– Понимаю.

– Она хорошая девочка, скромная… Родилась в какой-то деревне или вроде того…

– Подождите, – сказал я, – Вы хотите сказать, что вся чушь из ее досье – правда? Она действительно обычная девушка, добившаяся всего сама? Была волонтером во время вторжения и все такое?

Мэйдл рассмеялся и посмотрел наверх, с теплотой что-то вспоминая.

– Да… В это сложно поверить, но это правда. Она действительно сама невинность. По крайней мере, была такой до того, как словила звезду.

– Вы не первый, кто об этом говорит. После съемок в «Октябрьской ночи» она сильно изменилась, да?

– Ну что тут скажешь, не все выдерживают поток славы и денег, мне ли это не знать, – Мэйдл развел руками, как бы показывая убранство своего роскошного дома, – К тому времени мы уже были разведены и не общались, до меня только долетали отдельные слухи. Но то, что я слышал, совсем не походило на мою Джулс. Поговаривали, что звездная болезнь ее совсем доканала. Вроде как, там были и наркотики… Не знаю, не могу ручаться. И вот теперь… Черт возьми.

Мэйдл налил себе еще порцию виски.

– Кто мог желать ей зла? – спросил я.

– Судя по тому, что я слышал о ней в последнее время, – кто угодно. Все друзья от нее отвернулись. А вот ненавистников, думаю, прибавилось. Знаете, думаю, на нее очень повлияло вторжение. Как и на всех нас… Черт… Кто бы мог подумать. Это до сих пор не укладывается у меня в голове, – он опорожнил стакан с виски.

– Да уж, – подтвердил я.

– Это добило нас, да? Я имею в виду человечество. Посмотрите, что происходит на улицах, – Мэйдл махнул пустым стаканом в сторону гигантского окна, – Экономический кризис, безработица, какие-то неизвестные неизлечимые болезни. Я читал, что улицы наводнили принципиально новые виды наркотиков. Всюду религиозные фанатики-террористы. Это какой-то кошмар.

Я демонстративно огляделся.

– Думаю, вас все эти ужасы не коснулись.

Мэйдл расплылся в улыбке.

– Да, я понимаю вашу иронию. Вы знали, что восемьдесят процентов актеров, которых вы сегодня видите на экране кинотеатра, – не настоящие люди? Их рисуют на компьютере. Вот и я пять лет назад заключил контракты с несколькими студиями. Мою внешность, голос, манеру двигаться – все отсканировали и сохранили. Я получил солидный куш, а фильмы с моим участием теперь выходят по пять-шесть штук в год. Да, я прожигаю жизнь. Но мы же понимаем, что если случится новое вторжение – мы его уже не переживем. А оно обязательно случится. И когда этот день настанет, я буду готов.

С этими словами Мэйдл, пошатываясь, подошел к стоящему у стены комоду и достал из верхнего выдвижного ящика пистолет.

– Мистер Мэйдл…

– Я не хочу переживать это еще раз, детектив Купер, – в глазах Мэйдла плясали огоньки безумия, – Я без раздумий пущу себе пулю в лоб в тот самый миг, когда услышу сообщение о новом вторжении. Скажите, где вы были в тот день?

– Нас, как и всех полицейских, отправили отражать атаку. Я был на передовой.

– Я тоже был там. Значит, вы видели то же, что и я. Расплавленные человеческие тела, лежащие то тут то там на земле оторванные конечности…

– Да, видел, – перебил я его.

– Тогда вы должны меня понять, – он демонстративно поднял пистолет.

Я смотрел на Мэйдла и думал, задать ли ему еще один, последний вопрос. Наконец, решившись, я сказал:

– Когда мы начали заниматься делом Джулии, мы столкнулись с очень странным обстоятельством… Речь идет о ее чипе цифрового нейроинтерфейса. Дело в том, что геолокационные данные перестали с него поступать еще неделю назад…

– А… – протянул Мэйдл, расплывшись в улыбке, – Да, это нам знакомо.

Он открыл другой ящик комода взял оттуда что-то, вернулся в кресло напротив меня и протянул мне маленький стеклянный пузырек.

– Что это? – спросил я, осторожно беря его правой рукой.

