Проспав несколько часов, Гию тянется, чтобы привычно обнять любимого сквозь сон, но понимает, что мягкого и горячего тела рядом с ним нет. Рука Гию тянется дальше, скользя по еще теплым простыням в бесплодной попытке натолкнуться на успокаивающую тяжесть друга. Еще не до конца проснувшемуся сознанию требуется примерно минута, чтобы осознать, что между ним и Иноске абсолютная пустота.

Это открытие заставляет Гию выбраться из постели и, пошатываясь и потирая глаза, пуститься на поиски Сабито. Он обходит ванную комнату, туалеты, спускается на кухню, но его сердце бьется все сильнее и сильнее с каждой пройденной пустующей комнатой. Он даже подходит к кабинету Музана, но натыкается лишь на запертую дверь, из-за которой не доносится ни звука.

Обойдя почти весь бордель, встревоженный юноша решает заглянуть в гостиную, может быть Сабито наказали внеочередной уборкой. Конечно же, его добрый мальчик пожалел своего слабого друга и не стал будить его, а пошел выполнять грязную работу сам. В этом весь Сабито, такой заботливый, такой чуткий.

Но Гию не успевает дойти до комнаты, когда видит своего любимого в прихожей. Хвала небесам, он нашел его, все хорошо! Но почему на Сабито одет один из их выходных костюмов? Кто этот мужчина рядом с ним? И почему, черт побери, у него в руках старый потертый коричневый чемодан?

Гию решает не тратить время на размышления. Он бросается вперед из-за всех сил, выкрикивая дорогое имя. Услышав его, Сабито порывисто оборачивается, широко раскрыв глаза, словно не веря в то, что видит. Мгновение спустя, Гию уже оказывается возле него, отчаянно обхватив руками и уткнувшись лицом в его теплый темный пиджак.

«Лисенок, что происходит?!» — сквозь хлынувшие слезы задает он вопрос, хотя уже и сам прекрасно знает ответ.

Не колеблясь, Сабито выпускает из рук облезлый чемодан, чтобы прижать к себе Гию и зарыться носом в его волосы. «Я не хотел, чтобы ты узнал об этом так».

«Сабито… Сабито, как ты мог?»

«Прости меня, любимый. Я бы все отдал, чтобы быть с тобой, но таково мое наказание. Музан продал меня в один из борделей в пригороде Парижа. Он обещал, что не тронет тебя и даст мне неделю на сборы, если я буду молчать».

«Идиот, ты такой идиот, — бормочет Гию, а его сердце разрывается от боли, — Те, кто работают в таких местах, умирают через пару лет!»

«Эй, эй, подожди», — Сабито осторожно берет его лицо руками и заглядывает в любимые голубые глаза. Слезы наворачиваются на его ресницы, но парень не плачет, а лишь твердо продолжает: «Мы справимся, я и ты. Я обязательно напишу тебе, когда устроюсь, и мы придумаем, как нам снова быть вместе. Это лишь маленькая неприятность на нашем долгом совместном пути. Главное, береги себя и не теряй надежды, Гию».

«Но Сабито… я не… я не… не смогу выжить без тебя. Ты мне нужен, ты единственное, что для меня важно…»

Слезы прорывают барьер сдержанности Сабито, и вот уже два прекрасных, любящих друг друга парня, рыдают, переживая этот миг расставания. Гию слишком прагматичен, чтобы верить наивным мечтам Сабито, и сейчас он уверен, что видит своего любимого в последний раз. Как он будет жить без Сабито? Как Сабито будет жить без него? Кто защитит его верного мальчика от насмешек, согреет ночью, крепко обняв? Кому теперь вообще будет дело до того, жив ли этот чистый, открытый, добрый и мечтающий плавать в звездах юноша, или мертв? Черт бы побрал его слишком любящее сердце! Гию скорее позволил бы Музану сотни раз использовать свое тело, если бы вовремя понял, чем все обернется. Ублюдок, он специально дал право выбора Сабито, потому что наперед знал, как поступит добросердечный парень.

Сопровождающий Сабито мужчина вопросительно смотрит на Музана, который все это время неподвижно стоит в дверях, ведущих в гостиную. Заметив направленный на него раздраженный взгляд, управляющий устало бросает: «Уводи его уже. Плачу в два раза больше, если сделаешь это быстро».

Признательно кивнув, довольно приземистый мужчина хватает Сабито под локоть и начинает движение в сторону двери. Но Гию отказывается так просто сдаваться.

