Валентин Кириллов Возвращение. Избранное Всем не быть поэтами – это все от Бога, видимо, поэтому нас не так уж много. Вступление Не могу обойтись без вступленья, Говорю себе: – Начал, пиши. Возвращаясь из сладкого плена, Убегая от хвори и лени, Сочиняю стихи – для души. А душа моя просит раздолья, Чтоб дышать было легче и петь, Иногда она просит застолья, Не приемлет ни лжи, ни застоя — Хочет верить, любить и терпеть. Жизнь свою принимаю как данность, Предъявив всем оплаченный чек. Отрицаю я мелкую жадность, Злую подлость, бездумную стадность, Значит, я неплохой человек. Не могу я устраивать сцены, Делать много ненужных шагов, Не хочу набивать себе цену, Проходить невидимкой сквозь стену И бежать от друзей и врагов. Никому я не кланяюсь в пояс, Никого не прошу ни о чём, Мне не нужно на Северный полюс, Чтоб продолжить свой творческий поиск, Чтоб кому-то подставить плечо. Надо жить и надо бояться, Честь и совесть, как знамя нести. Пусть мне…впрочем, не буду вдаваться И ускоренно в «путь» собираться, Ведь не все я изведал пути. Из цикла «Раннее утро» Разговор Знаешь, мама, потерял я цель И готов расстаться со стихами. Ощущаю на своём лице Бурной жизни жаркое дыханье. Пролетает молодость моя В атмосфере, где всему научат, Но чем больше фальши вижу я, Тем мне хуже, а кому-то лучше… Я считаю время по годам, Их уже заметно наслоенье. Душу и стихи я не продам — У меня такое настроенье! Вместе Мы с тобою не скучаем: Вместе мокнем под дождём, Вместе праздники встречаем, Захотим – зальёмся чаем, Или всё же подождём. Минус молодость – не старость, И не надо слёзы лить, Горечь или, может, сладость, Горе или лучше радость Будем поровну делить. И ещё я твёрдо знаю: Что бы в жизни не стряслось, Сон твой хрупкий охраняю И на злато не сменяю Серебро твоих волос. Один Я редко читаю классиков И всех по себе сужу. Тогда, посмотрев на часики, Сказал я ей: – Ухожу. Неровно дрожит артерия, Нервно дрожит потолок. Она оглянулась растерянно, Тихо сказала: – Сынок, Сыночек ты мой единственный! Я вижу в тебе троих, Я всё отдала, но выстою — Хочу походить в живых… Шагаю по Красной горке я, Пришёл цветы положить И понял истину горькую — Один я, но надо жить. Быть весне
Быть весне! И весёлая зелень Собирает нас в тесный кружок, Только вечнозелёные ели Всё грустят, вспоминая снежок. Март ушёл, торопливо шагает К нам с улыбкой апрель-чародей. Ожидает берёзка нагая Ласки тёплых весенних дождей. Снова с шумом прозрачной капели Прилетели родные скворцы, Сразу петь и порхать захотели, А потом появились птенцы… Будет май, будут новые вёсны, Будут снова цветы на земле, Только вечнозелёные сосны Будут тихо грустить о зиме. Сочувствие Так частенько было и со мной, Всё случайно повторилось снова: Ты три дня ходил совсем больной, А теперь лежишь почти здоровый. Вновь придёт невидимая хворь, Руки, ноги скрутит, горло сдавит, Ты с ней обязательно поспорь, Ведь она так просто не оставит: Кругом закружится голова, Градусник покажет тридцать восемь. Эта «процедура» не нова, Ты не бойся – мы тебя не бросим. И увидит Яуза-река, Как мы к ней бежим с носка на пятку, После побоксируем слегка, И закончим лёгкую зарядку. День счастья Любовь моя, я встречи жду И без тебя скучаю. Везде, куда я ни пойду, Твой облик замечаю. Ты ведь у моря родилась, Ты там гуляла чаще… Лишь день, соединивший нас, Стал настоящим счастьем. Жаль, было краткое оно, Чему тут удивляться, Когда вагонное окно Вдруг стало удаляться… Любовь моя, ты вновь со мной, Ты очень близко, рядом. Я обнимаю шар земной И меньше мне не надо! Две берёзы 1 Я смотрю открытыми глазами И меня вдруг пробирает дрожь. Мы с тобою не были тузами, Кто тузы сейчас – не разберёшь. Мы с тобою не играли в жмурки, Ты меня не в гости позвала, Позвала, чтоб показать окурки И бутылки посреди стола. Под окном стояли две берёзы И росли они, как буква «ви», На глазах твоих блестели слёзы По давно утраченной любви… Ты теперь с какими-то тузами Спишь, гуляешь, по земле идёшь. Женщина с закрытыми глазами, Где, когда, зачем, кого найдёшь? |
