– А по отчеству Батькович! Нет, серьёзно, можешь по-простому, Руслан и всё.

– Нет, извините, я по-другому воспитана.

– Это как? – усмехнулся он. – По понятиям что ли?

– Что, простите?

– А, да это… шутка такая, не обращай внимания. – И вдруг: – Волосы у тебя красивые, соседка, – мягко коснулся, пропуская пряди сквозь пальцы. – Рука так и тянется.

Полина смутилась, повела головой, уклоняясь и, наконец сладив с замком, шмыгнула в квартиру. Прижавшись к двери спиной, заторможено уронила с плеча сумочку. По шее и затылку всё ещё разбегались мурашки. Дурацкие, но неожиданно приятные мурашки.

В дверь тихонько поскреблись.

– Ну что? – едва протиснувшись в коридор, зашептала тётя Валя. – Он?

– Он, – застигнутая врасплох, ответила Полина, и тут же добавила: – Только он меня тогда не трогал, тёть Валь, недоразумение вышло. И вообще, он извинился уже.

– Ну да! Извинился он! Знаю я, как они извиняются-то! А ты видела, к нему в субботу ночью баба какая-то приходила? Не успел заявиться, и на тебе, началось! Проститутка, точно! Разврат! Вот увидишь, притон тут откроет! Прямо за стеночкой у тебя, ага… Ох, Полин, не нравится мне это! Я Наталке-то звонила в тот раз, но она не ответила, видать, на дачу с ночевой уже ездит. Но ничего, я ещё позвоню. Ты не переживай, всё узнаем! А если что, я и до участкового дойду, так что не бойся! – и сбежала.

– Чего она хотела? – вышел в коридор Марк.

– Ничего, – буркнула Полина. – Просто.

И, стараясь распластаться по стене, чтобы ненароком не коснуться мужа, протиснулась мимо него на кухню.

– Полин… – пошёл он следом, – я удалил свою страницу с той соцсети.

Она молча достала из холодильника кастрюлю, налила себе суп.

– Полин, ну… Ну виноват я, признаю же! Но всё же уже в прошлом.

Звякнула микроволновка, Полина вынула тарелку, села за стол.

– Ну чего ты добиваешься? Чтобы я умолял тебя что ли? Я же говорю – удалил. Этого что, мало?

– Марк, у меня двадцать минут и снова надо бежать, до самого вечера. Просто дай мне спокойно поесть, ладно?

– Да у тебя всегда всё просто! Ты там ходишь не понятно где и с кем, а я тут сижу в четырёх стенах и сума схожу. Думаешь, мне легко понимать, что ты там каждый день левых, здоровых мужиков… обслуживаешь?

Полина натянуто рассмеялась.

– А ты не сиди, Марк! Иди! Гуляй, запишись в бассейн, в тренажёрку. Созвонись с друзьями, если остались. Маруську, вон в садик – из садика води, в магазин, там, по мелочи. Ты же запросто сможешь! А я тебе благодарна буду. Мне очень нужна такая помощь! Но ты же не хочешь даже попытаться начать шевелиться. Хотя… – она задумчиво куснула хлеб, – купил же ты себе ту рубашку, да? Где? Как минимум, на бульвар ходил, ближе негде. Ну? Значит, не так уж ты и дома-то сидишь. Просто я не вижу, где ты бываешь, потому, что пашу с утра до ночи. Так ведь?

– Ты сейчас что, обвиняешь меня в чём-то?

– Да боже упаси, Марк! Просто думаю. Если ты завёл себе бабу в вирте, что тебе мешает завести её в реале? Или одноразовых снимать? Гостиница вон, за сквером, десять минут ходьбы… Слу-у-ушай, и почему я раньше-то до этого не додумалась?

– Перестань!

– Да почему перестань-то? Всё же логично, Марк! Сам смотри: я тебе недодаю, это мы уже выяснили; ты у нас мужик ого-го – это мы тоже выяснили. Контролировать я тебя не могу. Зарабатываешь ты теперь сам, а сколько – я не в курсе… Блин, Марк, да ты сто процентов мне изменяешь!

Понаблюдала, как его лицо наливается злым багрянцем.

– Неприятно да? А у меня так каждый раз! Я пашу как чёртова мужебаба, прихожу домой, хочу просто твоего понимания и заботы – хоть какой-нибудь! – а ты мне каждый раз вот эту хрень на голову сливаешь. Ну и как ты думаешь, хочется мне после этого тебя в постели ублажать?

