Шум за полотняными стенками паланкина начал потихоньку стихать. В очередной раз бросив взгляд на знакомую щель у планки, пассажирка вместо многоэтажных домов увидела высокие глухие стены особняков знати.

К сожалению, она слишком плохо знала город, чтобы по столь мимолётным признакам хотя бы приблизительно определить своё местонахождение. Да и мочевой пузырь беспокоил всё сильнее, не давая возможности сосредоточиться.

Внезапно шагавший справа от носилок Саквин негромко скомандовал:

— Сюда.

Носильщики немного потоптались, неуклюже разворачивая свой габаритный груз, и мягко опустили его на землю.

Раздвинув занавески, десятник скомандовал:

— Выходите, госпожа.

Рабы, видимо, заранее получив соответствующие распоряжения, и здесь поставили паланкин почти вплотную к большим, украшенным резьбой и ярко начищенными бронзовыми накладками, воротам.

Тем не менее девушка успела увидеть тихую улочку, характерную для кварталов знати, и удалявшиеся носилки, влекомые восемью чернокожими невольниками в оранжевых туниках. Вслед за покровителем чинно шагали десятка полтора разномастно одетых коскидов. Последний из них, оглянувшись, встретился глазами с беглой преступницей.

Та увидела широкое, обрюзгшее лицо с красным носом и маленькими поросячьими глазками, вспыхнувшими острым любопытством.

— Проходите, госпожа, — с мягким нажимом проговорил десятник, указывая на гостеприимно распахнутую калитку.

За воротами оказалась обширная прихожая с распустившимися цветами в ярких вазах, деревянными скамьями вдоль стен с мчащими по ним колесницами и застывшими в почтительном поклоне сразу двумя бритоголовыми привратниками в светло-синих туниках из дорогого, тонкого сукна.

Ника знала, что хозяева часто указывают свои имена на ошейниках или рабских табличках говорящей собственности, поэтому проскользнула цепким взглядом по висевшему на шее одного из местных невольников ярко начищенному бронзовому прямоугольничку, где оказалась легко читаемая надпись: "Принадлежит Косусу Кванту Спурию".

"Это же викесарий! — догадалась девушка, вспомнив тощего лысого старика в белом плаще с двумя пурпурными полосами. — Но почему Саквин так упорно это скрывал? Думал, что я не узнаю или не умею читать? А может, молчал специально, чтобы не услышали любопытные мальчики Птания? Хотел скрыть моё новое место пребывания от их хозяина, а значит, и от принца Вилита? Скорее всего. Но, это значит, что легионеры не имели приказа перебить жителей публичного дома, как нежелательных свидетелей".

От этой мысли сразу полегчало на душе. Теперь Ника почти не сомневалась, что десятник и его люди действуют по распоряжению императора. А то, что он сохранил жизнь обитателям борделя, сильно подняло авторитет Константа Великого в глазах попаданки.

Вопреки общепринятым традициям, портьеры, отделявшие прихожую от первого внутреннего дворика, оказались раздвинуты.

Девушка невольно замедлила шаг, впечатленная открывшейся картиной. Солнечные лучи, могучим потоком врываясь через прямоугольное отверстие в черепичной крыше, били в замершую, словно зеркало, гладь бассейна, и отражаясь, освещали беломраморные колонны, яркие росписи стен, сверкавшую драгоценным металлом посуду, выставленную на длинном, узком столике, как знак богатства и общественного положения хозяина дома, украшенный золотом, серебром и слоновой костью алтарь домашних богов. На невысоком постаменте разместился рабочий стол главы семейства из тёмно-вишнёвого дерева и стоявшее за ним кресло с высокой спинкой.

Откуда-то из бокового коридора торопливо вышел пожилой, грузный невольник в сопровождении двух рабынь в длинных платьях.

За спиной беглой преступницы послышалось сдавленное мычание, глухие звуки ударов и тихое ругательство сквозь стиснутые зубы.

Выходит, сюда доставили не только её, но и пленного налётчика. Так вот зачем понадобился второй паланкин. Очевидно, Саквин имел приказ не показывать горожанам не только её, но и злодея. Получается, что Констант Великий изначально планировал встретиться не только с племянницей регистора Трениума, но и с одним из тех, кто придёт её убивать.

