А он, жёстко обхватив пальцами её затылок, потянул на себя, одновременно недвусмысленно подаваясь бёдрами вперёд.

– Марк, – уворачиваясь, вцепилась его руки Полина. – Не сейчас. Мне… Мне за Маруськой надо бежать, а там ещё… Сумки ещё… Давай потом!

Опустившись на табурет в кухне, уставилась на так и не разобранные пакеты. Устала. Кто бы знал, как она устала!

– Кстати, что там у тебя с мамой? – раздалось из-за спины. – Она говорит, ты опять хамишь?

– Чё-ё-ёрт… Забыла совсем, я же ей перезвонить хотела! Слушай, а кто там у вас приезжает в эту субботу?

– Жена троюродного дяди по отцовской линии, это их зять у нас тут в прокуратуре масть держит, помнишь, мама рассказывала? – зашёл Марк в кухню. – Я её, если честно, и сам ни разу не видел. Она из Челябинска, здесь проездом на день, мама хочет нас познакомить.

– Зачем?

– Ты меня не слушаешь? Её зять большой человек в нашей прокуратуре. А это связи, что непонятного?

Полина вздохнула.

– Связи, это, наверное, круто, вот только у меня в эту субботу работы валом.

– Подумаешь. Отмени.

– И ты туда же? Отмени… Не получится! Некому передать клиентку, понимаешь?

Марк прислонил бадик к столу и полез по пакетам.

– Нет, это ты не понимаешь – маме нужно, чтобы мы приехали, значит, мы приедем. Без вариантов. – Выудил сгущёнку в мягкой упаковке, свинтил крышку, присосался. Потом бросил её, не закрыв, на соседний стол, отломил от связки банан. – Она, между прочим, для нас старается.

– Ну да. И поэтому я постоянно обслуживаю всех этих её стервозных подружек, да? Бесплатно, заметь и без всех этих хвалёных бонусов от связей, просто как приложение к твоей маме. Как будто она мне хозяйка! Нет, я не спорю, может, она с этого что-то и имеет, а вот я только трачу время, и теряю в заработке на нормальных клиентах!

– Н-да-а-а… Мельчаешь, Полин! Тебе мало того, что из меня инвалида сделала, так ещё и матери надо все нервы вытрепать, да? Знаешь, я скучаю по той деревенской девочке, которая умела быть благодарной. Не думал, что город так быстро тебя испортит.

За Марусей собиралась, как на спецзадание. Вместо яркой рубашки в клетку надела малоприметную чёрную ветровку с капюшоном. Вместо джинсов – спортивные штаны. Вместо белых кроссовок – серые кеды. Волосы собрала в тугую косу. Сверху бейсболка. Несмотря на вечер – солнцезащитные очки. А в кармане – зажатый в кулаке ключ с торчащим наружу зазубренным концом. На всякий случай.

Натянув на бейсболку ещё и капюшон, всю дорогу до садика озиралась, видя в каждом высоком мужике того самого. Но когда, с тёплой дочуркиной ладошкой в руке, вышла с охраняемой территории сада – поняла, что бояться за двоих гораздо страшнее, чем за себя одну.

– Мамочка, я устала! – совсем скоро захныкала Маруся, и Полина поняла, что подстраиваясь под её скорый шаг, дочка просто бежит. Сбавила обороты.

– Мамочка, а почему ты в очках?

– Для красоты, Марусь.

– Я тоже хочу!

– Дочь, давай домой придём и тогда, ладно?

– Не-е-ет, я сейчас хочу!

Пришлось отдать ей очки, а самой надвинуть пониже козырёк бейсболки. Три минуты относительного покоя, и:

– Мамочка, я писить хочу.

– Дочунь… Потерпи, а?

Но Маша захныкала и повисла на больном Полинином запястье. Пришлось срочно искать кустики. После кустиков Маше захотелось на ручки. После ручек – на детскую площадку во дворе, а это было совсем уж ни к чему – чем ближе к дому, тем сильнее охватывала Полину тревога.

– Марусь, а пойдём лучше к маме на работу?

– Не-е-ет! Хочу каче-е-ели!

– Ладно, – пошла Полина на хитрость, – просто тётя Света хотела тебе но́гтики накрасить. Но если ты не хочешь…

Небольшой салон-парикмахерская, в котором Полина арендовала кресло и стол, ещё два года назад был обычной однушкой в типовой девятиэтажке. Теперь же у неё был отдельный вход, пробитый в стене бывшей кухни, высокое крыльцо с перилами и козырьком, и большие окна, выходящие на внутриквартальную мини-парковку. Современный интерьер в нейтральных тонах и абсолютно всё необходимое для работы, от мебели и водонагревателя до крутого мобильного света.