– Полин, ты что, серьёзно думаешь, что я тебе изменяю? В смысле, по-настоящему?

По-настоящему, блин. Как будто измена бывает понарошку! Посидела, сложив руки перед остывающим супом, вздохнула:

– Нет, Марк, я предпочитаю тебе верить. Я даже на завод не поеду, хотя прямо тебе говорю – я уверена, что ты покалечился по собственной глупости. Даже не знаю, вы идиоты, прямо на распиловке что ли трахались? – в груди резануло обидой, перехватило горло. Пережидая приступ, Полина закрыла лицо ладонью, но не выдержала: – Да ну тебя! – и, так и не поев, сбежала на работу.

Ближе к вечеру, собираясь идти в садик, отвлекалась на шум за окном – словно трактор, а то и целый танк подъехал. А оказалось, всего лишь старая, с частично снятым кузовом, но гордыми кольцами «Ауди» на уцелевшей морде машина.

Она припарковалась на стояночке, как раз напротив салона, и Полина тут же потеряла к ней интерес, но разглядела вдруг за рулём соседа. «Руслан» – тут же отозвалось у неё в голове, и от этого стало как-то… непонятно.

– Ты глянь-ка, – как можно безразличнее хмыкнула она, – твой подъехал!

– Кто? – не поняла Светка.

– Кто-кто, Руслан твой двадцатисантиметровый!

Сказала и спохватилась: опять этот глупый, неуместный сарказм – прёт из неё как недержание какое-то. Как будто это не их личное дело, чем они там занимались той ночью.

Светка кинулась к окну, но вдруг на мгновенье застыла и попятилась. Полина удивлённо обернулась:

– Ты чего?

– Ну… Мы договорились не светить отношения. И вообще, я сегодня с Пупсом встречаюсь. Ты это, если он вдруг зайдёт, скажи, что я уже ушла, ладно?

И сбежала в туалет.

Полина не стала больше ранить мужа подозрениями в измене, и даже спать легла в общую кровать, правда, сразу обозначив, что никакого интима и даже прикосновений! Марк смиренно принял все её условия.

И вот теперь он спал, а она лежала и смотрела в темноту. Высказанная ради красного словца мысль о том, что в течение дня муж вполне может тайно прогуливаться до соседнего отеля и развлекаться там с проститутками, неожиданно ударила по ней же самой.

И правда, если предположить, что тогда, на деревообработке, он действительно был в цехе с любовницей, в то время как Полина сидела дома с младенцем, то что мешает ему изменять и теперь, пока она работает? Ещё и переписка эта… Стоило представить, как он делал эти фото и видео, как становилось не просто тошно – больно. Хотелось свернуться калачиком и скулить.

Интересно, это была бесплатная переписка, или он ей ещё и деньги за это платил? А вдруг он давно уже зарабатывает на своих биржах, но спускает всё на проституток? Три года порно-переписок с одной и той же женщиной… это разве не длительные отношения в своём роде? Интересно, а с той бабой на деревообработке у них сразу связь началась или уже ближе к травме? А что если он и до свадьбы изменял, например с Полиниными однокурсницами, поэтому и запретил ей с ними общаться?

Эти мысли раскалывали голову. Полина гнала их, но они возвращались снова и снова. Встала, открыла окно. Некоторое время бездумно изучала драный рисунок прорех на москитной сетке, потом просто вынула её, и отставила к стене, чтобы не забыть заказать новую.

Навалилась на подоконник, наблюдая за скольжением фар на дороге внизу, за ленивым покачиванием тополиных макушек и редкими огнями в окнах домов напротив. И вдруг уловила запах табака. Сердце отчего-то вздрогнуло и заколотилось быстрее. Она осторожно выглянула из-за наружного откоса. В этот момент из соседнего окна показалась рука, сбила об наружный подоконник пепел с сигареты. В темноту полетели золотые искры.

Спрятала голову. Как завороженная вдыхала дым и обмирала от загадочной, тонкой интриги – вот она стоит здесь и знает, что сосед тоже у окна. А он не знает, что она здесь… Но от этого ниточка, словно связавшая их в ночи, никуда не исчезла. Больше того, эта ниточка неожиданно трепетная и манящая, как запретный плод…

«Волосы у тебя красивые, соседка. Рука так и тянется» – так просто, и так приятно! Память услужливо воскресила прикосновение, и по спине тут же снова рассыпались мурашки…