— Лестницу? — удивилась Ника.

— Ну да, — подтвердила женщина, и видя недоумение собеседницы, разъяснила. — В суд подавать им хлопотно, да с таких дел ещё и пошлину платить придётся. А тут лестницу сломал — жильцы сами из квартиры уйдут. Долго без еды и воды не проживёшь. Вот и разбойничают кровососы. Ну теперь-то уж я заткну его грязный рот!

Попаданка хмыкнула, дивясь столь креативному способу борьбы с неплательщиками, подумав, не за этим ли здесь в каждую квартиру сделан отдельный вход?

— Пойдёмте, госпожа, — встала вдова. — Я вам комнату покажу.

— А у вас разве ещё одна есть? — вскинула брови девушка.

— Разумеется, — хозяйка, кажется, даже немного обиделась. — Она, конечно, поменьше, чем эта. Я хотела её жильцам сдать, да одинокой вдове уж больно опасно чужого человека в дом пускать. Сейчас там Ульпина спит.

— А это кто? — спросила гостья. Наблюдая за походкой Константы, она сделала вывод, что её правая нога явно короче левой.

— Так рабыня моя, госпожа, — ответила собеседница. — Ну да она пока у меня поживёт.

В боковой стене отходящего от прихожей коридорчика, который Ника посчитала тупиком, нашлась вполне себе приличного вида деревянная дверь.

Возившаяся у стоявшей на полу бронзовой жаровни женщина в застиранном, густо украшенном заплатами хитоне не обратила на скрип петель никакого внимания, проворчав низким грудным голосом с каким-то грубым акцентом:

— Я же говорила, госпожа, что не надо брать уголь у Прония. Ну никак не разгорается! Чтобы этому жирному каплуну лопнуть!

— Ульпина! — повысила голос вдова. — У нас гостья!

— Что? — невольница резво встала, отряхивая подол, и перед тем, как поклониться, бросила на девушку острый, оценивающий взгляд из-под редких, белесых бровей.

Ника отметила, что рабыня, скорее всего, ненамного старше хозяйки. Круглое лицо и грязноватую шею женщины покрывали частые веснушки, а собранные в пучок волосы выдавали натуральную блондинку.

— Эта госпожа немного у нас поживёт, — с явно преувеличенной строгостью проговорила хозяйка. — Для неё надо освободить комнату.

— Сей же час, госпожа, — с таким же показным смирением поклонилась Ульпина.

— Присаживайтесь, госпожа, — Константа указала девушке на единственную табуретку.

Здесь действительно оказалось немного тесновато, примерно так, как в той клетушке, в которой племянница регистора Тренума проживала в доме своего дядюшки.

Большую часть площади занимали два поставленных рядом сундука с лежащим поверх тощим матрасом, прикрытым латанным одеялом и засаленной подушкой. У противоположной стены стояла пара прикрытых плетёными крышками, высоких корзин, а так же какие-то длинные, оструганные доски с выступами и вырезами, очевидно, запасные части для большого ткацкого станка хозяйки квартиры.

Первым делом невольница вынесла прочь бронзовую жаровню, на которой покоился маленький медный котелок. В квартирах выше второго этажа кухни не предусмотрены вообще, что называется даже "по проекту". Здешние обитатели либо питаются в окрестных забегаловках, либо покупают готовую еду и разогревают на подобного рода пожароопасных приспособлениях.

Когда Ульпина унесла свою постель, её госпожа открыла один из сундуков, закрывавшийся, как отметила Ника, без ключа, и достала сложенный матрос, выглядевший ненамного лучше того, на котором спала невольница. В другом нашлось одеяло и привычного вида подушка. Остро запахло пылью, полынью и ещё какой-то пряной травой.

— Вы уж извините, госпожа, — виновато развела руками бедная вдова. — Может, и зазорно вам на таком спать, да только ничего другого у меня нет.

— Пустяки, госпожа Константа, — отмахнулась девушка. — Я на такие хоромы даже не рассчитывала.

— Ну, скажете тоже, госпожа, — смутилась собеседница, и указав на стоявшую возле табурета корзину, предложила. — Если хотите, давайте ваши вещи в сундук уберём?

— Да тут почти ничего моего нет, — рассмеялась гостья, вытаскивая сложенную накидку. — Тут его высочество немного продуктов прикупил.

