— Или вы и впрямь считаете женщин настолько глупыми? — усмехнулась она.

— Не всех, госпожа Юлиса, — улыбаясь, покачал головой Вилит. — Далеко не всех. Но согласитесь, что женский ум всё же уступает мужскому.

— Не думаю, ваше высочество, — смело возразила спутница, радуясь, что разговор соскочил со щекотливой темы. — Наш просто по-другому устроен. Это всё равно, что сравнивать меч и дротик. То и другое действенное оружие в умелых руках, но предназначено для разных видов боя.

— Вы и в воинской науке разбираетесь, госпожа Юлиса? — рассмеялся принц.

— Её неплохо знал мой отец, ваше высочество, — сочла нужным напомнить о своём происхождении девушка. — Поскольку боги его не одарили сыновьями, то рассказы о воинах, армии и оружии приходилось слушать мне. Но разве я не права, говоря о дротике и мече?

— Наверное, — пожал плечами молодой человек. — Я раньше об этом не задумывался. Для меня женщина — это прежде всего красота.

— И я не стану с вами спорить, — теперь уже рассмеялась Ника.

Беседуя обо всём и ни о чём, они незаметно миновали Орлиную дорогу и углубились в переплетение узких улочек и переулков.

Встречные прохожие, прижимаясь к стенам домов, провожали удивлёнными глазами младшего сына императора, непринуждённо болтавшего с племянницей регистора Трениума, успевшей прославиться не только своим нежданным появлением откуда-то из-за края земли, но и вызвавшим далеко неоднозначную реакцию поведением в Сенате.

Едва замыкавший странную процессию паланкин удалялся, горожане тут же начинали горячо обсуждать необыкновенное происшествие, свидетелями которого им только что довелось стать.

При всём своём стремлении, как можно больше узнать своего, теперь уже точно наиболее вероятного жениха, девушка подумала, что появляться с ним у дома любимых родственников — всё же не стоит. Не доходя с полкилометра до их улицы, она остановилась.

— Спасибо, что проводили меня, ваше высочество. Но будет лучше, если дальше я пойду одна. Здесь уже совсем недалеко.

— Тогда до свидания, госпожа Юлиса, — не стал навязываться на продолжение прогулки Вилит. — И помните, я обязательно прокачу вас на колеснице.

— Надеюсь на это, — улыбнулась Ника, и поклонившись на прощание, забралась в паланкин, а принц ещё какое-то время стоял, глядя вслед удалявшимся носилкам.

Поправив лёгкую занавеску, девушка с мечтательной улыбкой откинулась на подушки.

"Пусть я его и не люблю, но он всё равно классный парень. А главное — я ему, кажется, действительно нравлюсь".

По мере приближения к особняку Септисов Ника всё явственнее стала ощущать наваливавшуюся усталость, и мысли её потекли совсем в другом направлении.

"Сейчас приду, помоюсь и на кровать! Валяться буду, пока родичи не вернутся. Хватит с меня на сегодня сюрпризов, зрелищ и свиданий".

Привратник не заставил себя ждать. Увидев племянницу господ, он, вытянув короткую шею, посмотрел ей за спину и озадаченно моргнул короткими, белесыми ресницами.

— Передай Солту, что господин Септис приказал накормить носильщиков и отправить их обратно к Ипподрому.

— Слушаюсь, госпожа Юлиса, — неуклюже поклонился Янкорь. — Только впущу их в дом.

— Поторопись, — вспомнив наказ дядюшки, сухо проговорила Ника, поднимаясь по ступеням.

Возле бассейна её окликнули:

— Госпожа Юлиса!

Из комнаты ткацкого станка выскочила Гэая и удивлённо уставилась на двоюродную сестру. — Что случилось? А где родители?

— Всё в порядке, — поспешила та успокоить девочку. — Они остались на Ипподроме. А у меня что-то голова разболелась. Вот я и ушла домой.

— Ах бедняжка! — вскричала появившаяся вслед за младшей внучкой бабуля. — Даже гонки до конца досмотреть не смогла!

