И об этих благостных мыслей его мозг расслабляется окончательно, погружая мальчика в блаженную темноту. Он слышит, как кто-то рядом выкрикивает его имя, а потом ощущает резкую боль в израненной шее, когда падает на пол, и дальше приходит сплошная пустота.
***
Танджиро открывает глаза и не понимает, где он оказался. Где привычные голубые стены, тонкие кисейные занавески на окнах и хриплые дыхания его больных друзей? Но спустя несколько секунд юноша вспоминает, что отныне он свободный человек и радостно вздыхает, кутаясь в благоухающее одеяло.
Неужели это конец? Ему больше никогда не придется раздеваться для чужих мужчин? Как же хорошо!
Он глубоко вздыхает и потягивается, но его шею пронзает боль и тяжелый кашель раздирает саднящее горло. Но это совсем не волнует Танджиро, потому что, пытаясь размять мышцы, он касается кого-то, лежащего позади него, и резко оборачивается в надежде.
И парень снова переживает свои самые сладкие моменты, которые приносили ему пробуждения в огромной кровати Цветов. Из-под густых ресниц на него в упор смотрят яркие зеленые глаза.
«Привет, — хриплым шепотом говорит ему Иноске, — Как ты?»
«Иноске!» — вскрикивает Танджиро и очередной приступ кашля накрывает его.
«Потише, — прикладывая палец к губам, просит черноволосый мальчик, — Доктор запретил тебе разговаривать».
«Иноске, почему ты раньше молчал?» — шепотом спрашивает Танджиро.
«Я не знаю. Я говорил с тобой в своей голове, но язык меня не слушался. Это было странное чувство, как будто все, что со мной происходило, было во сне. А когда я увидел, что ты упал, я словно проснулся».
Танджиро любуется своим мальчиком. Хотя он еще бледный и изможденный, а синяки на его лице и не думают исчезать, он все равно прекрасен. Юноша протягивает руку и ласково гладит Иноске по щеке, а тот тянется к его ладони, как дикое, но прирученное животное.
«Так мы теперь и правда свободны?» — спрашивает Иноске немного нервно, не веря в то, что в их освобождении нет никакого подвоха.
Танджиро кивает с нежной улыбкой. Иноске откидывается на подушки с глубоким вздохом облегчения, а затем едва уловимым движением смахивает слезинки, показавшиеся в уголках его глаз.
«Свободны», — повторяет Иноске, наслаждаясь звучанием этого слова.
«Верно», — подтверждает Танджиро.
«И теперь можно будет есть такие большие порции, как только я захочу?» — со смехом спрашивает Иноске.
«Самые большие», — вторит ему Танджиро.
«И мне не придется заниматься сексом?»
«Ну, я бы не стал утверждать так категорично».
И оба мальчика радостно смеются, ощущая себя заново родившимися и готовыми к этой новой жизни. Иноске ложится на Танджиро, и второй юноша млеет, ощущая на себе привычную тяжесть тела своего возлюбленного.
Вдоволь насмеявшись, Иноске приподнимается на руках, и говорит, дразняще глядя в глаза Танджиро: «Ну, раз мы теперь свободные люди, и нам можно делать все, что угодно, как насчет того, чтобы продолжить с того места, на котором нас прервали?»
Танджиро щурится, пытаясь понять, что он имеет в виду. Чем же они занимались? А, тогда, в подвале… Неужели он имеет в виду… Ооо…
«Я очень даже не против, — шутя отвечает мальчик, но затем не выдерживает и краснеет, — Ты же знаешь, я только об этом и мечтал все время, что был рядом с тобой».
Иноске морщит нос, улыбаясь своей кабаньей улыбкой, которую так любит Танджиро, прежде чем попросить: «Ну тогда поцелуй своего горного короля, моя прекрасная принцесса. Он слишком долго ждал».
Танджиро не нужно просить дважды. Теперь он уже не такой трепетный и нежный, как тогда на плесневелом матрасе. Он твердо и уверенно кладет руку на шею Иноске и прижимает его губы к своим. Иноске радостно отвечает ему, и они растворяются в своем первом взрослом, но далеко не последнем поцелуе, ведь теперь у них впереди целая жизнь, которую они могут посвятить друг другу. И хотя шея Танджиро все еще возмущенно ноет, когда он, напрягаясь, тянется к губам Иноске, сейчас эта боль кажется ему слаще меда.