— Ну не стоило ему так беспокоиться, — одобрительно кивнув, пробормотала хозяйка, и указав на покрывало, уточнила. — Так это всё?

— Увы, — со вздохом подтвердила Ника, попросив. — Может, вы дадите мне какое-нибудь старенькое платье по дому ходить? А то моё… слишком неудобное.

Она хотела сказать "неподходящее для этой обстановки", но удержалась, подобрав более нейтральные слова.

Однако бедная вдова явно поняла плохо замаскированный намёк и замялась, виновато улыбнувшись.

— Уж больно у нас с вами… рост разный, госпожа.

— Я не собираюсь гулять в нём по улице, госпожа Константа, — отмахнулась беглая преступница.

В это время в комнату вошла рабыня, и наклонившись, взялась за ручки большой, стоявшей у стены корзины.

— Прикажите оставить её здесь, госпожа Константа, — настойчиво попросила девушка.

— Но тут и так тесно, — заметила хозяйка. — Они же вам мешать будут.

Застывшая Ульпина выжидательно посмотрела на госпожу, потом на гостью.

— Если кто-нибудь увидит эту корзину в вашей комнате, — наставительно сказала та. — Может спросить, почему вы её туда принесли? Жаровню и постель вашей невольницы можно спрятать и под кровать, а эту не засунешь. И мне она совсем не мешает.

— Ну, пусть здесь будет, — решила женщина и указала на короб с подарками принца. — А это отнеси.

Подумав, она достала из сундука простенькое тёмно-зелёное платье, и проговорив:

— Отдыхайте, госпожа. — вышла из комнаты.

Оставшись одна, Ника первым делом осмотрела дверь. Увы, ни засова, ни крючка, ни какого-либо иного запора на ней не оказалось, только четыре аккуратно просверлённые дырки, заткнутые тряпочками, да прямоугольная выемка, аккуратно вырубленная стамеской в косяке. Правда, она открывалась внутрь и, если понадобится, можно пододвинуть сундук или заклинить чем-нибудь в случае крайней нужды.

Решив обдумать этот вопрос на досуге, девушка подошла к окну и перед тем, как аккуратно прикрыть створку с потемневшими дощечками жалюзи, глянула в окно. Там проходила узкая, зажатая меж двух высоких домов, улочка с редкими прохожими.

Непосредственно под квартирой бедной вдовы, на первом этаже располагалась какая-то лавка или мастерская, чей вход прикрывал черепичный карниз, густо усеянный пятнами птичьего помёта.

Хмыкнув про себя, беглая преступница подумала, что, пожалуй, смогла бы спуститься отсюда по верёвке, лучше, конечно, если та будет с узлами.

Едва гостья успела переодеться, аккуратно сложив своё платье на сундук, как в дверь постучали. Не дожидаясь её разрешения, вошла Ульпина с горшком хорошо известного попаданке предназначения.

— Вот, госпожа, — сказала она, ставя посудину в угол, и поинтересовалась. — Умыться не желаете ли?

— Было бы неплохо, — кивнула девушка.

Невольница принесла небольшой деревянный тазик, кувшинчик с водой и серое полотенце, а ещё немного погодя, пригласила Нику на обед. Поначалу та хотела отказаться, но потом решила, не откладывая, обсудить с хозяйкой некоторые животрепещущие проблемы своего пребывания здесь.

Присаживаясь на табурет, племянница регистора Трениума озабоченно проговорила:

— Когда я шла к вам, госпожа Константа, меня ваши соседи видели. Что вы им ответите, когда они обо мне спросят?

— Здесь народ нелюбопытный, госпожа, — покачала головой женщина, разливая по кружкам разведённое вино. — Тут у каждого свои секреты. Но уж если начнут приставать, скажу, что вы моя дальняя родственница из Брунизия. Ваш муж служит приказчиком, поэтому остался на постоялом дворе товар сторожить, а вы заглянули меня навестить. Дело обычное, никто не удивится, не беспокойтесь.

— Это вы хорошо придумали, госпожа Константа, — похвалила её гостья. — Но, как я поняла, к вам часто заходят заказчики, поэтому днём мне лучше не выходить, а то вдруг кто-нибудь увидит?

— Понимаю вас, — степенно кивнув, хозяйка плеснула несколько капель вина на пол. — Пусть все думают, что вы ушли рано утром. А с завтрашнего дня Ульпина будет носить обед вам в комнату.