Но К-Кэн неожиданно прыгнул ему навстречу. Он едва-едва разминулся с длинным клинком, и сталь только царапнула его по груди, разрезав рубашку. Лезвие меча по инерции прошло между прутьев. А К-Кэн схватив поравнявшегося с ним брави одной рукой за одежду, второй толкнул в затылок. Брави не оставалось ничего другого, как врезаться лицом в решётку. К-Кэн немного подправил направление удара, который оказался неожиданным и сильным. И теперь голова Коня с трудом, но пролезла между двумя стволами бамбука, едва не оставшись без ушей. И безнадежно застряла там. К-Кэн укоризненно покачал головой:

– Я же честно предупреждал тебя, приятель, что уши слишком длинные. А сейчас я спешу.

Толпа на мгновение притихла, а потом в круг прыгнул второй брави-Орёл. Он выхватил абордажную саблю и, бешено размахивая ею, налетел на окровавленного К-Кэна с воплем:

– Да ты разорил меня, деревенщина! Я всё поставил на Коня!

И он, широко размахнувшись саблей, обрушил её на Волка. К-Кэн тут же мгновенно присел, подхватил с песка тонкую палку, из-за которой споткнулся, и ткнул концом в горло Орлу. Тот, налетев на конец палки, резко остановился, как вкопанный. От удушающей боли он захрипел, стал наливаться кровью и бросил саблю, схватившись за раненное горло. Потом повалился на песок, держась за горло и хрипя.

Всё это заняло одну три секунды.

Не обращая внимания на раненого Орла, катавшегося по площадке, К-Кэн встал и устало обронил, зажимая рану:

– Тебе же сказали, приятель, что спешим.

Он обвёл глазами собравшихся и нагнулся, подбирая свой меч. Потом обвёл круг лиц мёртвым взглядом. Но воцарилась тишина и никто больше не решился на поединок. Толпа расступилась перед ним, и он похромал к Ан-ньи.

– Пошли, – предложил он ей, стараясь не показывать, насколько болят раны.

Но Ан-ньи неожиданно упёрлась и возмущённо помахала рукой Близнецам:

– Господа! Тут многие мне здорово задолжали по ставкам! Один Орёл вон сколько поставил! Одна я заложила на Волка!

Близнецы равнодушно уставились на неё. Ан-ньи тут же добавила, жизнерадостно улыбаясь:

– Половина денег вам, конечно, за посредничество!

Братья тут же встрепенулись, расправили плечи и метнулись к ней, разбрасывая толпу, как траву:

– Кто? Сколько?

Через десять минут они покинули площадку брави, оставив тех обобранными и приунывшими. Близнецы повеселели, позванивая талерами, и уже заметно более благосклонно обращались к Ан-ньи. Они щедро посвящая её в тонкости разборок между бандами, пока она перевязывала раны К-Кэна.

Перейдя через пятидесятиметровый железный мост на цепях, им пришлось взобраться по крутым ступеням в горку ещё на несколько сотен шагов по высоким ступеням, что далось К-Кэну не так просто. Там, на вершине серой скалы и располагался участок метров сто на двести, где и стоял маяк с другими постройками. С двух сторон: слева и спереди-сбоку возносились высокие отвесные скалы, на вершинах которых белел снег. Сбоку к ним прилепился высокий маяк. С третьей стороны, сзади, располагался единственный вход-выход через железный цепной мостик. А вот с четвёртой: справа-спереди, открывался великолепный вид на гавань главного порта и безбрежный океан. Площадка находилась настолько высоко, что оттуда, оглянувшись, можно было любоваться даже Парящим замком-дворцом, вращающимся над садами Рая. Ветер сносил зловоние Дна к гавани, и место оказалось неожиданно спокойным и свежим.

– Как красиво! – восхитилась Ан-ньи.

Она засмотрелась в широкие просторы океана с редкими белыми парусами торговцев, рыбаков, а вдали и строгих кораблей военно-морского флота Империи.

Справа участок маяка, нависал на метров сто над Дном, квартал Волков. Тут его ограничивала метровая изгородь, сложенная из грубого тяжёлого камня. Кладка изгороди обветрилась, расшаталась и кое-где вовсе обвалилась. Из такого же увесистого камня сложили и просторную длинную конюшню на сотню лошадей, а также сарай наподобие казармы, в котором можно было спокойно разместить сотню-другую солдат. Всё находилось в крайне запущенном состоянии, участок полностью зарос травой, покрылся слоем пыли и нечистот.

