Скрипучие полы, покрытые линолеумом. Серые офисные стулья и кресла в узких неудобных коридорчиках. Огромные окна с широкими подоконниками, заставленные цветами. Высокие двери и потолки. Роскошь прошлого и чрезмерная сдержанность настоящего сочетались с друг другом просто отвратительно.

Женя сидела на стуле около кабинета человека, который значился в ее путевке руководителем практики. Здесь было как-то по-особому тихо и неуютно. Дверь располагалась в нише в самом дальнем углу коридора и все звуки глохли, даже не успевая сюда долететь. По-умному она должна уже давно начать разыскивать нужного ей следователя. Но девушка высиживала время намеренно, чтобы скрыть свое опоздание и создать образ скромницы, которая терпеливо ждет на месте.

Ее одиночество было не столь долгим и томительным. Минут через двадцать по направлению к ней зацокали чьи-то каблуки и возникла женщина. В форменной одежде с ярко накрашенным лицом. Она по-хозяйски осмотрела Женю, поджала губы, явно ожидая объяснения. Но девушка упорно молчала. Затем в руках дамы возник телефон.

– Петр Степанович, – громогласно сообщила женщина в трубку. – Тут похоже ваша студентка нарисовалась.

Ей что-то ответили, и она неодобрительно покачала головой.

– Понятно, – пальцы с длиннющими ногтями аккуратно засунули телефон в кармашек. – Повезло тебе, крошка, – Женя, не ожидая такого несколько вульгарного обращения, вытаращилась, – шеф твой сегодня будет занят целый день. А ты свободна! Гуляй, салага! И да, не опаздывай, это я тебе чисто от души рекомендую. Петр Степанович страшный педант, он таких вещей не прощает.

И потеряв всякий интерес к Жене, женщина, развернувшись на каблуках, царственной походкой неспешно удалилась.

Поговорить с женой убитого сторожа у Петра Степановича не получилось. Ответить на его вопросы согласилась женщина из соседней квартиры. В домашнем халате, тапочках, в пестрой косынке, повязанной на цыганский манер, она распахнула свою дверь, стоило только следователю протянуть руку к звонку.

Утром она, как обычно, вышла с собачкой на прогулку. Следователю продемонстрировали животинку. Маленькую, рыжую и очень громогласную. От ее кошмарного противного визга в ушах конкретно звенело. Поняв, что унять животное не получиться, он предложил поговорить на улице. Ему были нужны подробности, женщина была готова уделить ему внимание и только этот рыжий комок своим лаем портил все дело.

Итак, теперь они прогуливались по дорожке, около детской площадки. Под ногами скрипели изредка камушки. В кустах верещали птички.

– Значит, выходя из квартиры, ничего странного вы не заметили? – Петр Степанович продолжил прерванный разговор.

– Мне было не до этого, – смущенно объяснила женщина, – понимаете утром нужно как можно быстрее выскочить на улицу, Кроха уже немолодая, ей тяжело терпеть.

– Хорошо, – кивнул следователь, – сколько примерно времени вы гуляете?

– Около получаса. И вот я поднимаюсь по лестнице. Впереди бежит Кроха. Привычно все обнюхивает. И я вижу, что она уже зарулила внутрь соседней квартиры, снаружи торчит только хвост, а тело уже там. Я позвала собаку, окрикнула соседей. А там тихо. Я и толкнула дверь рукой. Когда стучала. Потом вошла.

– А не страшно было входить, вдруг там кто-то чужой был?

– Нет. Кроха вела себя спокойно. Соседей она знала, на них не лаяла. Поэтому, если там кто-то прятался, она бы вопли подняла будь здоров. А здесь она равнодушно все обнюхала и уселась.

– Где вы обнаружили Леонову Марию Владимировну?

– На кровати. Она вроде спала, как полагается в ночной рубашке. Только цвет лица у нее был какой-то не такой. Я попробовала ее разбудить. Она не просыпается. Я испугалась. Побежала к соседям, что напротив. Хорошо, что те уже встали. Они и вызвали скорую.

– Понятно, – следователь несколько шагов прошел в глубокой задумчивости, – а вообще в последние дни никаких странностей не замечали?

