Танджиро слышит, как щелкает дверной замок, но это не останавливает его. Он подбегает к двери и начинает из-за всех сил колотить по ней кулаками, выкрикивая имя Иноске.
И хотя, сквозь крики и звуки ударов возлюбленный зовет его в ответ голосом, полным ужаса, Танджиро понимает, что даже если Музан сейчас убивает Иноске, он ничем, абсолютно ничем не может ему помочь.
========== Глава 20. День взятия Бастилии ==========
Иноске пробыл в офисе Музана три дня.
И когда его выпустили, он уже не был прежним.
Тогда, в первый день, Танджиро неотступно сидел под дверью, плача и умоляя, и каждый крик любимого терзал его слух. Но истязание не продлилось долго. Внезапно в кабинете управляющего наступила полная тишина. Танджиро ждал, что вот-вот дверь откроется, и ему отдадут избитого Иноске, но ничего не происходило. Он так и оставался полуодетый, застывший на ледяном полу в ожидании, пока Зеницу не нашел его и не уговорил пойти к клиентам, чтобы не провоцировать Музана еще больше. Танджиро надеялся, что управляющий по своему обыкновению появится в гостиной, но его не было. Как и следующие две ночи.
Спустя три дня, Музан зашел в спальню Цветов и кивком приказал мальчикам следовать за ним. Приведя Танджиро и Зеницу в свой кабинет, он указал рукой на дверь туалета и коротко бросил: «Забирайте». Кинувшись в маленькую темную комнату, друзья нашли там Иноске, отчаянно дрожащего и забившегося в самый дальний угол.
Наказание, постигшее Иноске, было воистину ужасным. После того, как Музан понял, что он не настолько восприимчив к побоям, как ему хотелось бы, он зашвырнул покрытого кровоточащими ссадинами мальчика в туалет, смежный с кабинетом, и оставил его там, одного, в полной темноте и без какой-либо пищи на долгих три дня. Что пережил пленник за это время сложно описать словами. Достаточно было лишь увидеть его, в синяках и подтеках засохшей крови, кутающегося в свою тонкую рубашку, не спасающую от холода, чтобы сердце Танджиро заныло от нестерпимой боли, а Зеницу ударился в слезы. И как бы мальчикам не хотелось отомстить за друга, они лишь молча проскользнули мимо Музана, не поднимая глаз, чтобы отвести Иноске в спальню.
По дороге в комнату Цветов Иноске не размыкал глаз, щурясь от нестерпимо яркого света, и не произносил ни слова, хотя Танджиро, не переставая, разговаривал с ним, спрашивал, как он себя чувствует и чем они могут ему помочь. Иноске был настолько истощен и вымотан, что едва передвигал ноги.
Наконец добравшись до кровати, Танджиро и Зеницу осторожно уложили изможденного юношу в постель, укутав его непрерывно дрожащее тело в два одеяла, и согревшийся Иноске моментально уснул. Танджиро рассказал Гию и Ренгоку о том, где все эти три дня провел их друг, сопровождая рассказ горькими рыданиями. Танджиро искренне считал себя виновным во всем, что произошло с его возлюбленным. И он как никто другой понимал Сабито, принявшего все полагающееся им с Гию наказание только на себя. Танджиро, не размышляя и секунды, с радостью поменялся бы местами с Иноске, лишь бы не видеть сейчас жесткие спутанные волосы и засохшие следы слез на расцарапанном лице мальчика, свернувшегося комочком под теплыми одеялами.
Но дальше стало только хуже. Очнувшись ото сна, Иноске, казалось, потерял волю к жизни.
Он не разговаривал. Совсем. Юноша лишь ничего не выражающим взглядом смотрел прямо перед собой, и его глаза уже не блестели так, как прежде. Он не отвечал ни на ласковые слова, ни на жесты отчаянно цепляющего за него Танджиро. Сейчас он больше всего походил на игрушку, изломанную жестоким ребенком. Даже Гию, не сильно отличающийся от него, был шокирован тем, во что Музан превратил их самого пылающего жизнью Цветка.
Зеницу и Танджиро сбивались с ног, по несколько раз в день бегая вверх и вниз по лестнице, чтобы помочь спуститься на кухню своим друзьям. Но даже еда не возбуждала интереса Иноске. Танджиро приходилось насильно кормить его, пока юноша машинально пережевывал и проглатывал пищу, а затем возвращался обратно в кровать, в согревающие объятия одеяла.
