…На сатурианском севере было кое-что необъяснимое с точки зрения человечества — шестиугольные облака. Тенёк видел их лишь однажды, когда доводилось путешествовать в поисках лучшей колонии для жизни. Небо Сатурна тогда напомнило ему сотовую структуру подземных пчел, разводимых колонистами ради их клейкого черного мёда, целебного, как горный бальзам.
В одной из ячеек сот мужчина очутился сейчас и сразу осознал, что пришло время вылупляться. Он прорвал защитную мембрану и тут же увидел небо — покрытое шестиугольными ветрящимися глазами, оно посылало вниз, в почву разряды молний, растекающихся, будто ручьи. Одна такая ударила Тенька, и астронавт ощутил, как по лицу текут слезы…
…Желтый восстанавливал в очередной раз оплавившуюся от перегрузок проводку, а над душой стоял Оранжевый, прибежавший помогать и тупивший над стабилизаторами.
— То есть, если он не пьет и не ест, через двое суток просто кони двинет, — уточнил в пространство геолог. Обсуждали, ествественно, больного псевдосом. Вернее, Оранж думал, что участвует в диалоге, а Лимон мучительно мечтал, чтобы помощник заткнулся, свалил и где-нибудь умер сам. — Все бы импостеры так устранялись. Подай отвертку.
Желтый протянул инструмент.
— Моя милая еще выдала дичь с утра, говорит «Я его покормлю, если вы боитесь», — зло хохотнул Оранжевый, а железяки в его руках заскрипели. — Как глупо возиться то с одним больным предателем, то с другим, кашу им, блять, разжевывать…
Навигатор не выдержал:
— Ладно Белый, он всем поднасрал. Фиол тебе лично что сделал? Говном на него исходишь, будто дочь увел, — старшей дочке супругов было лет одиннадцать.
Сначала сопение донеслось с той стороны, где находился Оранжевый, а после пришел ответ:
— Рекламщиков не терплю, бесят, дармоеды. Кругом реклама ведь, всю жизнь от нее не продохнуть!
Желтый над проводами тяжко закатил глаза. Металлические шнурки в оплетке безмерно раздражали своей беспомощностью и запутанностью. Совсем как люди.
— Не знаю, на Нептуне рекламы почти не было, потому что деньги тянуть не с кого. В этом плане там спокойно… Вы с женой поэтому оттуда сбежали?
Не ожидавший геолог дернулся, как от затрещины гаечным ключом:
— Откуда… О чем ты вообще говоришь?!
— Несколько лет назад половина Нептуна судачила о некой шумной профессорской парочке, — неторопливо рассказывая это, Лимон испытывал чувство, родственное удовлетворению. — Говорили, что они те еще беспокойные долбоебы, всем навязывающие свои амбиции, истерики и скрепы… Предпочитающие рыже-зеленую гамму… Точно не слыхал об этих людях, Оранж?
Об ошибках буйной молодости, как о покойниках, нужно не говорить ничего, либо говорить хорошее. Разумеется, такой парень, как Лимон, не собирался сюсюкаться с чужим эго, а прыснул на него яду, чтобы с любопытством посмотреть на химическую реакцию. Он даже покосился через плечо, наблюдая за злым перекатыванием мускулов под потрепанным скафандром на плечах и спине геолога — великолепное зрелище. Как будто потыкал палкой в нос вбешенному, но запертому в клетке тигру. Или не палкой, а вилкой…
— Ты специально наскребаешь?! — догадался мужчина.
— Собираю информацию, — равнодушно откликнулся навигатор. — Ты такой нервный, Оранж. Думаю, ты самозванец. Тяжкое это, наверно, бремя — убивать мирных граждан, да?
Геолог рывком вцепился в Желтого, приподнимая за грудки и отводя кулак для удара, но в подбородок уперлись бокорезы.
— Осторожнее, Оранж. Красный и Черный знают, что мы ушли вдвоем, представляешь, как они тебя встретят? Особенно Красный.
Геолог представлял.
— Ты… — хрипящее клокотание в горле мужчины напоминало рокот прибоя. — Ты убийца!
— Не-ет, свет очей моих, это твои руки в крови, — вырвав свой скафандр из чужих перчаток, Желтый спокойно разгладил смятую ткань. — Сначала Циан, потом Синий. У всех на глазах! Коварно.
