– Так у тебя же теперь одна подруга! Машка!

– И чем она тебе не нравится? – встала в позу Глаша, собираясь защищать Марию от нападок.

– Тем, что она как овца!

– Что?!

– Вот ты не видела, как выглядит овца, которую ведут на заклание?

– К счастью, нет!

– Так вот, поверь мне на слово, твоя Машка точь-в-точь эта овца.

Глаша тогда обиделась на своего сердечного друга и весь вечер, разговаривая с ним, цедила слова сквозь зубы.

– Глаш, – попросил он, – не злись, я же правду сказал. И что-то подсказывает мне, что может рвануть!

– Где рвануть? – не поняла Глафира.

– У Машки твоей! Вот копит она в себе, копит, а потом чаша терпения переполнится – и как рванёт! Мало не покажется.

– Вот ещё, пророк выискался, – отмахнулась Глаша.

Азамат в ответ только вздохнул тяжело. И теперь, глядя на Машу, Глафира почувствовала, как по коже пробежали мурашки: «Неужели, – подумала она, – Азамат прав?»

Но, отогнав от себя тревожные мысли, она улыбнулась подруге и спросила:

– Ну как ты, Маш?

– Нормально, – отозвалась та вяло.

– Где ты собираешься встречать Новый год?

– Дома.

– Одна?

– Одна.

– Может быть, ты придёшь к нам? У нас соберутся родственники.

– Нет.

Глафира вздохнула. А потом проговорила:

– Выходные длинные, не будешь же ты всё время сидеть в четырёх стенах?!

– Я хочу поехать в Троянский лес и покататься на лыжах.

– Одна? – опять спросила Глаша.

– Одна. Мне надо подумать.

– Я бы на твоём месте не поехала.

– Но ты не на моём месте.

– По-моему, тебе нужно отказаться от мысли вернуть его.

– Кого его?

– Сама прекрасно знаешь кого!

– Как ты не поймёшь, я люблю его!

– Глупости.

Маша вскочила со стула и бросилась к выходу.

– Подожди! – закричала Глаша и кинулась вслед за подругой, но потом вспомнила, что не заплатила за чай, который пила в ожидании Марии. Вернулась, положила деньги на столик. А когда она выбежала из «Веретенца», Маши и след простыл. Она стала звонить ей на сотовый, но подруга не откликалась. Глаша решила пойти к Марии домой. Но дверь ей никто не открыл. Тогда она спустилась вниз и спросила мальчишек, катающихся на катке перед домом, не видели ли они Марию Нестерову с третьего этажа. Двое мальчишек ответили, что видели, как она минут сорок назад вышла из дома, и взмахом руки указали в ту сторону, где находилось «Веретенце».

– А назад она не возвращалась? – затаив дыхание, спросила Глаша.

– Нет, не возвращалась.

– Точно?

– Стопудово.

– Спасибо.

Постояв ещё немного возле дома подруги, Глаша позвонила Азамату:

– Маша пропала!

– То есть как пропала? – не понял он.

– Мы были в кафе, она вспылила и убежала. Что делать?

– Глаша, – серьёзно ответил ей молодой человек, – ты не можешь всю жизнь быть нянькой при своей подруге. Давай запишем её к психологу.

– Она ни за что не согласится.

– Тогда она должна сама разобраться со своей жизнью. А сейчас извини, я очень занят.

– Азамат! Азамат! – закричала Глаша.

Но он уже отключился. Глафира тяжело вздохнула, а потом подумала, что Азамат, наверное, прав. И она побрела домой.

– Посмотри за окно! – сказала Вероника своему жениху. – Погоду на улице иначе чем подарком под Новый год и назвать нельзя!

– Это Дед Мороз ради тебя расстарался, – ответил ей парень.

– Ради нас! – поправила она и счастливо рассмеялась.

– Ну что, будем наряжать ёлку? – спросил он.

– Конечно!

Ёлку они ещё вчера вечером внесли с лоджии. Он установил её и закрепил. А наряжать решили сегодня с утра. Вероника отправилась в кладовую и принесла сначала одну, а потом вторую коробку с игрушками.

– Ты знаешь, – сказала она, – раз у нас на следующий год намечена свадьба, то ёлку лучше всего нарядить в белых тонах.

– Логично, – согласился он.

