Только предельным напряжением воли попаданке удавалось удерживать голову пустой, напрочь изгоняя из сознания любые мысли.

Собеседник довольно осклабился.

— На прощание я хочу сделать тебе маленький подарок.

— Какой? — мгновенно насторожилась Ника, не ожидавшая от Игрока ничего хорошего.

— На обратом пути из Некуима корабль Мерка Картена попал в шторм и затонул, — застенчиво улыбнулась лицом дочка морехода.

Девушка почувствовала подступающую к горлу тошноту. Эта безжалостная тварь, походя, загубила тридцать человек, сделав именно её ответственной за их смерть.

— Теперь уже никто в Империи не узнает, что Лаций Юлис Агилис добрался до Некуима в одиночку, потеряв жену в Рифейских горах. Сберегая тайну сапфиров и уверовав в благосклонность богов, Мерк Картен не оставил никаких записей о точном маршруте своих путешествий через океан. Поэтому новых гостей из Канакерна аратачи не увидят ещё лет сто, а то и дольше.

— Ты чудовище! — не выдержала попаданка.

— Как и ты для какого-нибудь муравья, — равнодушно пожала плечами Вестакия Картен, неторопливо превращаясь снова в Наставника. — Или таракана. Помнишь, как в детстве била их тапком? Шлёп и труп, шлёп и труп. А потом спускала в унитаз да ещё и морщилась.

От этих слов Ника словно окаменела. Видимо, разочаровавшись подобной реакцией, существо фыркнуло, поднимаясь на ноги, но по-прежнему не касаясь ими пола.

— Прощай.

— Постой! — вскричала девушка, вскакивая с кровати.

Игрок недоуменно вскинул седые, кустистые брови.

— Скажи, что с мамой?

— Не знаю, — равнодушно пожал плечами собеседник. — Мне нет хода в ваш мир.

— А Наставник? — торопливо задала следующий вопрос Ника, поспешно пояснив. — Я имею ввиду Лация Юлиса Агилиса. Он жив?

— Да, — вальяжно кивнуло существо, превращаясь в вождя аратачей. — Но он смертельно болен, и ему совсем недолго осталось.

— Не мог бы ты как-нибудь сообщить ему, что я скоро верну Домилюс и выйду замуж за Вилита? — с отчаянной надеждой попросила девушка, вымученно улыбнувшись. — Пожалуйста!

Мужественное лицо Белого Пера исказила капризная гримаса.

— Если будет настроение.

— Тогда, действительно, прощай, — Ника села на кровать. — Надеюсь, больше никогда тебя не видеть.

— Скорее всего, так и будет, — меланхолично усмехнулся Игрок и исчез. Просто пропал без каких-либо спецэффектов.

Всхрапнув, принц повернулся на бок и пошарил рукой по постели. Не обнаружив возлюбленную, он тяжело поднял голову, пробормотав сонным голосом:

— Ты куда пропала.

— По нужде вставала, — недовольно проворчала девушка, устраиваясь рядышком. — Спи.

Молодой человек привлёк её к себе и вновь тихо захрапел.

"Неужели эта тварь оставила меня в покое? — думала попаданка, теснее прижимаясь к сильному телу своего мужчины. — И теперь все беды и неприятности будут только мои, без всяких сверхъестественных заморочек. Вот батман, как же хорошо, что всё закончилось".

Но пока человек жив, там где кончается одно — обязательно начинается другое.

Последний лист выпал из слабеющих пальцев и, медленно планируя, опустился в очаг, где багрово тлела куча пепла.

Старуха печально наблюдала за тем, как весёлые язычки пламени с жадностью набрасываются на бумагу.

Да, на папирусе сейчас уже почти никто не пишет. Многочисленные мастерские и мануфактуры исправно удовлетворяют потребности неудержимо растущей имперской бюрократии, а так же художников, поэтов и кляузников в качественном материале для их деятельности.

Благодаря нидосской Школе Школ, которую уже называют чужеродным в этой реальности словом "Академия", мир получил по-настоящему прозрачное стекло, настоящие зеркала, очки, сталь, самовары, оптический телеграф и ещё много других вещей, резко изменивших жизнь не только Империи и Келлуана, но и всех стран Великого Моря.

