— Эй, рекламмер, жив? — хрипловато осведомились в наушнике. Небо заметил зависание товарища и обеспокоился.

— Ага… — отозвался Тенёк и поспешил догонять уже выбравшихся наружу астронавтов. Важно было контролировать перемещение в трехмерном пространстве, не рассадив скафандр о выступы на стенах и не расколов кислородный ящик за спиной…

— Голова кружится? Не смотри вниз, — усмешка Желтого приободрила Фиола, и он нервно хихикнул, хватаясь за поручни снаружи корабля, на ледянущей, как сама тьма, обшивке. И посмотрел вверх.

Будучи еще юным учеником рекламного ремесла, Тенёк как-то угодил на курс психологии, где серьезные люди разбирали серьезные темы. Поднимался среди прочего и вопрос самоубийства: что это такое и почему, несмотря на растущее качество жизни человечества, число самоубийств тоже растет. Приглашалась в гости пострадавшая, которой не довелось честь-честью упокоиться, а пришлось доживать в инвалидном кресле. Так вот, эта женщина рассказывала, что часто стояла на балконе своего энного этажа, и тяжесть души неумолимо тянула ее оттуда через перила, прямиком вниз…

Если бы та женщина вдруг оказалась неожиданно рядом с Фиолетовым на корабле, она бы поняла чувство, охватившее астронавта. Той женщине было бы немного странно тянуться душой не вниз, а вверх, но…

В невесомости направление не имеет значения.

Это было бы просто. Отстегнуть карабин, оттолкнуться от обшивки. И пусть экипаж с импостерами трутся меж собой хоть до конца времен.

«А Тэшка?»

Похожие на бесконечно далекие седые свечки, звезды искрами холодно подмигивали астронавту, отражались в визоре. Фиолетовый вдруг понял, что даже если бы сгреб в кучку всё свое красноречие, то не смог бы прорекламировать космическое пространство ёмче, чем одним словом: «Затягивает».

— Долго загорать планируешь, турист? — теперь тон Синего был обеспокоенным. — Иди на правый борт, а то Желтый пропал, молчит там.

— Если рот разевать — метеор залетит, — немедленно отозвался третий член группы, невидимый за корабельной громадой.

— Иду, — правильнее было сказать «лечу и карабкаюсь». По специальным скобам Фиол начал перебираться туда, куда ему велено, и вскоре заметил навигатора.

Проклятье, Желтый в открытом космосе на фоне металлической угловатой громады сиял еще лучше, чем когда-то капитан. Позади него отсвет далеких двигателей выстраивался в половину гало, горящего синим адским пламенем. Зеркальный визор казался черным провалом на шлеме, поглощающим пространство, как всевидящее око. «Око» полыхнуло, когда Желтый глянул на товарища.

— Любуешься, что ли? — добродушно осведомился он.

— Как вообще проверять датчики? — вместо ответа спросил рекламщик, сраженный проницательностью.

— Ручной сканер поднеси…

— Хорош помощничек, — проворчал Синий.

Из десяти датчиков один оказался разбитым от случайного удара о космический хлам, и еще один отключился по неведомой причине.

— На борту починю. Будет, чем заняться перед сном, — разбитый аппарат ехал в поясной сумке Неба. — Все в порядке, парни?

— Не терпится вернуться в дружный коллектив, — Желтый поднял большой палец вверх.

А Фиолетовый промолчал, потому что по нему было видно — мутит.

Рекламщика вращало да крутило еще и в буфере, где включилась гравитация вместе с подачей воздуха, и даже в отсеке обеззараживания, пока Желтый и подоспевший откуда-то Красный вытряхивали его из скафандра. Кроме них в комнате никого не осталось, и Фиол закашлялся, утирая слезящиеся глаза. В ушах зазвенело, скрадывая звуки, а два ярких пятна что-то говорили, но астронавт не понимал ни словечка.

Через четыре минуты приступ отступил так же быстро, как и нахлынул, и Фиолетовый обнаружил себя почти висящим на Желтом — нос утыкался в плечо оттенка белкового брикета, прям хоть кусай.

— Я в норме, — заверил Тенёк, отстраняясь. — Это, наверно, паническая атака была.

