– Я так и думал, что тебе это понравится. Но главное! Это понравилось мне. Там деньги, – он кивнул в сторону прикроватного столика, – часть твоей конторе, а часть, сверху, это лично тебе. Если согласна раз-два в месяц приходить ко мне на подобные «посиделки», то я предлагаю тебе работу секретарем в одной из моих фирм, зарплатой не обижу.

Так Аня познала секс с двумя партнерами и все вытекающее из этого. По сути это была эволюция ее женского начала и повторная зрелость организма. Она еще не знала, что теперь ей будет этого не хватать.

Со следующего дня Аня больше не работала в эскорт-услугах. Теперь у нее были деньги на свою съемную квартиру и «нормальная» работа, а через несколько месяцев она познакомилась с Евгением, когда он приезжал к ним в офис заключать договор на поставку партии телевизоров.

Для чего было сделано это небольшое отступление? Как раз в тот день, когда изголодавшаяся женщина-врач «вероломно» воспользовалась добротой и «беспомощностью» Евгения и восседала на его члене, а он терзался душевными муками относительно своей девушки, Аня традиционно источала свои флюиды и сексуальную энергию в атмосферу чужой спальни и на чужие упругие «причиндалы». Само собой Евгений был не в курсе Аниного «невинного» хобби, а по причине его полного доверия к своей возлюбленной, аргумента, что она с девчонками была на дискотеке, Евгению вполне хватало. Он даже почти удовлетворял ее в постели, но немного не до конца, «ниточка» так и оставалась неразорванной. Но, как читатели уже поняли, все это с лихвой компенсировалось два раза в месяц, а играть роли Аня привыкла. Когда она еще жила в Свердловске, она даже умудрялась втирать «очки» трем кавалерам одновременно. Одного она безмерно любила, так она говорила второму, но не могла с ним быть по какой-то абстрактной, понятной лишь ей самой причине. Она любила и второго, но не могла быть и с ним, потому как не могла до конца расстаться с первым, с которым быть не могла, а на самом деле в это же время крутила и с третьим шуры-муры. В общем, в результате она осталась сама с собой, а потом уехала в Ленинград.

Утром Евгений проснулся слабым, но с ясной головой. Рана не болела, но и не выглядела утешительно. Краснота, к счастью, не расширилась, но вот сама царапина как будто распухла и выглядела свежей, так как не подсохла. Он посмотрел на часы – восемь утра. Лежащей рядом Ане пора было вставать на работу, сам же Евгений намеревался проверить электронную почту, и, если ответы на его предложения получены, нужно было сделать пару звонков клиентам и отправиться оформлять купчую на дом. Евгений еще раз посмотрел на спящую Аню, мысленно задал себе вопрос – «Не заняться ли утренним сексом?», но в голове почему-то тут же возник образ Натальи, потом он подумал о том, что воплотить это будет не совсем удобно, потому что рана еще не зажила и он не хотел лишний раз ее бередить. Евгений склонился к Аниному лицу, чтобы ласково разбудить ее поцелуем, от нее пахнуло табачным дымом и алкоголем. Обычно Евгений не обращал на это внимание, но сегодня этот запах казался особенно резким. Его даже затошнило. Передумав свое намерение, он просто легонько потрепал ее по плечу, прошептав:

– Зая, пора вставать.

Аня лениво зашевелилась, ответив сонным голосом:

– Да-да, встаю.

Перевернувшись на спину и не открывая глаз, она добавила:

– Солнце, ты чайник не поставишь?

Евгений-таки не сдержался, глядя на эту симпатичную нежную мордашку, чмокнул ее в губы и пошел ставить на плиту чайник. Через полчаса они сидели на кухне и завтракали.

