– Так, а в плену вы как оказались?

– А мы сами решили, что хватит воевать, поэтому им же и сдались. У них в бригаде был даже немецкий батальон «Новая Германия». Я с командиром, герром Лабандом, разговаривал. Но в него нас не взяли, не доверяли нам. Их часть ушла дальше, а мы пешком потопали к ним в тыл сдаваться.

– Ну да, то, о чем он нам рассказал и обещал – дело хорошее. Главное, чтобы оно так и оказалось.

На следующий день я побывал в горкоме города, чтобы познакомиться с городским начальством. Познакомился – одни тетки в должностях 1-3 секретарей, пребывающие где-то на исходе своей затянувшейся молодости, то есть предпенсионного возраста. Попалась мне и парторг горкома Миранда Альбертовна Герцева, очень скрипучая и по жизни всем недовольная женщина. Парадокс какой-то, как часто люди, вызывающие антипатию у всех, оказываются в начальстве. Я сразу окрестил ее Верандой Мольбертовной, чтобы не забыть ее имя, хотя такую не так назовешь – сразу в личные враги запишет. В общем, обычные партийные бюрократы. Зашел в отдел строительства и архитектуры и запросил документы по почвам в районе города Шахты, необходимые мне для важных рабочих дел, каких не стал пояснять. Для себя же мне было необходимо выяснить, где расположены глиноземы, где известняк, песок, щебень, угольные пласты, а где и черноземы.

Съездил и познакомился с директором кирпичного завода. У него работали в основном женщины, подростки и немного мужиков, поэтому объем выпускаемой продукции пока был относительно небольшой и весь расписан по стройкам. Кирпича он мне зарезервировать не смог.

К решению этого вопроса я зашел через ростовское тыловое управление НКВД, у которого на складах было всё: песок, цемент, гидроизоляция, минеральная вата, как утеплитель, краски и, даже, строительный инструмент и техника. Здесь всё решилось через услуги.

Начальник отдела снабжения тылового управления НКВД по Ростовской области Андрей Андреевич Бубликов с утра сидел в плохом расположении духа, размышляя о превратностях судьбы: «Только что удалось оттяпать хороший участок в садоводстве на Ростовском море, теперь надо дом строить. А, чтобы его построить нужно деньги вложить хорошие. Чтобы дом был хороший – бригаду хорошую найти, да чтобы об этом поменьше знали сослуживцы. А жена пилит и пилит, мол, хочу к весне дачу, как будто, что-то сама там сеять будет весной».

Но к обеду его настроение резко улучшилось: «И как вовремя появился этот «полкан» со своей просьбой. А немцы умеют строить, а всего лишь и надо, что выписывать ему в первую очередь накладные на то, что он просит. И никаких денег платить не надо, а «полкан» все сам обстряпает за мою услугу. Все материалы для стройки дома выпишу на его объекты, и пусть у него самого потом голова болит, как их списать. Надо будет вечером обрадовать жену».

Я тоже ушел от Бубликова в хорошем настроении. Как я и обещал, бригада немцев в качестве рабочей силы, вместе с Боголюбовым старшим отправились на автотранспорте по военным складам получать уголь, продукты и списанное по негодности из армии обмундирование. То есть первые шаги по налаживанию быта военнопленных были сделаны. Людей стали кормить чуть лучше, выдали устаревшее, но вполне носимое обмундирование: сапоги, валенки, теплые стеганые штаны и ватники, шапки-ушанки, летние штаны и гимнастерки, запасное нижнее белье, появилось и чистое постельное белье.

Настрой у немцев стал гораздо лучше. А мне это и надо было. Сделав немного, но жизненно важное для них, отнесшись к людям по-человечески, можно было надеяться, что за такого коменданта они будут держаться обеими руками, стараясь его не подвести.

Среди пленных был как офицерский состав, так и рядовой. Главным немцем я назначил Фридриха Эрлера, его заместителями Хельмута Вирта и Ранна. Среди 5050 пленных нижних чинов нашлось много людей, имевших до войны различные профессии. Вот с их учетом и шло комплектование будущих строительных взводов и отделений, напоминающих «мастеровые гильдии» прошлого. Старших бригад, а в нашем случае, командиров выбирали они сами.

