Девушка пыталась отвлечься и подумать о более насущных проблемах. После того, как её кошмары вызвали у родственниц столь странную реакцию, она поняла, что следующие шаги в психологической войне за отмену свадьбы с Аварием следует обдумывать более тщательно. К сожалению, мозги упорно отказывались работать, и мысли всякий раз возвращались к предстоящему посещению Палатина. В конце концов Ника решила объявить о том, что ей явился папа и просто-напросто запретил выходить замуж за сына отпущенника под страхом кары небожителей, которая может обрушиться на весь род Септисов. Возможно, это наконец-то проймёт непонятливых родичей?

Она понимала, что неожиданный визит сенатора Касса Юлиса Митрора в дом регистора Трениума напрямую связан с полученным семейством Септисов приглашением, и не удивилась, когда Эминей передал ей приглашение дядюшки выйти в первый внутренний дворик.

Вечерело, в углах зала уже стала скапливаться темнота, но рабы ещё не зажгли закреплённые на стенах масляные лампы. Только на конце носика серебряного светильника на рабочем столе Итура Септиса Даума трепетал робкий язычок желтоватого пламени.

Он сам на правах хозяина дома разместился в широком кресле с высокой спинкой, а его гость поодаль, сосредоточенно ковыряя в зубах золотой зубочисткой. От обоих мужчин пахло чесноком, уксусом, ещё какими-то приправами и вином.

— Вы звали меня, господин Септис? — поклонившись сенатору, поинтересовалась девушка.

— Да, госпожа Юлиса, — кивнув, дядюшка указал на ещё одно сиденье без спинки. — Садись, господин Юлис хочет с тобой поговорить.

Примостившись на краешек, Ника вопросительно посмотрела на гостя.

Закончив возиться с зубами, тот убрал желтовато-красную палочку в изящный футлярчик из того же благородного металла и со значением заявил:

— Господин Септис рассказал мне всё о вашем разговоре с его высочеством. Если боги распорядятся так, что вы станете женой принца Вилита, это сильно повысит авторитет и влияние рода Юлисов.

— Вы же знаете, господин Юлис, что браки детей — это дело родителей, — напомнила прописную радланскую истину девушка. — И одни небожители знают, какое решение примет его величество, как отец и как государь.

— От вас тут тоже кое-что зависит, госпожа Юлиса, — нахмурился сенатор. — Обычно на праздник приглашают только близких родственников: жён, сыновей, дочерей. Без воли императора ваше имя не могло появиться в грамоте. Ясно, что он хочет на вас посмотреть. Вот и покажите себя достойной внучкой сенатора Госпула Юлиса Лура. А чтобы вы лучше выглядели — примите подарок.

С этими словами он, кряхтя, отцепил от пояса маленький кожаный мешочек, висевший рядом с шёлковым кошельком, и протянул девушке.

— Благодарю, господин Юлис, — чуть поклонилась Ника.

— Если понадобится помощь, обращайтесь к вашему дяде, — продолжил сенатор.

— Да, да, — поддержал его регистор Трениума. — Я буду счастлив, если моя племянница станет супругой принца.

— А как же господин Аварий? — рискнула задать провокационный вопрос Ника. — Не будет ли у вас неприятностей, если вы вдруг перемените своё решение?

— Вам не стоит беспокоиться поэтому поводу, — нахмурился гость. — Главное — понравиться государю. А уж мы с вашим дядей сможем договориться с господином Аварием.

Итур Септис Даум важно кивнул головой.

— Тогда у меня есть ещё один вопрос, господин Юлис, — медленно, тщательно подбирая слова, заговорила девушка.

— Я слушаю вас, — благожелательно подбодрил её сенатор.

— Госпожа Сарина Госгула будет на празднике?

Мужчины переглянулись.

— А вам что за дело, госпожа Юлиса? — нахмурился гость.

— Мне бы хотелось знать: как вести себя с ней, чтобы не вызвать неудовольствие государя? — пояснила собеседница.

— Принято считать, что госпожа Госгула дальняя родственница императорский семьи, — после недолгого молчания сказал сенатор. — Вот и исходите из этого, госпожа Юлиса.

— Я поняла, господин Юлис, — поклонилась девушка.

