Хотя если бы она сейчас заглянула в прихожую, то вряд ли так радовалась…

Один из карманов её куртки оттопырился, и из него вылезла маленькая летучая мышь, цепляясь коготками за ткань. Она моргнула и оглядела помещение своими крошечными зелёными глазками. Затем вспорхнула и удобно устроилась на другой куртке – прекрасный наблюдательный пункт.

Когда Руби прошла мимо и на цыпочках поднялась по лестнице, летучая мышь полетела за ней под самым потолком, чтобы её не заметили.

Как только Руби поднялась на второй этаж, перед ней внезапно открылась дверь, и летучая мышь поспешила отыскать укромное местечко и нашла его на карнизе небольшого пыльного окна, расположенного так высоко, что пришлось бы ставить стремянку, чтобы помыть его. Летучая мышь наблюдала сверху. За мужчиной и девочкой.

Виктор Бринн стоял на пороге своей комнаты в ночной рубашке и глядел на Руби утомлёнными глазами. Он прочистил горло.

– Мне тоже не спится, привык работать по ночам, наверное, или это просто возраст. Я собирался разбудить тебя и заняться практикой – ты ведь мечтала об этом. Представь моё удивление, когда я обнаружил твою комнату пустой.

Виктор Бринн поднял небольшое отполированное зеркало для наблюдений, висевшее на кожаном шнурке у него на шее.

– Я, конечно, мало что разглядел в темноте, но зрелище любопытное.

Руби покраснела, – оказывается, он следил за ней.

– Думаю, всё не так плохо. В одиночку ты, наверное, научилась большему, чем если бы я мешался под ногами.

Руби показалось, что он ждёт ответа, и она кивнула.

– Хорошо.

Руби вздохнула с облечением, радуясь, что лекция окончена, когда Виктор Бринн повернулся и собрался уже закрыть за собой дверь. Но он вдруг передумал, остановился и снова посмотрел на неё.

– Я в долгу перед тобой, Руби, за то, что ты убила ведьму из Хэмпстеда и спасла мне жизнь. Только поэтому я согласился взять тебя в ученицы и сделать из тебя Опустошителя, вопреки твоему очевидному недостатку – отсутствию магии. Я с радостью принимаю вирд и возможность, которую он преподнёс нам с тобой – судьба была благосклонна к нам и дала обоим второй шанс. Но я разорву наше соглашение, если ты не будешь уважать меня и мои желания, даже если ты отважная и сообразительная. – Наша работа слишком опасна и не допускает безрассудства и легкомыслия. Страшно даже подумать, что Орден сотворит с тобой, если узнает о тебе, или со мной, если обнаружит, что я учу девочку. Потому что так и есть, Руби, ты девочка в мире, где всем заправляют мужчины. Тебе это с рук не сойдёт, как бы сильно ты ни хотела стать Опустошителем. Однажды, надеюсь, нам удастся доказать им, что они ошибаются, но тебе придётся действовать по моим правилам. Нельзя изменить порядки Ордена, щёлкнув пальцами. Вот уже много веков Опустошители соблюдают одни и те же законы, написанные мужчинами.

Виктор Бринн громко хлопнул дверью. Руби услышала, как он лёг, потому что заскрипели пружины матраса.

А ещё она услышала шелест над головой и, решив, что это птица или мышь, не стала обращать внимания. В стенах старого дома всегда шуршали мелкие существа.

Два зелёных глаза наблюдали, как Руби открыла дверь своей спальни и захлопнула её за собой. Покружив под потолком, летучая мышь наконец отыскала удобное место для сна – повисла на щеколде небольшого окна, словно крошечный чёрный плод, завернувшись в свои крылья, чтобы согреться.

Глава 3

В то же время на другой части Пустынных земель, в заброшенном районе Хэмпстед-Хита, мальчик в пальто в ёлочку и красном шёлковом шарфе, с тёмно-русыми волосами, уложенными в замысловатую причёску, следил за горбатым коротышкой, торопливо семенящим в сторону тёмной громады леса.

Рядом с мальчиком стоял мужчина с густой тёмной шевелюрой, разделённой на такой аккуратный пробор, что в лунном свете его голова выглядела так, будто на ней красовался белый шрам. Одет он был в элегантный коричневый кожаный тренчкот и дорогие ботинки без шнурков на толстой подошве и с заострёнными серебряными носками. На его лице читалось безграничное самодовольство и высокомерие.