Комментарий к Глава 20. День взятия Бастилии
***В понедельник - последняя глава!
========== Глава 21. Эпилог: Жемчуг ==========
Сад Греха закрылся спустя четыре месяца после освобождения Цветов.
Никто из парней так и не узнал, что послужило тому причиной. Возможно, борделю было сложно оправиться после совершенного в его стенах нападения на клиента и после появления таинственных людей, увезших часть проституток в неизвестном направлении на глазах у гостей. Что еще менее вероятно, так это то, что Музан внял призыву Узуя и использовал полученный за мальчиков выкуп для начала новой жизни. Но Цветам не было дела до того, почему разбилась их стальная клетка. Освобожденным узникам еще предстояло научиться жить на свободе. И они с волнением погрузились в этот новый, заманчивый мир…
***
Пять лет спустя…
Молодой мужчина открывает блестящие янтарные глаза и лениво потягивается стройным гибким телом, пока мягкие простыни ласкают его обнаженную кожу. Яркий утренний свет пытается пробиться через тяжелые бархатные шторы и наполнить собой комнату. Комнату, которую красивый мужчина делит со своим прекрасным любовником.
Кеджуро Ренгоку почти не изменился за прошедшие пять лет. Он остался все таким же худощавым, но его роскошная огненная шевелюра стала гуще, и теперь его отливающие золотом локоны спускаются до середины спины. Ему больше не приходится делить одну постель на шестерых, вот уже пять лет, как его верным спутником является Тенген Узуй.
И именно к нему Ренгоку сейчас придвигается ближе и обнимает, уткнувшись носом в рельефное плечо и перекинув ногу через бедро любимого мужчины.
«Пора вставать, соня, — шепчет Ренгоку ему на ухо, — Мы опоздаем на работу».
Лежащий рядом с ним Узуй втягивает воздух, медленно просыпаясь. Он щурится от солнца, глядя на Ренгоку единственным глазом, но шрам, пересекающий пустую глазницу совсем не портит утонченные черты его лица. Узуй улыбается и гладит нежную кожу на бедре возлюбленного, лежащем поверх его собственного.
«С твоей стороны жестоко и эгоистично будить меня после того, что ты творил со мной прошлой ночью», — жалобно отвечает Узуй.
Ренгоку фыркает. Это было странно, но впервые они занялись любовью спустя много месяцев со дня знакомства, хотя Узуй был единственным мужчиной, которого он хотел до безумия. После освобождения Ренгоку пришлось нелегко. Его желудок настолько атрофировался, что, даже несмотря на постоянный голод, он не мог позволить себе наесться вдоволь — это убило бы его. Очень медленно, постепенно, под наблюдением врача исхудавший юноша учился усваивать все более и более разнообразную пищу и увеличивать порции. В итоге почти три месяца ушло на набор нормального здорового веса и на восстановление формы. Все это время Узуй относился к телу любимого словно к хрустальному и не позволял себе вольностей. Их первый раз можно было бы сравнить с первой брачной ночью девственницы, настолько Узуй был с ним нежен и аккуратен. Сейчас, конечно, их игры в постели стали гораздо агрессивнее и горячее. Ренгоку было стыдно в этом признаться, но он гордился тем, что знает столько разнообразных приемов, как превратить этого сильного, крепкого мужчину, состоящего из одних мышц, в растекающуюся лужицу сплошного наслаждения.
«Не хочу вставать, — жалуется Узуй, — Хочу лежать весь день и обнимать тебя».
«Но я не могу, меня ждут детишки», — с улыбкой произносит Ренгоку, целуя шею партнера.
Хотя Узуй мог обеспечить любимого всем необходимым и даже сверх того, Ренгоку решил, что тоже хочет работать. После полного выздоровления он вернулся в вечернюю школу и с отличием закончил ее, а затем, пройдя специальную подготовку, устроился учителем младших классов в одну из школ для детей из бедных семей в пригороде. Это был предел мечтаний для юноши, всю жизнь стремившемся заботиться о ком-то слабее его. Он души не чаял в учениках, а они обожали молодого красивого учителя. И хотя Ренгоку каждый вечер приходил домой довольно усталый, его портфель был полон милых детских рисунков и других очаровательных подарков от воспитанников. Он всегда с гордостью демонстрировал их Узую, с увлечением рассказывая об успехах своих малышей, а его возлюбленный с радостью смотрел в горящие глаза, не веря, что когда-то этот пышущий здоровьем и энергией молодой мужчина находился на грани жизни и смерти.