— Можете идти, госпожа Юлиса, — разрешил дядюшка.

Задёрнув за собой занавес, отделявший парадную часть дома от семейной, Ника смогла расслышать слова гостя.

— Такое родство пойдёт на пользу обеим нашим семьям, господин Септис.

Усмехнувшись про себя, племянница регистора Трениума торопливо прошла к столику, у которого сидели его жена и матушка.

— Ну? — подавшись вперёд, спросила старушка. — Что сказал сенатор?

— Поздравил с великой честью и что-то подарил, — девушка решила не посвящать их в матримониальные планы господина Касса Юлиса Митрора. Она показала родственницам кожаный мешочек, потом, развязав витой шнурок, осторожно выложила на ладонь изящные золотые серьги с тёмно-синими сапфирами размером с лесной орех. Их цвет напомнил Нике о Наставнике. Ей показалось, что именно такие камни тот выменивал у соседей племени Детей Рыси и продавал мореходу Картену. Может, и эти камни тоже из Некуима?

— Какая красота! — всплеснула сухими ручками Торина Септиса Ульда.

— Дорогой подарок, — хмыкнула её невестка и тут же озабоченно поинтересовалась. — А дырки в ушах у вас есть, госпожа Юлиса?

— Да, — кивнула та. — Отец ещё в детстве проколол. Я просила его серьги у Картена заказать. Да жаль, надолго их не хватило.

Неожиданно из переднего внутреннего дворика раздался требовательный крик хозяина дома.

— Эй, есть тут кто?!!

— Чего встал?! — раздражённо рявкнула Пласда Септиса Денса на застывшего у стены Эминея.

Парень испуганной мышью скрылся за занавесом, и вернувшись через минуту, торжественно сообщил, что господин Септис желает видеть свою супругу.

Досадливо поморщившись, женщина набросила накидку и вышла.

То ли регистор Трениума где-то проболтался, то ли не удержалась его матушка, только на следующий день утром прибыла в гости госпожа Анна Олия Сена. Она слегка похудела и чувствовала себя гораздо лучше, чем во время своего последнего визита. Разумеется, речь зашла об императорском приглашении. Госпожа Пласда Септиса Денса с плохо скрытой гордостью пожаловалась золовке на сумасшедшие деньги, что содрал с неё Илой Кирик, и попросила Нику продемонстрировать подарок сенатора.

В меру поохав, гостья поинтересовалась, какую причёску будет делать хозяйка дома и её племянница? Выслушав сноху, Анна Олия заявила, что при дворе так уже не ходят, и предложила прислать в дом брата свою невольницу, которую она отдавала в обучение к мастеру по укладке волос самой госпожи Порции Фабре Улле, жене сенатора Тербия Фабра Онума.

— Она часто бывает в Палатине, хорошо знакома с самой госпожой Госгулой.

На последних словах толстуха многозначительно поджала губы, давая понять собеседницам всю важность данного знакомства.

Те, разумеется, тут же стали её благодарить, а Ника вновь почувствовала, как сильно ей не хватает Риаты. Захотелось поплакать, но приходилось делать умное лицо и вовремя качать головой.

Знаменитый мастер не обманул. Тётушка пришла в восторг от продемонстрированного ей платья, а вот племянница в восторг от творения местного кутюрье не пришла, хотя и поблагодарила господина Кирика со всей возможной почтительностью.

Сильно завышенная талия почти полностью скрывала изгибы фигуры, складки лежали не так, как ей хотелось, а короткие рукавчики казались слишком узкими. Единственное, с чем господин Кирик угадал — это с длиной. Подол не касался пола, и из-под него виднелись только самые кончики сандалий.

Тётушка Олия выполнила своё обещание и прислала сухопарую рабыню средних лет в сопровождении доверенного невольника. Передав её с рук на руки привратнику господ Септисов, тот удалился, а Янкорь проводил женщину к хозяйке дома.

Супруга регистора Трениума устроила рабыне целый экзамен, приказав уложить волосы верной Ушухе, и только после этого согласилась доверить мастерице дамских причёсок свою шевелюру. То произведение искусства, что намеревалась сотворить новоявленная парикмахерша, требовало воска, красок, щипцов для завивки, шпилек и много времени.