– Итак, Томас Гэбриел, – произнёс мужчина, – прекрасная возможность продемонстрировать, чему ты научился. Как твой новый наставник, я должен отчитаться перед Орденом относительно твоих достижений в магии и поведения после печальной кончины твоего мастера.

– С радостью, сэр. И позвольте сказать, какая это честь для меня, что сам Рэндалл Гивенс, глава Высшего совета Опустошителей, согласился быть моим наставником. Надеюсь, однажды я стану такой же легендой, как вы, сэр.

– Спасибо за добрые слова, парень, но, хотя меня и радует твоя амбициозность, не будем забегать вперёд, ладно? Просто покажи, на что ты способен.

Томас Гэбриел кивнул и направился к лесу, но вдруг остановился и обернулся.

– А вы не пойдёте?

Гивенс достал небольшое наблюдательное зеркало и подышал на него, затем вытер белым носовым платком.

– Я отсюда посмотрю, так лучше видно. Конечно, я могу пойти, если ты считаешь, что тебе понадобится помощь.

– Что вы, в этом нет необходимости, сэр.

Обернувшись к лесу, Томас Гэбриел заметил, что горбун исчез между деревьями. Он достал из кармана пальто бутылку чёрной пыли и вытащил пробку. Высыпав одну-единственную гранулу себе на руку, Томас Гэбриэл убрал бутылку.

– Тебе не кажется, что безрассудно использовать шлепковую пыль в лесу? – спросил Гивенс.

– Я справлюсь, сэр. Я в совершенстве овладел искусством перемещения на короткие расстояния.

Томас Гэбриел прошептал направление, прежде чем хлопнуть в ладоши. Его бросило вперёд, словно снаряд из катапульты; он скользил над землёй, и красный шарф развевался у него за спиной.

За считаные секунды мальчик догнал горбуна и пролетел мимо него, огибая деревья, надвигающиеся с неумолимой скоростью. Внезапно он замедлился – шлепковая пыль исчезла из его рук – и изящно приземлился на землю, едва потревожив опавшие листья. Зная, что Гивенс наблюдает за ним через зеркало, Томас Гэбриел улыбнулся, но не слишком самодовольно, чтобы Гивенс не нашёл ни единого изъяна в его действиях. Переведя дух, он обернулся к горбуну, гобблингу. Этот был особенно уродлив – с шишковатыми локтями и коленями, скрюченной спиной и такой впалой грудью, что, казалось, его голова вот-вот скатится на землю, поскольку не на что было опереть подбородок.

Серое волосатое тело вздымалось и опускалось – существо запыхалось. Два чёрных глаза чуть не вылезли из орбит, пока он гадал, откуда появился мальчик.

Томас Гэбриел сложил руки на груди и покачал головой:

– Не твоя ночь. – Он показал на золотое кольцо с печатью на большом пальце существа. – Я не позволю гобблингам расхищать могилы в моём этеланде.

В ответ гобблинг издал три пронзительных крика. Томас Гэбриел услышал шорох в лесу, и между деревьями показались серые твари. Гобблинги окружили его, обнажив жёлтые зубы и навострив уши. Их холодные чёрные глаза ничего не выражали. Их горячие тела источали смрад и вонь – тошнотворный запах навоза.

Томас Гэбриел поднял руку, вызвав беспокойство у существ.

– Грист… – он осёкся, стараясь вспомнить точное слово. Он твёрдо решил не сверяться с «Чёрной книгой обучения колдовству», которая лежала у него в кармане, потому что хотел показать Гивенсу, как хорошо он владеет магией. Слово вертелось на языке, и наконец он вспомнил.

– Гристбатиан! – произнёс он чётко и повелительно.

Яркие белые искры вспыхнули на кончиках его пальцев и окружили его кольцом жгучего пламени, вынудив гобблингов попятиться. Они заковыляли на своих кривых ножках, испугавшись силы, которой обладал мальчик. По краям огненного кольца появились зубастые пасти и стали угрожающе клацать зубами на гобблингов, заставив их отступить ещё дальше.

– Магия, что тут скажешь, – ухмыльнулся Томас Гэбриел. – Я ещё не на такое способен. Так что отдавай кольцо, живо, – сказал он, обращаясь к гобблингу, за которым гнался. Но тот лишь зашипел, затем плюнул в сторону мальчика, – он едва успел увернуться от склизкого, блестящего снаряда.