусь в уголок, жую бутер и утыкаюсь в телефон.
И первое, что вижу — смс.
Не нужно открывать. Я понимаю — не нужно. Но открываю. Читаю:
«Где ты был, сучка?! Где ты был? С кем шлялся? Трахался, гадёныш? Да? Я тебя найду. Обещаю! Найду! И выебу. В рот выебу. Свяжу тебя, привяжу к кровати и буду трахать в рот. А потом в жопу твою вертлявую. Буду трахать и кончать в тебя, пока сознание не потеряешь. Ты у меня на следующий день не встанешь…»
Выключаю. Борюсь с желанием швырнуть телефон об стену.
Не могу это читать.
Вообще уже больше не могу. Ничего. Всё достало. Пошли все к чёрту. Бросить это дерьмо. Просто бросить и уйти. Куда? Да хоть куда-нибудь. Опыт у меня уже какой-никакой есть. Прорвусь. Да хоть по инету фрилансить буду. Всё лучше, чем это говно.
Короче, реально. Сегодня же пишу заявление.
С таким настроем возвращаюсь к компу, и тут же ко мне подкатывает блондинко. Вот блондинко и есть. А нужно ей разработать логотип вот прям сейчас. Можно, конечно, и к понедельнику. Но лучше прямо сейчас. Я жы дизайнер!
Я считаю до пяти про себя, выдыхаю и, натянув свою самую мерзкую улыбочку, начинаю объяснять блондиночке, глядя в её рыбьи глазоньки, что сейчас время уже четыре часа, мы закрываемся в семь, то есть рабочего времени у меня осталось три часа. Потом показываю кипу заказов, которые мне по-хорошему к понедельнику-вторнику нужно доделать, и наконец объясняю, что логотипы просто так по щелчку пальцев не делаются, а хорошие логотипы тем более. Когда же блондиночка заявляет мне, что до понедельника ещё целых два дня, оказывается, я стираю со своего лица улыбку и, чеканя каждое слово, сообщаю ей, что эти два дня — мои законные выходные, в которые я собираюсь отдыхать, а не рисовать ей логотипы. На этом я ставлю точку и выпроваживаю девушку, а, вернувшись, встречаю неподдельное восхищение в глазах Максима. И сажусь добивать макеты.
Увольнение увольнением, а работу доделать нужно. Я же её взял.
До конца дня я не поднимаюсь, не отвлекаюсь даже, работаю, как заведённый. Как робот. Парочку простеньких макетов у меня берёт Макс, так что каким-то чудесным образом успеваю добить всё. И ровно в семь часов калякаю одеревеневшей рукой заявление об увольнении. Шеф под вечер не явился. Ну и фиг бы с ним. Значит в понедельник заявление найдёт.
Всё ещё в состоянии робота выхожу на улицу и стою. Не знаю, что делать.
Домой бы сейчас, завалиться бы спать, чтобы проснуться завтра и там уже что-то решать. Но ведь и домой мне нельзя. Я как подвешенный.
Сзади подходит Макс и кладёт руку на плечо.
— Поехали ко мне, я приготовлю что-нибудь вкусное, посидим, выпьем вина, может, фильм посмотрим, — говорит он тихо. — Как ты относишься к красной рыбе?
Этот вопрос меня добивает, и я прыскаю.
— Я уже не помню, когда её ел, — отвечаю сквозь усмешку.
— Тогда решено — приготовлю рыбу, — бодро вещает Макс и, взяв меня за руку, ведёт к машине. — Только сперва заедем купим её.
И мы едем. Останавливаемся возле одного большого торгового центра. Я не хочу никуда вылезать, но Макс выманивает меня обещанием показать место, где водится вкуснейший кофе. Этим местом оказывается маленькая кофе-точка на первом этаже центра, с виду ничего презентабельного, но кофе там воистину божественный. Макс оставляет меня там релаксировать над кружкой с напитком, а сам убегает в продуктовый.
Я стою, потягиваю кофе, разглядываю витрины напротив.
Вот этот бутик с шапками выглядит слишком аляписто. Бижутерия рядышком неплоха. А вот кондитерская вообще блеск. Баннер такой приятненький, вкусный, и свисающие пончики отличная идея.
Стоп. Так это ж моя идея. И баннер тоже мой. Я его делал.
Для Вишневского.
Несмотря на стаканчик с горячим кофе, пальцы у меня холодеют.
Потому что я вижу его — Вишневского.
Он с широченной маньячной улыбкой идёт прямиком ко мне.
— Елисе-ей! — тянет он, а меня прошибает от этого голоса дрожь. — Какая встреча, Елисей. Я так рад. Позвольте вас угостить…
Он подходит совсем близко. Он тянет руку. Он касается меня. Касается!
Не-ет!
Отшатываюсь. Расплёскиваю кофе. Пытаюсь сделать шаг назад…
Но тут сильные руки хватают меня и отстраняют. Заслоняют.
Широкая спина, чёрная куртка. Макс. Стоит, заслоняет меня от Вишневского. Что-то говорит. Выговаривает. Требует не трогать меня, не преследовать, не писать. Угрожает полицией.
Потом крепко сжимает мою руку и выводит на улицу.
Вдыхаю морозный воздух. Наполняю лёгкие прохладой, и она несёт успокоение. Дрожь постепенно унимается.
— Прости, прости, Лис, — слышу встревоженный голос Макса. — Я тебя сюда привёл. Дурак я! Совсем из головы вылетело, что это его кондитерская. Но я правда не знал, что он тут будет. Никогда его тут не видел. Там другие продавцы обычно за прилавком. Я даже покупал у них что-то. Выходит, он следил, что ли, опять? Или случайно совпало?
Пожимаю плечами.
Я не знаю. Ничего не знаю. Мне хочется убраться отсюда подальше.
Макс всё понимает и ведёт к машине.
Всю дорогу до дома он успокаивает, пытается взбодрить меня, говорит, что если Вишневский ещё хоть раз сунется ко мне, то Макс его поколотит и в полицию потащит. Я лишь усмехаюсь и мысленно благодарю Макса.
Интересно, что бы я без него делал? Как бы справлялся с этим кошмаром в одиночку? Мне ведь даже переночевать здесь не у кого. Все друзья, какие были, остались там, в родном городке, а здесь друзей у меня так и не появилось. Не компанейский я парень, что тут ещё скажешь? Даже днюху свою последнюю в одиночку отмечал. Как раз накануне с Олегом расстался и забурился в клуб, и колбасился там всю ночь, сам себя не узнавая. Нажрался в хламину, танцевал, как добрался до дома, уже сам не помню, всё воскресенье провалялся в отрубе, а в понедельник с больной головой на работу. И в тот день тогда к нам заявился Макс. Свеженький весь такой, сияющий. Ух как же он меня взбесил тогда своей жизнерадостной улыбкой и навязчивыми попытками познакомиться, задружить. Наверное, тогда-то у меня и сложилось мнение о нём, как о выпендрёжной занозе, и я отгораживался от него всеми силами. А он оказывается отличный парень. Выпендрёжник, конечно, но это не страшно. Наверное, ни один мой друг не возился бы так со мной, как это делает Макс.
Зайдя в квартиру, Максим сразу идёт в ванную. Вот ведь чистоплюй. А потом приглашает меня:
