Квинт испытал несомненную боль, когда увидел радость в глазах девушки. Разве это будущее было не лучше всего для Реганы? И какое право он имеет на разочарование, оттого что должен оставить ее и продолжать свою римскую военную миссию в одиночестве?
– Садись, Квинт Туллий, – неожиданно произнес Конн Лир по-латыни. – Конечно, – он улыбнулся удивлению Квинта, – я могу говорить на твоем языке, когда хочу, и помню твое имя с нашей последней встречи прошлой осенью на кентской дороге.
– Прошу прощения, – Квинт испытал неловкость при мысли о своей тогдашней тщетной попытке схватить этого самого жреца. – Я должен был исполнять приказ.
– Именно. – спокойно согласился Конн Лир.
Верховный друид снял золотую корону с крыльями, обнажив голову, наполовину обритую в друидской тонзуре.
Под седой бородой Квинт различил камень, пестрый, как змеиная кожа, подвешенный на золотом шнуре, однако, в отличие от первой встречи, не испытывал никакого желания смеяться.
Конн Лир – даже сидя на простой деревянной скамье, в грубом каменном доме в глуши Британии – был наиболее царственной фигурой из всех, кого Квинт когда-либо видел. Гораздо более, чем губернатор Светоний, и, со страхом осознал Квинт, даже более, чем император великий август Нерон, чье пухлое и порочное юношеское лицо возникло в его памяти. Квинт немедля пресек эти предательские мысли. Он встал и, несколько стыдясь столь непатриотичного сравнения, резко заявил:
– Я здесь не останусь, Конн Лир. Я должен идти своим путем. Твоя внучка обещала мне…
Он осекся, поскольку Регана, сдавленно всхлипнув, подбежала к Верховному друиду и бросилась к его ногам.
– Да, это правда, высокочтимый мой дед. Прости, что я привела сюда римлянина. Но ты знаешь как переубедить его и отвратить от цели! Ты, Конн Лир, знаешь искусства, которые заставят его увидеть, что его намерение – ужасная ошибка.
– Регана. Ты обещала мне! Я доверился тебе… Думаешь, если ты так быстро говоришь по-кельтски, я ничего не понимаю? Ты обещала мне, что покажешь дорогу в Глочестер!
Она вскинула голову, устремив на него взгляд. Его лицо было таким же белым, как плащ Верховного друида, губы дрожали, когда они отвечала:
– Да, обещала – если ты захочешь пойти.
– Но ты думала, что я не захочу? Ты хотела добраться до Конна Лира только для того, чтобы он подчинил мой разум, как наверное, он сделал на Кентской дороге! Регана, теперь я вижу, что мы происходим из разных народов, мы и мыслим по-разному. Я был дураком, что верил тебе! – сглотнув, он перевел возмущенный взгляд с Реганы на Верховного друида, который встал между разгневанными молодыми людьми, и сказал:
– Спокойно! Квинт Туллий, ты отправишься в Глочестер, как обещала моя внучка.
– Но, Конн Лир! – отчаянно воскликнула Регана, повернувшись к нему. – Ты не знаешь… Квинт идет, чтобы призвать легион, он хочет, чтобы ширились убийства, это поток насилия и крови. Конн Лир, заставь его понять, что римляне не имеют права на нашу землю. Пусть он увидит, что они должны вернуться в свою страну. Не дозволяй ему добавлять новых и новых несчастий к тем, что уже обрушились на нас… и превратили мою названую мать Боадицею… в дьявола!
Она резко осеклась, и спрятав лицо в плаще своего деда, залилась слезами.
Конн Лир нагнулся. Его длинная морщинистая рука коснулась ее затылка.
– Бедное дитя, – сказал он.
Старческое лицо опечалилось, горящий взгляд затуманился, словно обратившись внутрь. Квинт, неловко переминавшийся рядом, оказался забыт, ярость его улеглась. Однако Квинт запретил себе всякую жалость к Ретане, решив ни на шаг не отступать от своей цели. Он подозрительно смотрел на Верховного друида, готовый к защите от любых магических чар.
Через миг Конн Лир вздохнул и выпрямился. Суровость в его чертах сменилась печалью и он заговорил тем певучим голосом, каким говорил, стоя на камне – голосом пророка.