Они стали вешать на ветки большие белые шары, серебряные колокольчики, длинные хрустальные сосульки, белые бусы и белую мишуру. Для того чтобы украсить верхние ветки ёлки, Вероника встала на стул и так старательно делала своё дело, что не заметила взгляда жениха, скользящего по её ногам всё выше.

Поэтому его хриплый голос прозвучал для неё неожиданно:

– Какая ты соблазнительная, моя Вероничка.

Она чуть не упала, когда он обнял её ноги и стал покрывать их поцелуями.

– Ты уронишь меня, – прошептала она, пьянея.

– Я с ума от тебя схожу! – Он подхватил её на руки и понёс в спальню.

– А как же ёлка? – тихо рассмеялась она.

– Ёлка уже наряжена. Можно сказать, одета! Тебя же я хочу раздеть! И притом немедленно!

Она обвила его шею руками и прижалась к его губам. Он остановился и, лишь оторвавшись от её губ, продолжил путь, бормоча на ходу:

– Если ты так сделаешь ещё раз, то я точно уроню тебя, вернее, мы упадём вместе.

Но уронил он её только на кровать и сразу принялся раздевать. Она то помогала ему, то мешала и всё время тяжело дышала. Ей не хватало воздуха от избытка чувств.

– Я люблю тебя! – выкрикнула она перед тем, как он навалился на неё всем телом и зажал рот нетерпеливым поцелуем.

Вероника вся устремилась навстречу любимому, ей хотелось слиться с ним, стать одним целым и никогда не размыкать объятий. На пике блаженства она вскрикнула и заметалась, царапая его спину ногтями. Он вскрикнул, и она почувствовала, как его упругое мускулистое тело стало мягким и точно растеклось на ней. Через минуту он уже лежал рядом, и ей показалось, что он уснул.

– Ты спишь? – спросила она.

– Нет.

– Почему ты молчишь?

– Думаю.

– О чём?

– Ни о чём, а о ком, – рассмеялся он, – о тебе, моя мышка-глупышка.

– Я не мышка и не глупышка, – она потёрлась щекой о его плечо, – и ты это знаешь.

– Конечно, знаю, ты моё сокровище, моя жар-птица.

– Поцелуй меня, – попросила она.

Он жадно впился в её губы.

– Нет, не так!

– А как?

– Нежно-нежно.

– Покажи, я не умею, – улыбнулся он, и она стала покрывать его лицо, шею, плечи, грудь едва уловимыми скользящими поцелуями. Ему показалось, что он стоит под тёплым душем и ласкающие струи текут по всему его телу.

– Мне абсолютно не хочется выбираться из постели. – Он принялся целовать её.

– Мне тоже, – она, смеясь, попыталась освободиться от его объятий, – но нам до Нового года надо ещё переделать столько дел!

– Не сейчас, – выдохнул он ей в ухо, кусая мочку.

– А когда? – слабея, спросила она.

– Чуть позже…

Из постели они выбрались только спустя два часа. И после душа и лёгкого перекуса принялись доделывать оставшиеся предновогодние дела. Перед сном он предложил прогуляться, и она с радостью согласилась.

Потом был поздний ужин, за которым она напомнила:

– Ты не забыл, что вечером первого нас ждут в гости мои родители?

– Как я мог об этом забыть? – улыбнулся он.

– Папа обещал сюрприз!

– Самый большой сюрприз я уже получил от него!

– Разве? – Она сделала большие непонимающие глаза.

– Конечно! Это ты!

Она вспыхнула от радости и, дотронувшись до его руки, тихо спросила:

– Ты правда так думаешь?

– Ну, ещё бы! И вскоре я тебе это снова докажу. – Он многообещающе улыбнулся.

– Неужели у тебя ещё остались силы после дневной акробатики? – шутливо подначила она его.

– У меня ещё о-го-го сколько сил! Может быть, нам не стоит откладывать доказательства в долгий ящик? – Он подмигнул ей.

– А убирать со стола, мыть посуду… – капризно надула она губы.

– Утром, дорогая, всё утром.

– А завтра уже 31 декабря.

– Да, завтра. – Он поднял её со стула и прижал к себе, потом поднял её подбородок. – Вероничка! Я хочу тебя! Я постоянно хочу тебя!

– Я тебя тоже, любимый.

Через несколько минут они уже были в постели. Но едва их обнажённые тела сплелись, зазвонил его сотовый. Они одновременно вздрогнули.