Утонувшая в глубоком кожаном кресле, старая женщина тешила себя надеждой, что во всём этом есть и её заслуга.

Хотя первое письмо из Нидоса сильно разочаровало молодую принцессу, уже получившую от свёкра своё новое прозвище "Инфита", то есть "стойкая".

Госпожа Ирдия Корнелла благодарила её высочество за лестную оценку своих трудов и с гордостью сообщала, что готовит новый трактат о способах исчисления площадей и объёмов сложных фигур. Кроме того, знаменитая нидосская женщина-математик выдвинула гипотезу о существовании постоянного соотношения между длиной окружности и её диаметром, обещая вычислить его в самое ближайшее время.

И никаких намёков на своё иномирное происхождение!

Сухие, похожие на древний пергамент, губы Ники дрогнули в подобии улыбки.

Тогда она носила под сердцем своего первенца, и крушение надежды встретить человека из родного мира так сильно повлияло на будущую мать, что у той случилась жуткая истерика, едва не закончившаяся выкидышем. Опомнившись, попаданка взяла себя в руки, дав клятву никогда больше не принимать желаемое за действительное.

Девочка родилась здоровенькая, крепкая. Сам великий дедушка соизволил дать имя своей новой внучке. И когда Вилит в присутствии дежурно улыбавшихся придворных и членов императорской семьи поднял недовольно вопящую малышку, гордо объявив:

— Кеота, моя дочь!

Ника плакала от счастья.

Забыв обо всём на свете, она с головой погрузилась в заботу о ребёнке, не доверяя самым опытным нянькам и кормилицам.

Муж ворчал, обижаясь на то, что молодая супруга совсем перестала уделять ему внимание. К счастью, до скандалов дело не дошло, хотя одну, особенно хитровыделанную служанку пришлось всё же удалить из Цветочного дворца. А вот нечего перед хозяином задом вертеть!

Зная о любви наследника престола к обжорству и выпивке, близкие не особо удивились, когда тот стал жаловаться на боли в животе. Охранители здоровья промыли первому принцу желудок, напоили целебными снадобьями и положились на волю богов. Небожители высказались совершенно определённо. Ганию стало хуже.

Констант Великий собрал лекарей императорский семьи и потребовал непременно излечить старшего сына, а так же выяснить причину поразившего его недуга. Силла Тарквина Поста и её родственники открыто говорили об отравлении.

Однако все врачеватели в один голос отвергли данное предположение, заявив, что болезнь наследника имеет вполне естественное происхождение, встречается довольно часто и, увы, не имеет лечения.

Операции по удалению аппендикса тогда не делали даже в Нидосе.

Смерть Гания окончательно подорвала здоровье его великого отца, вызвав смятение в рядах аристократии. Средний сын императора Сельвий не пользовался авторитетом у знати и считался лишь бледной тенью старшего брата.

Осознавая нависшую над страной опасность, старый государь вновь выкарабкался, но полностью одряхлел. Он почти полностью отошёл от дел, назначив Сельвия соправителем.

Через несколько дней после того, как об этом объявили во всеуслышание, Ника Тарквина Инфита неожиданно получила ещё одно письмо из Нидоса. На сей раз от какого-то Алекса Дрейка, обладателя пышного келлуанского титула: "советника и созидателя гардероба держащего руку Владыки реки и берегов, следящего за богатством Повелителя земли и людей, неустанно молящегося богам за процветание дома Гебхотепа, жизнь, здоровье, сила, наместника Джедефмоота" и, по совместительству, одного из трёх управителей Школы Школ.

Следуя местным традициям, младшая принцесса так же завела себе секретаря. Точнее, секретаршу. Умненькую либрийку, знавшую несколько языков, имевшую очень красивый почерк и, самое ценное, на редкость молчаливую.

Одна из обязанностей Менелы состояла в чтении вслух всей входящей корреспонденции. В тот день она стояла у окна с большим, ярко раскрашенным футляром для свитков, а Ника учила Кеоту рисовать птичек.

Вспоминая об этом, старуха плотнее закуталась в меховую накидку. Теперь она, случалось, мёрзла и в самые жаркие дни.