— Я не могу не платить тебе, приятель. Моё огромное эго уничтожит меня. Как насчёт… я отдам тебе квартиру наверху. Она крохотная и дерьмовая, но она твоя. И добавлю мизерные семьдесят пять галеонов в неделю.
— Мне действительно не…
— Я настаиваю, Малфой, — говорит он достаточно твёрдо, на что я лишь закатываю глаза, решая больше не настаивать.
— Твой офис здесь, — он указывает на небольшую лестницу в глубине магазина, под которой находится чулан, который всё это время каким–то образом маскировался под офис. Дверь со скрипом открывается, и я вижу стол и стул, вся остальная мебель скрыта под пылью. — Ты можешь начать завтра. Я принесу канцтовары и первую партию бухгалтерских журналов. Вопросы?
Отрицательно покачав головой, я отмахиваюсь от него, хотя у меня около сотни вопросов, потому что я, честно говоря, довольно хреново разбираюсь в бухгалтерском учёте.
— Отлично. Пойдём, я покажу тебе квартиру.
Он уходит, а я всё ещё стою там, изучая свой чулан-офис. Меня охватывают непонятные эмоции, очень похожие на гордость. И я замираю, чтобы дать этому чувству впитаться в мои кости ещё на минуту.
***
Квартира — это грёбаная шутка. Честно говоря, это даже квартирой нельзя назвать. Это просто ещё один чулан, чуть больше офиса — тут есть ванная и маленькая прихожая. Спальни нет.
Была одна женщина — не помню её имя — к которой мать обращалась для оформления интерьера поместья. И, прежде чем мой разум начинает тянуть за эту нить воспоминаний, я выстраиваю стены.
Мама. Отец. Наркотики. Война.
Мне не стоит об этом думать.
Мне не хочется находиться здесь, и я аппарирую обратно на свой чердак. Как только вокруг меня появляются очертания комнаты, моё сердце замирает, потому что я вижу Рона, сидящего спиной ко мне на кровати.
— Вот ты где, — он встаёт и поворачивается ко мне. На лице отчётливо считывается обвинение.
— Уизли, — я пытаюсь совладать с пассивной агрессией, но мой голос дрожит. Нервы ещё не восстановились после похода в Косой переулок, и я совершенно не готов выслушивать любую чушь, извергающуюся изо рта этого идиота. — Чем могу быть полезен?
— Ты можешь убраться из моего чёртового дома, — его челюсть яростно щёлкает.
— Конечно, рыжий. Только потому, что ты так мило просишь, — я закатываю глаза.
— Мне не нравится, что трёшься рядом с моей семьёй. Даже если ты смог обмануть каждого в этом доме, я слишком хорошо тебя знаю. Я хочу, чтобы ты ушёл…
Подняв руку, я резко обрываю его:
— Я ухожу, ладно? Отвали.
— О, ты только что решил уйти? И куда же ты пойдёшь? — его глаза подозрительно сужаются.
Улыбка, расплывающаяся по моему лицу, слишком сладка, чтобы держать при себе, и я поворачиваюсь, чтобы он мог её видеть.
— Ну, кажется, Джорджу нужна была небольшая помощь в магазине. Я буду работать с ним, и он великодушно предложил мне квартиру.
Есть что-то странно удовлетворяющее в том, как его веснушчатое лицо окрашивается в красный. О да, он разгневан. Неважно, сколько мне будет лет, я всегда буду получать искреннее удовольствие от того, что разозлил конкретно этого Уизли.
— Это… ну, — он по-идиотски заикается; пытается сосредоточиться, но глаза бегают по комнате. — Этого не будет, — говорит он медленно, почти про себя. — Я хочу, чтобы ты исчез нахрен из моей жизни, Малфой.
— Я хочу этого не меньше, — моя голова сочувственно наклоняется. — Однако, кажется, боги посчитали нужным пока сталкивать наши пути. Так почему бы нам не сделать друг другу одолжение и держаться подальше?
Моя шея дёргается, и ноготь указательного пальца безжалостно впивается в кутикулу большого — странное утешение от растущего беспокойства.
Его подбородок втягивается в грудь, а зубы сжимаются в оскале, пока он смотрит на меня потемневшими от злости глазами.
— Я хочу, чтобы ты убрался из моей грёбаной жизни. Тебе нет здесь места, ты, хренов Пожирате…
— Рональд Уизли! — кричит Молли у двери. На её лице такие ярость и потрясение, что даже я делаю шаг назад.