– Это – чудо. Настоящее спасение. Называется «Пелена». Придумал какой-то умник пару лет назад. Выпиваете его, и ваш чип перестает работать. Никакого спама. Никакой связи с чертовыми спутниками. Никакого отслеживания геолокации. Мы, актеры, частенько его используем. Чтобы скрыться от папарацци, понимаете? Несколько дней отдохнуть где-нибудь на тропическом острове в компании девчонок…

Я недоверчиво взглянул на пузырек полупрозрачной желтоватой жидкости.

– Вы хотите сказать, что научились обманывать «ЮниТек»?

– О да. Так что готов поспорить, Джулия воспользовалась «Пеленой». Вообще, полиции такое рассказывать, конечно, нельзя. Мои коллеги меня не поймут, но… Какого хрена?

Я поднялся на ноги.

– Мистер Мэйдл, вы разрешите мне взять это вещество для экспертизы в лаборатории?

Мэйдл, наполнявший стакан новой порцией виски, благодушно кивнул.

– Да пожалуйста.

– Спасибо за предоставленную информацию, мистер Мэйдл, – я отправился к выходу.

– Я приду на похороны, – услышал я почти на выходе, – Понимаю, что вас просить о том же странно, но… Боюсь, что аншлага там, мягко говоря, не будет. Как я и говорил, друзей у нее не осталось. Но… Она все же хороший добрый человек. По крайней мере, была такой когда-то.

Я молча вышел под проливной дождь.

Родители Джулии Лойд жили в многоэтажном доме, половина квартир в котором теперь пустовала. Это было понятно при одном взгляде на фасад дома – множество грязных окон были темными, в некоторых были выбиты стекла.

Лифт не работал. Я пешком поднялся на десятый этаж и, отдышавшись, постучал в дверь квартиры номер семьдесят четыре.

– Кто? – раздался приглушенный женский голос.

– Детектив полиции Майкл Купер, откройте, пожалуйста.

Последовала пауза, которой я воспользовался, чтобы извлечь из кармана удостоверение, и когда невысокая полная женщина с седыми волнистыми волосами открыла дверь, я показал карточку ей.

– Миссис Лойд?

Женщина внимательно изучила мое удостоверение, а затем подняла глаза на меня.

– Да. Что случилось?

– Миссис Лойд… Мне очень жаль, но этой ночью было найдено тело вашей дочери. Ее убили. Примите мои соболезнования.

– Джулия? – рот женщины приоткрылся от удивления, но все же ее реакция была, на мой взгляд, недостаточно сильной. Черт, да у тебя же умерла дочь…

– Оливия, кто это? – послышался грубый мужской голос, и рядом с женщиной появился высокий широкоплечий мужчина с черными усами и редкими седыми волосами, подстриженными под ежик, – Вы кто?

– Это полицейский, Джек. Он говорит… Говорит, что Джулию нашли мертвой… – голос миссис Лойд надломился и затих.

Мистер Лойд несколько секунд смотрел на меня, словно не зная, как ему реагировать.

– Вот оно как… – тихо произнес он, – Передоз? Впрочем, нет, не говорите!

Он резко поднял руку, останавливая себя.

– Но Джек… – в голосе миссис Лойд зазвенели слезы.

– Вот что я вам скажу, – сказал мистер Лойд, – У нас нет никакой дочери. Она была когда-то… Но умерла. И умерла она не сегодня ночью, а двенадцать лет назад.

– Что произошло? – спросил я.

– Это неважно! – гаркнул мистер Лойд, – Мы не знаем ничего о той женщине, которую вы нашли. И ничем не сможем вам помочь. Это не наша дочь. Пожалуйста, больше не беспокойте нас.

С этими словами мужчина развернулся и быстрым шагом удалился вглубь маленькой квартиры.

– Оливия, идем!

Миссис Лойд чуть прикрыла дверь, но не двинулась с места. Ее глаза, полные слез, смотрели в мои.

– Миссис Лойд… Я не понимаю.

– Мы действительно ничем не сможем вам помочь, детектив Купер, – тихо сказала она, – Мы не общались с Джулией двенадцать лет. В какой-то момент она изменилась. И эта новая Джулия… Это уже не моя дочь. Это словно другой человек, понимаете?

– Это произошло после вторжения?

– Да. Она стала грубой и жестокой. Стала употреблять наркотики… А потом был день рождения Джека и… – она замолчала, и из ее глаз полились слезы.

– Оливия! – раздался крик мистера Лойда.

Она обернулась, затем снова посмотрела на меня, и я понял, что наш разговор окончен.