— Как тебя с хворью на борт пустили, — презрительно скривившись, Красный с щелчком опустил забрало.

Но Тенёк не обиделся на его отвращение, потому что устыдился собственного недомогания:

— Впервые такое, честно…

— Лучше приляг, — серьезно посоветовал навигатор. — Помочь дойти до спальни?

— Сперва надо найти ребенка, — ибо пришедший в себя родитель очухался настолько, чтобы заметить — никакое «маленькое счастье» его не встречает, не бежит навстречу… Ударила страшная мысль — пока он болтался в невесомости, малыша поймали самозванцы. Тенёк пошатнулся снова, и Желтый не успел даже хватки ослабить, сжав чужие ребра. — Ох, господи…

— Пардон, — захват ослаб. — Спокойнее. Наверняка мини-Фиол отошел водички попить. Или, наоборот, отлить. Найдем.

Но бледность с морды лица Тенька не сразу исчезла. Она только усиливалась, пока оба поисковика, держась друг за друга, быстро ходили по коридорам, каютам, и нигде ни следа детеныша…

«Если это Черный вздумал мне так отомстить, я убью его», — толкнулась в мозгах глухая равнодушная мысль.

— Вот он, — Желтый резко остановился, глядя в сторону. Тенёк тупо проследил его взгляд, отчего-то твердо уверенный, что увидит Смога.

Но нет, перед глазами развернулся кислородный отсек. Около капсулы с раскидистым зеленым растением стояли Лаймовая и ребенок. Женщина что-то рассказывала, положив руку на плечо малыша, и тот слушал хорошо так…

И рекламщику тоже стало хорошо, будто гнойный нарыв проколол и избавился от больного тянущего чувства.

— Тэшка, — позвал он, медленно подойдя и остановившись в нескольких шагах от дитя.

Но кроха не побежал к отцу навстречу, не обнял вернувшегося из темноты. Он восхищенно уперся ладошками в капсулу куста:

— Папа! Тетя Лайм так интересно рассказывала про цветок!

— Этот юный вундеркинд — замечательный слушатель! — не менее восторжено заверила биолог. — Такой внимательный, не перебивает…

«Да. Тебе не хватает матери. Я понимаю», — сатурианский беглец опустил веки. Темно. Поднял. — «Ты устал среди толпы самцов, без единого сверстника. Но ради твоей же безопасности, я тебя заберу».

— Нам пора, Тэшка. Скажи Лаймовой «спасибо», и пойдем, — он протянул навстречу руку.

— Спасибо, — ребенок неохотно покинул женское общество и взялся за отцовскую ладонь.

В коридоре все еще стоял наблюдатель. Проходя мимо, Тенёк отчего-то был уверен, что Желтый насмехнется над ним. Но тот промолчал.

С «тетей Лайм» пришлось опять столкнуться за полчаса до сигнала отбоя, потому что она протрубила тревогу. Не очень уверенно, но вполне настойчиво.

— В чем дело? — наученный горьким опытом экипаж собрался в рекордное количество секунд.

— Капитан не отвечает! Я принесла ему еду, надеялась, что дверь получился открыть, — Лаймовая встревоженно показывала упаковку брикета и бутылку воды. — Но он не отвечал на стук и зов десять минут! Что-то случилось.

— Вот, нашел в хранилище, — Черный принес монтировку. — Используем, как рычаг.

Трое самых крепких налегли на монтировку: Черный, Оранжевый, Красный. Заскрипевшая дверь поддавалась неохотно.

— Почему мы не можем без чипов открыть комнату, но можем выйти в космос? — Лаймовая крутилась возле Фиола и малыша. Зараза.

— Потому что эвакуация с корабля обязана происходить беспрепятственно, с чипами или без, — хмуро отозвался рекламщик. — Процесс сложный, случайно никто никого не выкинет. Вот чипы и не нужны.

— Ох, ясно… Я волнуюсь за Белого…

На это Фиолетовый только промолчал.

Дверь крякнула, половинки покорились и втянулись в ниши. Сразу стало понятно, отчего командир не отзывался: мужчина неподвижно лежал ничком в дальнем конце угольно-черного пустого помещения.