Белый камешек отскочил от стены и упал на землю, тогда он снова пнул его, на этот раз ещё сильнее. Вернуться в Пустынные земли, даже ненадолго, – значит признать поражение.

Может, ты неудачник, Джонс? – поддразнивал его голос.

Эд остановился, занеся ногу, чтобы снова пнуть камень, но вдруг его гнев лопнул, как воздушный шар, и он опустил ногу.

– Неправда, – прошептал он. – Иначе родители не любили бы меня.

Голос ничего не ответил, и Эд вздохнул с облегчением, – наконец-то он заставил его замолчать.

Родители Эда – светлые лучики в его новой жизни. Его приняли в семью с распростёртыми объятиями. Мэйтланд похитил его ещё малышом и заменил фетчем, который вскоре умер. Его мама и папа оказались не только добрыми, но и любящими. Эд понял это, когда слушал, как они врали про его усыновление в кабинете директора школы Сент-Джозеф. Они придумали целую историю, чтобы избежать сложных вопросов о появлении Эда. Они называли его «вновь обретённым счастьем», и Эд разделял их чувства.

На первых порах было нелегко. Родители Эда много лет прожили с проклятием, пока Руби не уничтожила ведьму, поработившую их. Как и Эд, они заново привыкали к нормальной жизни. Иногда по ночам он слышал, как они кричат во сне, призывая миссис Истон, ведьму, которой поклонялись.

Томас Гэбриел рассказывал Эду, что другие жители Хэмпстеда, которых тоже прокляла ведьма, выходили по ночам на улицу и искали её, будто заворожённые. Услышав такое, Эд испугался, что его родители никогда не избавятся от проклятия. Но они довольно быстро пришли в себя, проводили много времени вместе, и их связь с сыном окрепла. Кроме того, Виктор Бринн смешал снадобья, чтобы они успокоились и мыслили ясно. И теперь мама и папа оправились и Эд почти не переживал за них.

Шум отвлёк его от мыслей. Он шёл, не разбирая дороги, и теперь огляделся, соображая, куда его занесло. По обеим сторонам улицы стояли сонные дома в лучах заходящего солнца. Было тихо и пустынно. Но вдруг Эд заметил их. Ребята из школы выглядывали из-за угла в дальнем конце улицы. Он сразу узнал одного из них, мальчика с каштановыми волосами, который подначивал его на ступенях школы. Их головы сразу попрятались, когда они заметили, что он смотрит. Раздались смех и шиканье.

Эд продолжил путь. Он свернул налево, в мощёный переулок между двумя домами, и услышал крики и топот за спиной. Он узнал это место, иногда он возвращался этой дорогой домой. Переулок выходил на главную улицу. Эд понимал, что нужно добраться до людного места, и он будет в безопасности.

Но когда он торопливо зашагал по переулку и его ботинки звонко стучали по брусчатке, он увидел впереди металлическое проволочное заграждение, вделанное в два цементных блока. На нём висело объявление «Ведутся ремонтные работы». Эд взялся за ограду, она загремела, и тогда он попытался ухватиться поудобнее, но отверстия между проволоками оказались слишком узкими. Тогда Эд разбежался, чтобы подпрыгнуть и подтянуться, но ограда оказалась слишком высокой.

Голоса приближались.

Вдруг резкий порыв ветра – и откуда ни возьмись появилась девочка. Это была Руби. Она улыбнулась ему во весь рот.

Эд скривился, не выражая никакой радости. Он принюхался: еле уловимый запах шлепковой пыли растаял в воздухе.

– Я думала, ты обрадуешься, – сказала Руби. – Если верить моему зеркалу для наблюдений, ты оказался в затруднительном положении.

– Нечего шпионить за мной. Тебя никто не звал.

– У меня поручение от Виктора Бринна. Я скажу тебе какое, если пойдёшь со мной, – и она помахала бутылкой, которую держала в руках. Эд взглянул на неё и покачал головой:

– Я больше не Опустошитель.

Руби приложила руку к уху, когда голоса приблизились.

– Ладно, тогда могу отпугнуть их, если хочешь, – и она вытащила револьвер из-за пояса.

– Джонс! – крикнул он. – Вот так встреча! Как поживаешь, дружище?

– Меня теперь зовут Эд, забыл? – проворчал мальчик. – Убери его, – процедил он сквозь зубы, обращаясь к Руби. – От него одни проблемы.

