«Если тебе станет легче, я считаю, что ты красив и со спутанными волосами. Как и мой горный король», — произносит Танджиро, выходя из комнаты, собираясь спуститься на кухню. В дверях он на пару секунд останавливается, чтобы обернуться и подмигнуть своему дикому другу, прежде, чем скрыться из виду.

«Вы двое такие мерзкие», — с улыбкой говорит Ренгоку, от взгляда которого не укрылся поступок Танджиро.

«Ты просто завидуууешь!» — нараспев ответил Иноске с постели.

Сидящий на противоположном конце кровати Зеницу не принимает никакого участия в разговоре. Обложившийся со всех сторон бумагой мальчик уже давно затерялся в своем собственном мире. Сейчас перед ним стоит сложная задача — написать Незуко нормальное адекватное письмо, несмотря на то, что он уже решил, где они будут жить после свадьбы, и сколько у них будет детей.

В мире Иноске тоже не все спокойно. Уставившись в потолок, он представляет все то, что хотел бы сделать с Танджиро. Хм, чего ему больше хочется? Самому войти в его милую попку и доставить этому скромному мальчику удовольствие или сдаться и разрешить ему быть главным? И тот и другой вариант выглядят крайне заманчиво.

Молчание заполняет комнату. Единственными звуками остаются царапанье карандаша Зеницу о бумагу и шуршание щетки, скользящей по непослушным волосам Ренгоку. Однако вскоре, устав от тишины, Кеджуро начинает тихонько напевать себе под нос:

«Когда все вишни мы доели,

Она насупилась в углу.

— Я предпочла бы карамели.

Как надоел мне твой Сен-Клу!»

Внезапно Зеницу отрывается от письма, прислушиваясь. «Никогда не слышал, чтобы ты пел эту песенку. Но я ее знаю, она забавная и милая, порой ее напевал наш воспитатель в приюте».

«Да, мне она тоже нравится, отец в шутку пел ее маме, пока она была жива, и всегда целовал ее в конце. Мы с Сенджуро любили такие моменты», — с грустной улыбкой вспоминает Ренгоку.

«Эй, а научите меня? Споем втроем!» — заинтересованно просит Иноске.

«Да вот еще! Я слышал, как ты поешь, и мой тонкий слух не выдержит снова это испытание! — возмущается Зеницу, — Так что держи язык за зубами!»

«А ты заставь меня!» — ничуть не обидевшись, отвечает Иноске.

Прежде чем блондин успевает среагировать, он оказывается в боевом захвате своего неистового друга. Крики и визги наполняют комнату, а белые листы просыпавшейся бумаги Зеницу укрывают пол. Ренгоку лишь обреченно вздыхает: «Знаете, пока вы тут, мне даже в зоопарк ходить не нужно».

***

Этим вечером их сборы проходили необычайно оживленно. Это было вызвано тем, что сегодня Ренгоку впервые возвращался к работе после полученной травмы. И хотя он еще не мог работать полноценно, Цветы были счастливы, что солнце снова будет озарять их гостиную. Его согревающего присутствия не хватало даже тем клиентам, которые предпочитали девушек. Многие интересовались у остальных мальчиков, когда же вернется Турнесол. Даже сам Ренгоку был рад оказаться этой ночью рядом с друзьями, ведь он, как никто другой, мог приободрить их после очередного гостя, заставлявшего делать неприятные вещи, он всегда возвращал друзьям чувство собственной значимости одной лишь своей любящей улыбкой. Ему было тоскливо лежать ночами в пустой кровати, пока он болел, но он всегда старался дождаться благополучного возвращения каждого Цветка и тогда лишь спокойно засыпал.

Вот и теперь, подходя к дверям гостиной, Кеджуро не может сдержать душевного порыва. Он рад и тому, что будет с братьями, и тому, что снова хотя бы в неполную силу, но сможет работать для Сенджуро. Сначала тихо, но постепенно увеличивая громкость, он начинает петь свою веселую песенку, напоминающую ему про семью.

Когда все вишни мы доели,

Она насупилась в углу.

— Я предпочла бы карамели.

Как надоел мне твой Сен-Клу!

Зеницу первым присоединяется к нему, а затем неожиданно они слышат и голос Гию.

Еще бы — жажда! Пару ягод

Как тут не съесть? Но погляди:

Я, верно, не отмою за год

Ни рта, ни пальцев! Уходи!