Старушка сокрушённо покачала своей высохшей, похожей на птичью головкой.

— Что же это с тобой случилось?

— Там столько людей и так шумно, — поморщившись, выдала отработанную версию девушка. — А я что-то никак не могу к этому привыкнуть. Но вот сейчас немного прогулялась, и стало получше. Только голова всё равно болит.

Она демонстративно помассировала пальцами виски.

— Тяжело вам будет в Радле, госпожа Юлиса, — с сочувствием, приправленным плохо скрытым превосходством, проговорила Гэая.

— Привыкнет, — нахмурилась матушка регистора Трениума. — Она даже ещё и полгода в городе не прожила.

И с жалостью посмотрела на старшую внучку.

— Тебе надо выпить подогретого вина с мёдом и полежать в тишине. Я раньше всегда так делала, когда помоложе была. Сейчас-то уж ничего не помогает. Видно, загостилась я на земле. Дрин к себе зовёт.

Она со вздохом махнула высохшей ручкой в старческих пятнах.

— Пойдём, я провожу.

— А вы, младшая госпожа Септиса, — с шутливой строгостью обратилась бабушка к Гэае. — Продолжайте. Мать велела извести весь клубок.

Обиженно надувшись, девочка резко развернулась, и что-то тихо бормоча себе под нос, зашагала к двери в комнату ткацкого станка.

— Мы-то думали, что вы пробудете на Ипподроме весь день, — тяжело опираясь на руку Дедеры, пояснила Торина Септиса Ульда. — Вот мать и решила немного Гэаю поучить. Пока что ткать у неё получается лучше, чем у тебя. Но теперь ты будешь больше заниматься и обязательно научишься.

— Я приложу все усилия, госпожа Септиса, — заверила Ника, с трудом удерживаясь от злой усмешки. Перспектива целыми днями торчать у станка её нисколько не вдохновляла.

— Ну и хорошо, — удовлетворённо кивнула старушка.

Опередив бабушку, внучка торопливо отодвинула перед ней край занавеса, отделявшего парадную часть дома от семейной.

Улыбнувшись, матушка регистора Трениума благодарно кивнула головой.

Шагнув вслед за ней, девушка на миг остолбенела от удивления.

На верёвках, растянутых между подпиравших крышу столбов, висела её одежда. Кожаная, прихваченная ещё с Некуима рубаха, платья, полотенца, нижнее бельё.

— Это всё новая служанка постаралась, — с довольным видом объяснила случившееся бабуля. — Может, прежняя тебе и больше нравилась, только эта куда усерднее и заботливее.

— Вижу, — процедила сквозь зубы внучка, глядя на выставленные на всеобщее обозрение далеко не белоснежные трусики. А какими им ещё быть без стирального порошка или хотя бы хорошего мыла?

Видимо, услышав их голоса, из комнаты выглянула Увра с подоткнутым подолом хитона и с мокрой мочалкой в руке.

— Что это? — с трудом сдерживая рвущееся из груди негодование, глухим голосом поинтересовалась Ника, кивнув на экспозицию своего убогого гардероба.

На миг подняв вечно опущенные глаза, невольница с лёгким недоумением пояснила:

— Госпожа Септиса приказала перебрать ваши вещи и починить, если что надо. Вот я их и вывесила на солнышке.

"Ну и дура! — рявкнула про себя девушка. — Хоть бы трусы в комнате оставила. У Риаты на такое ума хватало, а эта, похоже, совсем тупая".

— Правильно сделала, — похвалила невольницу Торина Септиса Ульда. — За одеждой следить надо, чтобы складки не образовывались, и моль не поела.

Понимая, что после подобного заявления, любой скандал с её стороны будет выглядеть, как покушение на авторитет матушки хозяина дома, Ника молча направилась к двери. Увра едва успела убрать с пути госпожи бадейку с грязной водой.

На чистенькой тряпочке, заботливо постеленной поверх сундука, в рядок красовалось всё её оружие, включая тяжёлый кривой кинжал, подаренный в Канакерне кузнецом Байдучем, блестящие прутки из нержавеющей стали и остатки пояса с деньгами.