– Нет, – женщина неожиданно замялась, – не знаю, важно это или нет, – Петр Степанович кивнул, – месяца полтора – два назад, точно не помню, к ним погостить приехал Валюша, но они жили не здесь, а на даче. Маша лишь появлялась раз в неделю, цветочки полить, что-то постирать.

– Валюша – это их сын?

– Нет, это взрослый дядька, ровесник Коли, мужа Маши, они друзья детства. Но живет он где-то очень далеко. То ли на севере, то ли на юге. Все время путаю. Обычно он приезжал с женой и гостили они здесь, в квартире. А тут один и вдруг на даче. Знаете, в этом приезде вообще было много странностей!

– Поясните, – Следователь вопросительно посмотрел на женщину.

– Они всегда привозили какие-то сувенирчики и раздавали. Мелочь, но приятно. А в этот раз он даже ко мне не зашел. Мне Маша сообщила о его приезде и что они живут на даче. Я уже подумала, что с супругой беда случилась. Но соседка меня успокоила, сказала, что все нормально, она буквально полчаса назад с ней созванивалась.

– Так. Что еще вас удивило?

– Понимаете, фанатом дачи был всегда Николай. Маша же была «девушка» исключительно городская. Сельскохозяйственные работы ее никогда не прельщали. Просто дышать свежим воздухом она не любила. Но у нее было две страсти. Клубника и груши. Вот в моменты их созревания она там жила.

– Хм. Интересное кино. А адрес дачи знаете?

– Нет. Я там никогда не была. Я пойду, а то Кроха наверно уже беспокоится, куда мама ушла.

– Да-да. Конечно. Только вот возьмите телефон, если вдруг что-то вспомните или увидите, позвоните.

Женщина взяла визитку, молча кивнула и торопливо зашагала к подъезду. Петр Степанович перевел взгляд с ее маленькой фигурки на дом. Громаду бело-рыжего окраса в двенадцать этажей.

Вытянув ноги и удобно завалившись на спинку скамейки, Женя, запрокинув голову, наблюдала за облаками. За два часа, что она провела здесь, самым доскональным образом были изучены сначала все пять этажей Катькиного дома. Четыре подъезда. Лавочки, деревья, кусты и клумбы. Припаркованные машины. Детская площадка с нелепой ярко желтой горкой в центре.

Мамочки с колясками. Коты и кошки. Птички. Наконец, устав от кипучей жизни на земле, девушка обратила свой взор в вечность.

Конечно, проще было уже давно разобидеться, разозлиться и уйти. Но записи нужны были ей, Жене, и она еще надеялась, что в Катьке проснется совесть и та появится сама или все-таки по телефону соблаговолит сообщить полный адрес своего проживания, а не только улицу и номер дома. Смешно, но лишь сейчас Женя в полной мере осознала, что владеет очень скудной информацией о людях, с которыми провела бок о бок последние четыре года. Живя в разных районах, они болтали с друг другом в основном только о сроках сдачи очередных зачетов, обсуждали преподавателей, интересные моменты из теории или практики. И фактически ничего о себе.

– Милая, ты чай не потерялась? – неожиданно раздался рядом с ней старческий голос. Смутившись, Женя быстро собралась в кучку, приняв более благовидную позу. И уставилась на старушку. Сухонькая, невысокая, в длинном темном пальто, та обеспокоенно смотрела на девушку.

– Да нет, все нормально, я подругу жду, – сбивчиво начала объяснять Женя. Ей было неловко смотреть в эти заботливые потерявшие цвет от прожитых лет глаза.

– Ну, давай я с тобой посижу, – предложила та. – Развлеку немного. Правда, сказочница из меня никакая, да и ты из малышовского возраста тоже вышла. Лучше расскажу тебе историю, которая случилась на самом деле, только никто мне никогда не верит. Все считают меня большой выдумщицей и даже обманщицей. А некоторые чокнутой. Бабушка крейзи, – явно кого-то копируя, старушка скорчила рожицу.

Женя заулыбалась. Перспектива услышать что-то новое ей понравилась. И она уже с интересом ждала продолжения.

– Только история моя, как бы так сказать, без конца. Не дописана еще. Застряла в одном месте и ни туда и ни сюда. Хоть ты тресни!