Арендовать такое удовольствие стоило ощутимо дороже, чем в среднем по району, но в перерасчёте на удобство и, главное, на время – бесценно, потому что жила Полина в соседнем подъезде этого же дома. А раньше, до открытия салона, рвалась на части: маникюр делала у себя на дому, а стригла в парикмахерской за три остановки отсюда. Тогда ей частенько приходилось терять в деньгах, но ещё чаще – мотаться весь день с точки на точку, и это жутко выматывало, особенно если приходилось таскать за собой Маруську. А таскать приходилось – в садик та поначалу ходила в лучшем случае неделя через неделю, а сидящий дома Марк не справлялся из-за ноги. А больше некому.

– Тёть Свет, нам срочно нужны ногтики! – с порога объявила Полина.

– Сиреневые! – поддакнула Маруська.

– Ах силе-е-енивые, – передразнила её Светланка и открыла кейс с лаками. – Ну давай посмотрим, что у нас есть…

А после того, как довольная Маруська, растопырив пальчики, уселась смотреть мультики в планшете, Полина полушёпотом рассказала Светке о происшествии в лифте.

– Погоди, что, вот прям зашёл и начал хватать? – ужаснулась Светка. – Капе-е-ец…

– Ну… – замялась Полина, – вообще-то я, конечно, первая бучу начала. Но знаешь, он тоже борзый! Нет, чтобы вышел сразу, как я сказала, так нет, наоборот, вошёл и кнопку нажал. На девятый! Я поэтому сразу на лифтёра и подумала. А ещё, он пригрозил, что найдёт меня… – окончательно сникла. – Блин, Свет, что мне теперь делать-то?

– Да что, благоверному своему пожалуйся!

– Да ему, похоже, пофиг. Мне иногда вообще кажется, что ему лишь бы холодильник был полный и за интернет уплачено.

– Сама виновата, повадила. А у меня вот, видала? – Светка пошевелила пальцами, демонстрируя новое золотое кольцо. – Это, если что, изумруд. И при этом ни жрать готовить не надо, ни носки стирать, ни за квартиру платить. Вот это я называю стабильность, а не эти твои борщи-макароны. Учись!

– Может, ты и права.

– Может?! Да я тебе полжизни уже твержу, что мужики любят стерв! А на таких Золушках, как ты, просто женятся, чтобы домработницу не нанимать!

– А тут ещё свекровь эта… – вздохнула Полина и потёрла запястье. – Представляешь, с оптовки сегодня пакеты тащила и руку потянула. Да так сильно!

– Во-во. Делать тебе нечего! Я и лошадь, я и бык, я и баба и мужик. Герой! Грамоту тебе, Щербакова! В рамочку и на стеночку.

– А у меня в субботу сложная укладка, и народ сплошняком до вечера…

– Если ты намекаешь, чтобы я за тебя вышла, то у меня на этот день личная жизнь по плану. Так что извиняй. Погоди-и-и… – Светка неожиданно подалась вперёд. – На девятый, говоришь? Слу-у-ушай… А ведь и правда, маньяк!

– Почему?

– А потому, что если он не хотел блокировать лифт между этажами, то к кому он ехал-то тогда?

Полина застыла. И почему она не подумала об этом сама?

Уже в десятом часу вечера заглянула к тёте Вале. Соседка, перекрестившись, уверила, что к ней страшные мужики отродясь не хаживали, и призадумалась, потому что действительно, сейчас на их площадке из четырёх квартир были заселены только две – её и Полинина.

Тут же, при Полине, позвонила хозяйке квартиры, которая находилась рядом с её. Квартира та около года назад горела и с тех пор стояла пустая.

– Говорит, – положила она, наконец, трубку, – с ремонтом пока даже затеваться не хотят, но и продавать не думают. Так что не к ним этот твой мужик ехал, точно. А в той, что рядом с вами, вообще тишина – как Никитична померла, так и всё. Был у меня, кстати, номерок её дочки… Но это когда ещё, лет десять уже прошло… – слюнявя палец и шустро переворачивая страницы записной книжки, бормотала она. – Тем более, и дочка-то сама неместная, поэтому Никитична тогда и разлагаться-то уже начала. А сын… – и замолчала, рассматривая какую-то запись.