– Будет то, что будет, Регана, – торжественно произнес он. Я спрашивал у всех священных оракулов. Они ответили, будет кровь и еще больше крови… будут страдания… для нашего народа… а в конце… – Он закрыл глаза, а когда снова открыл их взглянул прямо на Квинта, и закончил тем же голосом, но ниже, почти обычным тоном. – А ты, молодой римский солдат… ты пойдешь призвать Второй легион из Глочестера, как велит твоя судьба, но… —Он встряхнул головой, во взгляде его мелькнула несомненная усмешка. – Неважно. Сам узнаешь.
У Квинта едва не закружилась голова от облегчения.
– Тогда я немедленно уйду!
Он услышал сдавленный вздох Реганы и удержался от того, чтобы посмотреть на нее.
– Ты уйдешь после того, как поешь, – сказал Верховный друид. – Мой слуга проводит тебя. Но есть одно условие. Твой путь будет тянуться вдоль наших священных источников и рощ. Там есть вещи, которых тебе не должно видеть. Я также не хочу, дабы ты помнил то, что уже видел сегодня. Я дам тебе траву забвения.
– Нет! – попятившись, воскликнул Квинт. Все его страхи вернулись. – Значит, ты все же хочешь заставить меня забыть задание!
Pot Конна Лира стал жестче.
– Ты глуп, Квинт Туллий! Думаешь, я не мог заставит тебя забыть твое задание без предупреждения? Ты смеешь думать, что я солгал, когда сказал, что доставлю тебя в Глочестер? Зелье сотрет из твоей памяти только один день, не больше.
– А если я откажусь выпить зелье?
– Тогда ты останешься здесь, пока не согласишься.
Квинт стиснул зубы. У него не было выбора, кроме как довериться старому друиду, и он инстинктивно чувствовал необходимость в этом. Но, Великий Юпитер, думал Квинт, какие жуткие и невероятные вещи творятся с ним в этой стране! И при этой мысли он вспомнил о поисках, которые впервые привели его в Британию.
– Конн Лир, – неожиданно сказал Квинт, – возможно, я уже выпил зелье забвения, потому что за весь день ни разу не вспомнил о причине, по которой так хотел увидеть ваш Великий Храм Камней.
– Какой причине? – спросил Верховный друид почти отстраненно, подперев голову рукой.
– Сто лет назад мой прадед Гай Туллий, римлянин, пришедший с Юлием Цезарем, был убит возле…
– Довольно! – возгремел Конн Лир. Он вскочил, выпрямившись во весь свой огромный рост. Взгляд его полыхнул синим огнем на ошеломленного Квинта. – Ни слова больше, или я забуду о своей милости и доброте! Итак, это твой предок впервые вторгнулся на нашу мирную равнину, чьи грязные кости осквернили святая святых! Клянусь Лугом, если бы я знал это… – его рука потянулась к магическому камню на груди. Высокая белая фигура излучала опасное спокойствие.
– Конн Лир! – Регана была в ужасе, заметив перемену в настроении деда. – Это не вина Квинта! Он только искал останки своего предка, чтобы похоронить их, как подобает.
– И он никогда не найдет их! – эхом по комнате отозвался яростный голос. – Римлянин принес нам проклятье. Проклятье… – повторил он. Его худое тело содрогнулось, словно подавленное жестокостью намерений. Но рука медленно отодвинулась от змеиного камня. Затем он внезапно хлопнул в ладоши. Немедленно вошел мальчик в красной тунике, неся блюда с дымящимся мясом и кувшин меда.
– Ешь, – холодно сказал Квинту Конн Лир, – и пей. Он вынул из-под плаща мешочек, изготовленный из пушистой серой шкуры священного зайца, достал оттуда щепотку зеленоватого порошка, и бросил ее в кубок Квинта. – Он поднес кубок к губам молодого человека. – Пей!
Квинт отшатнулся.
– Я только что читал ненависть в твоих глазах, Конн Лир. Могу ли я верить, что это просто трава забвения?
– Дедушка, – прошептала Регана, вцепившись в его руку. – Я тоже боюсь… не причиняй ему вреда… потому что я… – Что-то еще прошептала она так тихо, что Квинт не расслышал.
Ярость, постепенно исчезая с лица Верховного друида, сменялась грустью.
– Печально, печально, – пробормотал он, словно про себя. – Всегда ОН таится в укрытии, темный бог теней, чье имя нельзя произносить… – Не договорив, он нетерпеливо повернулся к Квинту. – Пей мед спокойно, о неверующий римлянин, темный бог не придет к тебе через меня… и знай в сердце своем, что Верховный друид всех британцев не говорит двойным языком.