– Проблемы? – Руби расплылась в улыбке. – Понятно. Я ещё не забыла, что такое школа. Что будем делать? Наколдуем что-нибудь.

– Подсади-ка меня, хочу забраться на ограду.

– Только если разрешишь называть тебя Джонсом.

– Руби!

– Странно звать тебя Эдом.

Мальчик сердито пробурчал что-то под нос. Руби сцепила руки, он поставил на них ногу, дотянулся до верхушки ограждения и перелез.

Руби высыпала пару крупинок шлепковой пыли себе на ладонь, вставила пробку в бутылку, прежде чем произнести, куда она хочет попасть, и хлопнула в ладоши. Она исчезла и снова появилась в конце переулка как раз в тот момент, когда мальчик, которого она называла Джонсом, промчался мимо неё.

Оглянувшись, она увидела группу мальчишек на другом конце переулка. Они кучей навалились на ограждение и стали помогать друг другу забраться на него.

Руби отвернулась и побежала.

– Эй, Джонс! Они близко.

– Ну, тогда беги быстрее, – крикнул он, не оглядываясь.

Она догнала его.

– Слушай, никто не говорит, что в школе весело. Но настолько плохо там тоже не должно быть. Что ты им сделал? – Вместо ответа мальчик стиснул зубы, не останавливаясь. – Неужели тебе правда нравится такая жизнь? Ты уверен…

Он побежал ещё быстрее, и её последние слова растворились у него за спиной.

На главной улице было не так многолюдно, как обычно, и они с трудом нашли укрытие – пролезли в чужой сад через дыру в заборе и спрятались там. Вскоре мимо пробежала ватага мальчишек. Прошло ещё минут пять, прежде чем опасность миновала.

Когда всё стихло, кроме привычного гула города и биения их сердец, Руби достала из кармана небольшой пузырёк с красной жидкостью.

– Виктор Бринн смешал это снадобье для тебя. Сказал, что оно поможет «сам знаешь с чем», – она взмахнула руками, будто колдовала.

– Спасибо.

– Видимо, ты сказал ему, что голос стал громче.

– Немного, – мальчик пожал плечами, будто это неважно.

– Правда? – Руби нахмурилась, словно пыталась прочитать его мысли. – Я знаю, что ты не спишь. Часто просыпаешься по ночам.

– Зачем ты следишь за мной?

– Меня попросил Виктор Бринн. Он хотел узнать, насколько тебе плохо, чтобы смешать подходящее снадобье.

Эд взял пузырёк. Красная жидкость походила на кровь. Но он выдернул пробку и одним глотком выпил содержимое, протянув пустой пузырёк Руби. Она покрутила его в руке, и Эд догадался, что она хочет что-то сказать. Он уставился на землю, жалея, что она тянет время, и нетерпеливо вздохнул, чтобы поторопить её.

– Магия не говорит со мной, как с тобой, потому что я живу в Пустынных землях, но мне тоже тяжело. Прошлой ночью я попробовала одолеть вампира без магии, и мне повезло, что я вообще осталась жива.

– Я не вернусь в Пустынные земли, Руби.

– Знаю, – процедила она, стараясь не показывать, как она расстроена. – Просто… жаль, что так получилось, правда? Мы с тобой живём не совсем той жизнью, о которой мечтали, согласен? У Виктора Бринна нет снадобья, которое помогло бы мне получить магию.

– Всё было бы в порядке, если бы мы не прошли Инициацию вместе, – сказал Эд, повысив голос.

– Да? И что тогда? Думаешь, мы сумели бы спасти твоих родителей, если бы я не взяла тот ключ? Без магии и без меня ты бы ни за что не получил, что хотел.

Эд задумался.

– Той ночью, когда мы впервые встретились, ты спас меня от огра только потому, что хотел стать обычным мальчиком и тебе нужна была помощь. Думаю, получилось лучше, чем ты ожидал. Напомни, как это называется? Ви… – Руби щёлкнула пальцами. – Что-то там про судьбу.

– Вирд.

– Точно! Мне кажется, судьба сыграла тебе на руку, что скажешь?

Эд уставился на свои школьные ботинки и решил, что Руби просто нужно выговориться. В Пустынных землях такое часто бывает, ведь о своих чувствах там поговорить не с кем.

– Если тебе слишком тяжело быть Опустошителем, который не умеет колдовать, может, тебе бросить эту затею, – буркнул он.