— Здравствуйте, господин Саквин, — поклонился невольник, и Ника с удивлением заметила, что табличка на его груди из серебра, а надпись на ней гласит: "Доверенный раб Косуса Кванта Спурия". — Господин меня предупредил. Комната и всё необходимое для госпожи готово.

— Нам надо ещё куда-то деть и этого шакала, — проворчал десятник, ткнув большим пальцем себе за спину.

Невольник, очевидно, исполнявший обязанности управителя или его помощника, мельком глянув на злобно вращавшего налитыми кровью глазами бандита, спокойно кивнул.

— Я провожу вас. А вы, госпожа… — поклонившись, обратился он к девушке. — … ступайте, пожалуйста, за ними.

— Проходите сюда, госпожа, — кланяясь и делая приглашающий жест, проговорила одна из рабынь.

Она пошла, время от времени оглядываясь на странную гостью своих хозяев, словно проверяя: не собирается ли та куда-нибудь ускользнуть?

Вторая невольница, постарше, с более грубым, напряжённым лицом шагала позади, настороженно следя за Никой из-под полуприспущенных век.

Проходя мимо бассейна, девушка обратила внимание на то, что дно его устилала красивая голубая галька, среди которой выделялись ярко-жёлтые камешки, составлявшие причудливый орнамент, похожий на цветок розы.

Посуда, выставленная на длинном узком столике, украшенном инкрустацией из пластин черепахового панциря, так же производила приятное впечатление изысканностью работы и строгостью форм. Серебряные кувшины, миски, блюда с чеканными узорами, украшенные драгоценными камнями кубки.

Несмотря на долгое общение с радланами, попаданка так и не смогла понять: почему те устраивают подобного рода "экспозиции" да ещё в той части жилища, где чаще всего бывают посторонние? Долго ли цапнуть какую-нибудь драгоценную цацку и вынести, спрятав под плащом? Тут никакой привратник не уследит. Но то ли в такие дома заходят те, кто по мелочам не ворует, то ли желание "пустить пыль в глаза" у здешних богатеев перевешивает возможные убытки от пропажи дорогой безделушки?

Миновав выставку хозяйского тщеславия и не доходя до тяжёлого жёлтого занавеса, отделявшего семейную часть дома от деловой, проводница свернула в неприметный коридорчик. Пройдя его вслед за ней, невольная гостья оказалась в крошечном внутреннем дворике, вымощенном квадратными каменными плитками. В центре на невысоком постаменте белела мрамором статуя Семрега, а рядом стояли лёгкий столик и пара табуретов.

"Наверное, это что-то вроде гостевых покоев, — подумала беглая преступница, с интересом оглядываясь вокруг. — Для каких-нибудь важных визитёров".

Шагавшая впереди рабыня остановилась у одной из трёх выходивших во дворик дверей, и распахнув её, пригласила:

— Проходите, госпожа.

Девушка окинула внимательным взглядом небольшую комнатку вроде той, где ей приходилось жить в доме регистора Трениума. Здесь так же отсутствовали окна, зато имелась широкая кровать, небольшой сундук, столик с медным зеркалом и два табурета.

— Госпожа желает принять ванну? — любезно поинтересовалась невольница, явно намекая на непрезентабельный вид Ники.

— Да, — охотно откликнулась та. — Только у меня нет сменной одежды.

— Господин Квант приказал предоставить вам всё необходимое, госпожа, — по пухлым губам собеседницы проскользнула лёгкая тень снисходительной улыбки.

— Только сначала проводите меня в уборную, — хмуро велела беглая преступница.

Её слегка озадачила подобная вольность служанки. Хорошо вышколенные домашние рабы с гостями хозяев так себя не ведут.

Но, возможно, им просто не сказали, кто она такая, и эти "шестёрки" принимают её за какую-нибудь бедную просительницу, вот и выделываются?

— Сюда, госпожа, — отозвалась служанка, и в голосе её вновь прозвучала чуть заметная издёвка.