— Мама… — Уизли бледнеет.
— Как ты смеешь так разговаривать с гостем в моём доме. Что, чёрт возьми, на тебя нашло?
— Разве ты не видишь, что он играет с тобой? — глаза Уизли блестят, в голосе слышится недоверие. — Он явно здесь за чем-то, — Рон резко поворачивает голову в мою сторону и кидает злобный взгляд.
— За чем, по-твоему, позволь узнать? Охотится за нашими деньгами? Или за нашим чудесным имуществом? Я не знаю, что на тебя нашло с тех пор, как закончилась эта проклятая война, но тебе следует помнить, кто ты такой, когда входишь в этот дом. Ты можешь быть Рональдом Уизли, героем войны, где угодно. Но здесь, под моей крышей, ты всё ещё мой сын. Мой сын, в котором воспитывали уважение к каждому человеку, будь то министр магии или нищий на улице.
— Только не к нему, — его трясущийся бледный палец указывает на меня, и мне ничего не хочется сильнее, чем надрать его жалкую задницу. Но это не выход. По крайней мере, сейчас.
— Молли, всё в порядке. Я здесь, чтобы сказать вам, что Джордж предложил мне работу и квартиру, так что я всё равно ухожу.
— О Мерлин, я так рада за тебя, дорогой! — она ослепительно улыбается мне, искренняя доброта её глаз обезоруживает меня. — Однако, — на её лице снова гнев, — это не оправдывает твоего поведения, Рональд. Извинись перед Драко сейчас же.
Рон неловко фыркает и закатывает глаза.
— Ни за что. Что вообще за херня между вами происходит?
Пронзительный визг вырывается из лёгких Молли, и я снова вздрагиваю.
— ВОН! — она указывает на дверь. — Вернёшься, когда достанешь манеры из того места, куда их засунул.
Уизли в последний раз рычит на меня и проходит мимо своей матери. Я слышу, как он продолжает ворчать, спускаясь по длинной лестнице.
Наступает долгая многозначительная тишина. Ненавижу эти моменты, где кто-то, вероятно, должен извиниться или обнять, или сделать другую пуффендуйскую чушь, которая считалась бы предосудительной в Слизерине.
Молли просто смотрит на меня печальными, широко раскрытыми глазами, и я могу с уверенностью сказать, что она чувствует себя виноватой, хотя у неё нет причин для этого.
— Рон не должен был говорить такие вещи, — наконец произносит она.
— Я слишком давно перестал заботиться о том, что говорит Рон Уизли. Уверен, что и он тоже. Вам не нужно было заступаться за меня, он ведь ваш сын.
— Он не прав, — пожала она плечами. Вот так просто.
Моя мать всегда придерживалась моей стороны, даже если я творил полную дичь. Особенно когда творил полную дичь. Нет, у неё не было такой слепой любви и преданности по отношению к моему отцу и ко мне… она просто…
Нет. Не сейчас.
Я снова выстраиваю стены вокруг воспоминаний о ней. Это всё, что я могу сделать.
— Э-э, — нехарактерно заикаюсь я.— Спасибо вам за всё, — не могу смотреть на неё. — Извините, если я всё испортил своим присутствием.
— Ты не сделал ничего плохого. Этот дом был местом исцеления для меня. Не только для меня. Я рада, что он помог и тебе, — в её голосе звучит гордость и храбрость.
Если когда-либо в этом мире существовал или существует идеальный представитель Гриффиндора, то это определённо она: львица, которая открыла своё логово змее. Которая не переживала за своих детёнышей, потому что знала, что, в конце концов, она сильнее и сможет их защитить.
========== 4. Крушение поезда ==========
Unbreak the broken
Unsay these spoken words
Find hope in the hopeless
Pull me out the train wreck
Unburn the ashes
Unchain the reactions now
I’m not ready to die not yet
Pull me out the train wreck
James Arthur — Train Wreck
***
Я листаю страницы с бессмысленными числами. Передо мной коробка с накладными, а на ней — маленькое чёрное устройство с выгравированными цифрами и символами.
Исходя из моего ограниченного понимания бухгалтерского учёта, мне нужно сложить цифры в первой колонке, вычесть цифры из второй колонки, и в результате получится прибыль.