«Нет, не смей трогать его!», — что есть мочи кричит он, отталкивая того, кто пытается навсегда забрать его любовь, и хотя его сил недостаточно, но проявленный напор пугает мужчину, и он отпускает руку Сабито, позволяя Гию вновь вцепиться в своего любимого.

Музан разочарованно вздыхает. «Можешь ударить его, только не по лицу».

Но внезапно на лестнице раздаются шаги и возмущенные бормотания. Обернувшись, Гию видит остальных Цветов, очевидно, привлеченных его отчаянными криками. В их глазах, сначала смотрящих с непониманием, постепенно зарождаются боль и ужас от осознания происходящего. Рука Зеницу медленно поднимается к губам, чтобы скрыть шокированный вздох, Танджиро хватает ладонь яростно сверкающего глазами Иноске, а Ренгоку качает головой, отказываясь верить в то, что Музан осмелился так с ними поступить.

Увидев столпившихся на лестничной площадке мальчиков, Музан пристально разглядывает каждого их них, и особенно выразительно приподнимает брови, бросая взгляд на Ренгоку.

Солнечный юноша пытается спрятаться от этого прожигающего взгляда, но сдается, и с тяжелым вздохом спускается вниз. Нехотя, двигаясь заторможено, словно во сне, Ренгоку становится за спиной Гию, охватывает руками его подмышки и бережно, но настойчиво пытается оторвать от Сабито.

Чувствуя, как тело возлюбленного ускользает из его рук, Гию впадает в панику и вновь начинает кричать: «Нет! Кеджуро, предатель, отпусти меня! Пусти же, черт тебя побери! Ты, грязная подстилка Музана!»

От несправедливости этих слов Ренгоку вздрагивает, будто получив пощечину, и беспомощно оборачивается назад, глядя на друзей. Его лицо искажено муками совести, а сил не хватает, чтобы справиться с Гию, который извивается в его руках, как одержимый, потерявший последние остатки разума.

Легкими шагами Зеницу слетает с лестницы, устремляясь на помощь названому брату, несмотря на слезы, заливающие ему глаза и рвущееся от страданий Гию сердце. Его взгляд на мгновение пересекается со взглядом Сабито, и легкий кивок старшего товарища придает мальчику решимости, когда он мягко отделяет руки Гию от такого вожделенного для него тела Сабито. Ренгоку пытается увести яростно сопротивляющегося и бьющегося в припадке юношу в сторону, закусив губу, чтобы стерпеть боль в ноге от удара, полученного от Гию, из последних сил пытающегося освободиться.

Когда Гию понимает, что ему не вырваться, он безвольно повисает в чужих руках, глядя на Сабито, которого уже почти дотащил до двери его угрюмый сопровождающий. Все это время молодой мужчина, покидающий свою семью, не отрываясь, наблюдал за мучениями Гию.

«Сабито, нет! — сквозь рыдания умоляет Гию, отказываясь сдаться, — Не уходи! Не оставляй меня!»

«Я напишу тебе, мой бескрайний океан, — сдавленным голосом обещает Сабито, стоя на пороге, — Это еще не конец! Я люблю тебя».

Дверь захлопывается.

Горестный крик Гию разрывает напряженный воздух.

И с этого момента в Саду Греха остаются лишь пятеро Цветов.

========== Глава 18. Стальные плети ==========

Щелчок захлопнувшейся за Сабито двери выносит Гию окончательный приговор. В одну секунду вся ярость, полыхавшая в нем, испаряется, уступая место тупой апатии. Он знает, что дверь не заперта, что Сабито все еще там, совсем недалеко от него, но для Цветов за порогом начинается иной, запретный мир. Всего лишь выглянуть из входной двери — означает навлечь на себя гнев Музана, и тогда жертва Сабито окажется напрасной.

К тому же, эта короткая схватка за любовь высосала все силы из отравленного опиумом организма.

Гию пытается встать, все еще поддерживаемый с обеих сторон Ренгоку и Зеницу. Он хочет казаться сильным, но жалкие рыдания снова срываются с его дрожащих губ. Все, Сабито больше не с ним, он остался один, навеки один. Гию отстраняется от парней, помогающих ему удержаться на ногах, и охватывает себя руками.

Ренгоку с тревогой смотрит на своего потерянного обливающегося слезами друга, а затем переводит взгляд на Зеницу, который и сам выглядит так, словно с большим трудом сохраняет спокойствие. Они молчат, не зная, что делать и как помочь Гию. Внезапно мужчина начинает движение вперед, и оба юноши следуют за ним, готовые подхватить при неверном шаге.