Завтрак проходил практически в тишине, лишь звучащая из приемника музыка да бодрый голос ведущего радиопрограммы нарушали кухонную тишину. Евгений жевал тост с сыром и молча смотрел на Аню. Аня чувствовала его взгляд, но смотрела в чашку с кофе и делала вид, что ничего не замечает. Бодрый голос диктора, начал понемногу раздражать. «Этот принужденный баритон…» – думал Евгений, – он так старательно напрягает свои голосовые связки и так четко звучит… такое впечатление, что он сам балдеет от звука своего голоса». Ему представилась довольная физиономия ведущего в наушниках. Он сидит в студии перед зеркалом и смотрит на свое отражение, как грациозно шевелятся его губы и с каждым движением из его ротовой полости вылетает баритонально-гладкая фраза, что вызывает в нем бурю положительных эмоций, вплоть до эрекции. Евгению вспомнился случайно подслушанный им в кафе разговор, который происходил между двумя, видимо, совсем недавно приехавшими из других городов студентами. Как ему показалось, один из студентов, на вид лет двадцати двух, будто бы немного заискивал перед другим, который имел бороду и, возможно, поэтому выглядел гораздо старше. Но вероятнее всего он действительно был старше, потому что разговаривал с видом некоторого превосходства над первым, с нерасторопностью, как бы смакуя фразы. Он бросался витиеватыми словечками, которыми больше пользуются в политических и номенклатурных кругах. Из контекста Евгений понял, что у бородатого весьма непростые родители, он точно не помнил, то ли ученые, то ли преподаватели, но это не суть. Суть была в том, что, когда разговор зашел о добыче денег молодой поинтересовался, не хочет ли бородатый пойти подрабатывать ведущим на какую-нибудь радиостанцию? На что бородатый все с тем же нехотя скрываемым высокомерием и, до этого вопроса Евгений не обращал на это никакого внимания, приятным баритоном заявил, что он готов продать свой голос, но весьма недешево. Евгений подумал, что бородатый молодчик весьма самоуверен, ибо думал, что это так легко устроиться радиоведущим, да еще на своих условиях. С его слов можно было предположить, что все радиостанции страны стоят в очередь к бородатому в надежде заполучить его «драгоценный» голос. В общем, самодовольный «умник» вызвал в Евгении неприятные эмоции, потому и запомнился, и теперь, слушая радио, он вспомнил самоуверенно-самодовольного бородача, а потому и голос ведущего, вызвавший в нем эти воспоминания, начал раздражать.

– Как прошла дискотека? – Вдруг спросил он Аню, причем неприязнь, вызванная диктором, явно отдалась в его голосе. Аня вздрогнула и впервые за время их совместного проживания почувствовала себя неловко. Даже скорее это был испуг. Она посмотрела на Евгения. Его взгляд, раздраженный и, как ей сейчас показалось, с некоторым налетом безумия, был направлен прямо на нее. «Он точно все знает», – пронеслось у нее в голове. С губ же слетело:

– Как обычно. С девчонками потусили, выпили по коктейлю.

Слово «потусили» вызвало в душе Евгения очередной всплеск раздражения, что не осталось незамеченным Аней. Она еще больше напряглась, стушевалась и решила, что он уж точно все узнал и врать бесполезно, однако она снова произнесла.

– Но мне не очень понравилось в этот раз. Я вчера так устала на работе, что не до веселья было. У Германа Яковлевича сделка сорвалась, так он вчера на всех кидался, меня работой завалил. Пришлось даже на час после рабочего дня задержаться.

Она замолчала, ожидая реакции Евгения, и приготовилась к худшему развитию сценария. Тот продолжал молча смотреть на Аню. Евгений чувствовал, что рана снова разболелась, и к этой боли примешивалось какое-то новое, очень неприятное ощущение. Но что это было, он не мог осознать до конца. Мороз пробежал по коже. Воспользовавшись паузой и желая перевести разговор в другое русло, Аня спросила:

– А как у тебя? Как дом? Понравился?

Это вывело Евгения из неприятного оцепенения.

– Да, – ответил он, – дом – то, что надо. А особенно ступа на чердаке. – Он нервно рассмеялся, вспомнив, как грохнул ее о пол.

– Какая ступа? – Не поняла Аня.

– Да там одна ступа… – махнул рукой Евгений, смутившись этой нелепой фразы о ступе и спешно отведя взгляд в сторону. – Потом увидишь, – неохотно добавил он.

– А-а-а, – протянула Аня, делая вид, что поняла ход его мыслей.

Снова помолчали, Аня отпила из чашки кофе.

– Так ты что решил? Дом покупаешь?