С силой ударив в стену рядом с головой Лимона, Оранжевый покинул «электричку». На металлической панели внутренней обшивки осталась большая вмятина…
…Темнота поглощала Фиолетового неравномерно, приливами и отливами тошноты. Когда горечь из носоглотки отступила, рекламщик неожиданно для себя прозрел, и понял, что он находится в спальной ячейке — собственной, вон в углу стоит свернутый дополнительный матрас, что остался после ребенка, а на полке светится, притягивает взгляд электронная доска для рисования.
Оглянувшись на закрытую дверь, Фиол шагнул к полке и взял в руки доску. На плоскости экрана мигнула иконка мессенджера, развернулось окно чата…
«Привет!» — поздоровался с рекламщиком черный аватар-астронавт. — «Это я предатель! Помнишь, как быстро и незаметно я оказывался в самых подходящих для этого местах? Ты мог подумать, что у меня высокая скорость бега и отличная реакция, но на самом деле я прохожу сквозь стены, как и остальные самозванцы!»
Тут же выскочила новая иконка, на сей раз алая, будто марсианский песок:
«Будь здоров, больной ублюдок!» — радостно поприветствовала она. — «Импостер — я! Сам ведь знаешь, почему: мне абсолютно наплевать на чувства людей, я лишен эмпатии. Ваши страхи для меня — повод посмеяться!»
Блеснуло зеленью, запахло свеженарубленным салатом:
«Хотела поздороваться, но не стану. Быть предателем тяжело, но ради своих детей я сделаю все возможное. У меня преимущество — я единственная женщина в экипаже, и самцы подсознательно берегут меня, чтобы не получилось, как в анекдоте про стюардессу…»
От появления оранжевого аватара Фиол даже слегка поморщился.
«Ты мне не нравишься. Это вместо приветствия. Я чужак, и я очень решителен. Я убиваю слабаков, встающих на моем пути, и ты на очереди.»
Последним взошло Солнце:
«Здравствуй, Тенёк. Я заметил, что симпатичен тебе, но мы все еще не в сказке, и закон подлости никто не отменял. Я предатель. А еще я ласково общался с твоим ребенком не по теплоте душевной, а потому что, скорее всего, я педофил.»
Чат притих, сообщения больше не появлялись. Долго-долго Фиол смотрел на мигающий курсор, после чего открыл клавиатуру и стал печатать:
«Я предатель. Я испортил жизнь жене и сломал психику ребенку. А еще мне без разницы, умрёте вы все или нет.»
Отправив сообщение, Фиолетовый уронил стекло и заплакал…
…Свершилось неслыханное — супруги рассорились крупно. Они являлись в столовую за едой по очереди, и даже из спальной ячейки разошлись по соседним, пустующим в связи с преждевременной кончиной владельцев.
А вечером, перед сном, Лайм и вовсе использовала мегафон, чтобы созвать к себе отдельных личностей.
— Я бы хотела ходить с вами, — твердо заявила биолог Желтому и Черному. — Даже если кто-то из вас импостер…
— Но почему? — удивился Смог. — А муж?
— Это не важно, — Лаймовая тискала пальцы и хмурилась, что было заметно с поднятым визором. — Он… проявляет психическую неустойчивость, он должен остыть, иначе псевдос. Так вы согласны?
— Я не против, — пожал плечами Черный.
— Вперед, — согласился и Лимон. — Какая миссия первая по списку?
Лайм решительно вскинула взгляд:
— Попробуем поддержать жизнь в Фиолетовом.
Они застали Тенька в углу комнаты — больной астронавт просто стоял там, опустив голову и ничего не делая.
— Пиздец, понятно, почему все так боятся этой болячки, — Черный сразу среагировал на нечистоты, лужицами тянущиеся по полу.
— Это просто физика, — Лайм же решительно перешагнула порог, — организм не виноват, что рассудок не может за ним ухаживать… Будешь ты нам помогать, геюга, или нет? Да, это не в анал долбиться, тут проза жизни!
— Тебе самой не противно? — Черный все же изволил переступить порог.
— У меня трое детей, — в очередной раз напомнила отважная дамочка. — Однажды я на пять минут вышла к соседке, а младший успел разрисовать стену какашками… Блин, Желтый, держи этого лунатика и рот ему открой, у меня рук не хватает.