При ближайшем рассмотрении корчма-харчевня-постоялый двор, как ты его ни называй, оказалось неказистым приземистым одноэтажным зданием. Единственным его достоинством являлось то, что оно было крепким, сложенным из камня, крытое сланцем, видно, строили на века.

– Да, здесь можно продержаться пару-тройку дней в осаде, – одобрительно заглянул в узкие, как бойница окна К-Кэн.

В корчме было шаром покати, лишь споро разбежались мыши, питавшиеся невесть чем. От имущества предыдущего владельца остались только кучи рваной одежды да бурые пятна на полу, рождающие мрачные мысли.

В двадцати шагах от таверны через небольшой дворик вырастал прямо из скалы толстый и высокий маяк. На щедро окованной толстенной стальной решёткой дубовой двери маяка висел амбарный замок неимоверной величины. Уж этот-то находился в прекрасном состоянии, массивный и смазанный, как-никак – маяк объект важный. Окна в толще стен прорезали высоко и совсем узкие, только кулак и просунуть. Да и кладку выложили прекрасно, без швов. Сплошь гладкий скользкий серый камень, не выветренный и не сколотый. По такой стене ни за что не вскарабкаешься, видно, что без магии не обошлось.

– Идём назад? – повернулся к девушке К-Кэн.

– Погоди. Смотри, здесь ещё одна дверь!

В густой тени под деревьями и за колючими кустами в углу действительно виднелась низкая, метр на метр дверка, сплошь оббитая толстенными бронзовыми полосами. Ан-ньи пригляделась повнимательней, заметив, что полосы внушали уважение своей необыкновенной толщиной и оказались щедро покрыты многочисленными охранными магическими рунами.

– Защитные руны? Какой-то старый язык? – пощупала их Ан-ньи.

К-Кэн подошёл и провёл рукой по рунам. И заговорил вполголоса, прикрыв глаза:

– «Открывший дверь найдёт за ней не только свою смерть…»

Ан-ньи в восторге улыбнулась:

– Ты знаешь древние языки? Кто тебя учил?

К-Кэн потёр лоб в растерянности:

– Меня отец обучил шести языкам хорошо, а ещё восемь знаю так себе. А что касается этих рун, так это будто кто-то внутри меня тихо подсказывает их общий смысл. И я вдруг начинаю понимать этот язык.

– Тогда это тоже Дар Талисмана? Вот здорово! Тут у меня есть с собой пара древних книжек. Шаман подарил, видно, сам не мог прочесть, вот ты их и…

– Ещё чего! Какие такие «книжечки»? Мы здесь для чего? Есть дела и поважнее – найти убийц-карателей. Не привыкай тут, не пускай корни, Ан-ньи. Пойми, что у нас нет времени разживаться добром и традициями… Ладно, пойду осмотрю здание корчмы с тыла. А то надо бы и побыстрее отремонтировать, открыть дело, иначе нас эти упыри выставят. Наймём пару работников, ведь сидя здесь или праздно шатаясь по городу, нам мало кто что скажет полезного об карателях. А тут пьяные языки столько наболтают, что только держись…

И он отправился в обход новых владений, везде заглядывая и открывая все двери, чтобы проветрить затхлые помещения. Там и присел на солнце, чувствуя, как Талисман заживляет раны и затягивает их.

Но женское любопытство всегда оказывалось сильнее любых запретов.

Когда юноша ушёл, Ан-ньи снова приблизилась и занялась заколдованной дверкой вплотную. Для начала ещё раз внимательно осмотрела её и прощупала на предмет скрытого рычага или кнопки. И ничего не нашла. Либо рычаг находился не здесь, либо оказался так искусно замаскирован, что ничем не отличался от массива камня скал.

– Просто замурована? Если есть дверь, то она должна и открываться! – она потолкала и подёргала дверку.

Та даже не шелохнулась, что всерьёз раззадорило девушку. Тогда Ан-ньи стала сплетать заклинание Отпирания замков. Сплетение творилось долго и сложно. У неё с непривычки пальцы устали сплетать многочисленные магические узоры, переходы и подтверждения, но, в конце концов, заклинание было доведено до конца. Раздался хлопок снаружи и… ничего не произошло. Потом её толкнула в грудь магия Защиты рун, опрокинув на спину в пыль. Времени ушло достаточно много, а эффект – ноль.