Его скорбный лежащий в постели силуэт напомнил Танджиро первый день в Саду Греха. То, как его сразу расположил к себе Ренгоку, то, как он захотел стать другом Зеницу, едва пожав мальчику руку, и то, как влюбился без памяти в свое маленькое сонное чудовище, вылезшее из-под одеяла. Он вспомнил их первый совместный обед, счастливые улыбки Сабито и Гию, пригласивших его стать членом их семьи. А что теперь?
Теперь комната Цветов стала филиалом ада. Безразличный ко всему Гию, из последних сил улыбающийся, но умирающий с голоду Ренгоку, Зеницу, постоянно сражающийся сам с собой и терпящий поражение за поражением, Иноске, жалобно смотрящий на своего любимого и не произносящий ни слова, и он сам, с глазами полными слез, тоскующий по своему прежнему дикому мальчику и былым временам — вот они, самые прекрасные и желанные мужчины, свидетельство того, что может сотворить с нежными Цветами суровая рука ревнивого садовника, мечтающего сохранить свой Сад лишь для себя.
***
День взятия Бастилии — любимейший праздник французов, празднование которого всегда проходило даже с большим размахом, чем Новый Год и Рождество. Конечно же, Сад Греха не мог остаться в стороне. Ежегодно в эту ночь в стенах публичного дома собирались самые сливки его постоянных клиентов, дорогое шампанское лилось рекой, девушки были одеты более изыскано, чем обычно, а слух гостей услаждала живая музыка вместо привычного граммофона. Вечеринка в честь национального праздника больше походила на элегантный прием, по крайней мере до масштабного фейерверка, озаряющего ночное небо до полуночи. После этого количество выпитого гостями алкоголя давало о себе знать, и посетители требовали все более и более извращенных услуг, но и не скупились на оплату.
В этом году предстоящий праздник должен был стать тяжелым испытанием для Цветов.
Своими стараниями усмирить бунтующих работников Музан довел их до того, что трое из них были не способны ни на что другое, кроме как медленно умирать, лежа в постели. В эту ночь в нарядно украшенной гостиной работают только Танджиро и Зеницу, уставшие, невыспавшиеся и безумно напуганные.
Их так пугает то, что среди клиентов они замечают того человека, который причинил некоторым из Цветов столько боли, что они до сих пор видят его в кошмарных снах. Фаброн гордо восседает на одном из мягких диванов, обнимая по девушке каждой рукой. Танджиро в голову приходит тревожная мысль, что сегодня мужчина вновь захочет разделить его общество. Но потом он задумывается о том, что, возможно, садисту захочется новых впечатлений, и он обратит свое внимание на Зеницу. Если он доберется и до этого нервного юноши, наверняка в их комнате станет еще на одного лежачего больного больше. Танджиро обнимает Зеницу за плечи. Нет, он не может допустить этого, ради ставшего ему близким другом мальчика, ради Незуко, которая так ждет с ним встречи.
В этот момент в дверях гостиной появляется знакомое лицо с пумой на кожаном поводке. Это постоянный клиент Иноске, Жак, и его любимая питомица Шатон. Танджиро хочет подойти и погладить дикую кошку, но останавливается, замечая, как возбужденно вздымаются ее бока, и как раздраженно она хлещет хвостом по полу. Конечно же, хозяин потащил с собой бедное испуганное животное, невзирая на шум и крики празднующей толпы, да еще и привел ее в место, наполненное громкой музыкой, резким смехом и запахом табака. Немудрено, что Шатон забивается в угол кушетки, злобно поглядывая на других гостей, пока Жак развлекается разговорами у барной стойки. Танджиро всегда хорошо умел понимать животных, и сейчас ему кажется, что приближаться к пуме — не самая лучшая идея.
И тут небо за окном расцвечивается яркими красками, заставляя гостей прильнуть к окнам. Канонада выстрелов сотрясает стены Сада Греха, стекла дребезжат от оглушающих взрывов фейерверка. Танджиро и Зеницу не до веселья, праздничный салют — последнее, что волнует их сейчас, поэтому они не двигаются с места. Танджиро все еще рассеяно наблюдает за Шатон и с удивлением замечает, что кошка все больше нервничает, поджимая губы к зубам, а после грациозным движением прыгает на пол и на полусогнутых лапах крадется в коридор, должно быть, в поисках убежища.