Войдя в комнату, они всей компанией усаживаются на один из диванов, не прерывая своей песни. Им удается разместиться лишь благодаря тому, что Танджиро сажает Иноске себе на колени, а Гию устраивается на подлокотнике. К этому времени трио превращается в настоящий хор, хлопающий в ладоши и раскачивающийся в такт ударам. Танджиро и Иноске не знают слов, но им все равно, они что-то мурлыкают себе под нос, счастливые, раскрасневшиеся, пребывающие в какой-то своей особой атмосфере. Иноске задорно улыбается, глядя на своего друга сверху вниз, а Танджиро выстукивает ритм у него на бедрах. Голос Зеницу чистый и звонкий, Сабито поет тоже довольно музыкально, а Гию оттеняет все это своим глубоким тенором. Но, конечно, самым громким и страстным певцом оказывается Ренгоку. Он поет так искренне, так душевно, словно он тут самый свободный и независимый человек, словно это не ему приходилось терпеть незаслуженные пытки, словно этой шуточной бестолковой песней он благословляет своих друзей провести ночь без унижений и боли.

Под колотушки и угрозы

Я слышал эту дребедень.

Июнь! Июнь! Лучи и розы!

Поет лазурь, и молкнет тень.

Даже некоторые девушки, узнавшие песню, присоединяются к ней, добавив нежных женских голосов в сплетение мужских. Но, конечно же, сколько бы людей не пели эту милую песню про вишни, все равно партия Ренгоку остается лидирующей. Танджиро с удивлением понимает, что он сейчас впервые слышит этот чарующий восторженный баритон. Даже в ярко освещенной газовыми фонарями и свечами комнате кажется, что главный источник света сидит сейчас с ними на диване. Танджиро любуется этой картиной, представляя Ренгоку одним из греческих богов, а остальных прекрасных парней — его верной свитой.

И не только Танджиро наблюдает в этот момент за Ренгоку, ослепленный его красотой.

Прелестную смиряя буку,

Сквозь град попреков и острот,

Я ей обтер цветами руку

И поцелуем — алый рот.

Когда песня подходит к концу, наградой этому импровизированному концерту становятся аплодисменты гостей и восторженные крики. Некоторые постоянные клиенты подходят, чтобы сразу забрать заинтересовавших их мальчиков, осыпая комплиментами за прекрасное исполнение, а остальные Цветы рассредотачиваются по залу. Ведь, несмотря на это краткое мгновение счастья и единения, они все еще остаются проститутками, чья задача заработать побольше денег.

Вскоре Ренгоку остается сидеть на диване в одиночестве. Он понимает, что ему тоже нужно встать и пройтись по комнате в поисках клиента. Ему придется постараться, чтобы заинтересовать хоть кого-то, поскольку сегодня в каталоге напротив его имени стоит отметка о том, что данный сотрудник оказывает не все виды услуг. Но ему отчаянно нужны деньги, Музан вывел его из строя почти на две недели. Как назло, от сидения на диване его внутренности снова начинают ныть. Вздохнув, Ренгоку тянется за бокалом шампанского, в надежде, что алкоголь поможет вытерпеть этот дискомфорт.

Но, к его удивлению, крупное массивное тело оказывается около него на диване. Ну что ж, пора вновь становиться Турнесолом. Ренгоку оборачивается к нарушителю своего спокойствия со своей самой обворожительной улыбкой, ожидая услышать что-то типа «Почему такой красавчик пьет в одиночестве?» и уже приготовив дерзкий и одновременно учтивый ответ. Ведь эта ситуация повторяется из раза в раз…

Однако, его ответ оказывается заготовленным зря.

Неожиданно его диванный гость произносит: «Привет. Объясни мне, как можно провести среди этих неприятных тюфяков с деньгами хотя бы полчаса и не испытать желания мучительно убить каждого из них? Они же только и умеют, что разговаривать о бизнесе и обсуждать формы вон той индийской девушки».

Ух, на Ренгоку словно вылили ведро холодной воды. Кто этот мужчина? И почему он общается с ним так свободно? Ренгоку пронзает странное чувство, что, возможно, гость сейчас впервые говорил с ним, как с мужчиной, а не как с красивым жеманным существом с членом между ног. Растерявшись, он спрашивает: «Извини, мне кажется, мы не встречались раньше? Я бы запомнил такого привлекательного человека…»