Владимир Алексеевич Филиппов в это самое время оформлял образование научно-производственного кооператива, директором которого он должен был стать. На очередном собрании моих товарищей я предложил назвать его «Гелиос».

«Звучит красиво, а почему «Гелиос», а не «Слава Труду» или как-нибудь иначе, но в духе времени?» – спросил Миша Боголюбов.

«Если обратиться к мифологии, то Гелиос – это Бог-Солнце, или просто Солнце, то есть то, что несет свет и жизнь человечеству. Вот и мы принесем свет и лучшую жизнь отдельной маленькой части человечества, а именно, нашему коллективу, – пояснил я выбор этого названия, – желательно будет придумать красивый логотип нашей конторы, типа восходящего над морем солнца с раскрывающимися, как лепестки ромашки, лучами света».

– Ну, раз мы, как Солнце, несущие свет, то пусть будет «Гелиос».

Дальше решались текущие бытовые моменты. Давал свои комментарии и прибывший на встречу десант врачей в лице Миши Боголюбова, Тяпова, почти всех наших девочек из медсанбата. Точнее сказать, хотя они и были молодыми по возрасту женщинами, но тысячи прошедших через их руки за 4 года войны раненых и больных обогатили медицинский опыт и придали уверенность настоящего профессионала.

«Теперь по поводу городской больницы, которую я осмотрел. Что сказать, товарищи, здание есть, врачей практически нет, так что всё нормально, мы станем первыми. Главное, пробить и оформить наши назначения через органы здравоохранения области», – философски заметил Боголюбов.

– Действуйте, парни, если чего надо для ускорения, обещайте, мы изыщем и ресурсы, и деньги!

Как я и сказал, днем был проведен осмотр больных фрицев, выписаны назначения и лекарства. Пришлось отправлять грузовик по аптекам Ростова и даже на наш склад с запасами немецких и наших медикаментов. Все-таки это было сильное подспорье, что нам удалось разграбить, то есть приватизировать, в странах Европы бытовое оборудование и технику в технических магазинах и мастерских, прачечных, швейных фабриках, больницах, списать многое из числящихся за бригадой ресурсов, ссылаясь на боевые потери. Остались у нас в «черной кассе» после выплат семьям погибших и инвалидам денежные средства порядка 5 миллионов рублей, но вот, как их легализовать я не знал. Значит, пока будем за услуги рассчитываться «налом».

Моими офицерами списки немцев были обработаны, перспективные бригады составлены, а пока все здоровые военнопленные были брошены на разборку разрушенных зданий в центре города. В будущем это будет изменено.

Съездил я к Вове Шаламову в Новочеркасск. Жили они тесно, но дружно. Вова устроил праздничный ужин, на котором встретились с его отцом, Владимиром Ивановичем.

«Определился, Володь, чем будешь заниматься? Артель создашь строительную или в государственную контору двинешься?» – спросил я Шаламова среднего.

– Я сейчас в отпуске после демобилизации, но скоро придется искать работу. Хотелось бы на себя поработать.

– Ну, что же, тогда предлагаю перебираться в Шахты и возглавить строительную артель, создаваемую в рамках НПК «Гелиос», документы на который сейчас оформляет Володя Филиппов.

– А что такое НПК?

– Научно-производственный кооператив.

– А почему бы и нет, а отцу есть, что предложить?

– Ждем, когда у Горяева решится в Москве с назначением его в местный горком, а дальше будем создавать городское строительно-монтажное и отделочное управления. Сейчас там какой-то непонятный строительный отдел при горисполкоме существует, но производственных мощностей нет, чисто административные функции осуществляет. Вот начальником городского строительства я бы и хотел видеть твоего отца. Насколько я знаю, у Иваныча опыт огромный в строительстве, причем, сам он с мастера начинал, кухню эту знает. А мы планируем серьезные стройки в городе, как промышленного, так и жилищного назначения.