— Когда нечего делать, берутся за великие дела… к сожалению.
— Имейте спокойно дышать носом и не устраивать себе вырванные годы из еле оставшихся дней…
Сев в машину, Андрей Дмитриевич закурил и подумал о том, что этот ушлый израильтянин понял его и никуда не полезет.
А в это время, сидя в кресле «Эль Аль» и слушая о пользе пристёгивания ремнями в целях безопасности полёта, Агей Иш-Шалом подумал, что дома лучше… и что зря этот русский не признался, что он еврей.
***
Кали давно забыла своё девичье имя. Ее механическое сердце исчерпало весь запас острой жалости к себе. У неё не было врагов. Не было друзей. Не было цели. Пределы ойкумены ограничивались планетой, но, как это часто бывает у женщин, она выбрала себе свой кусок и никогда не претендовала на что-то большее. Она создала себе свою небесную империю и не желала знать, что там за этой воздушной, очерченной ею самой границей. Где-то далеко в прошлом остались Египет и Крит, Месопотамия и Кхитай. Совсем в вечности пропали империи Тауатинсуйу, Тенотчитлан и Куско. Она только слышала о новых странах на Востоке, в Скифии и на Западе, среди развалин Рима. Они не интересовали её.
При этом, обретя новый мир, девушка узнала о множестве новых вещей. Её радовали необыкновенные ажурные мосты, построенные в её честь, и башни храмов, созданные из железа, фарфора и бронзы. Она любовалась искусственными озёрами, вырытыми тысячами рабов. Для неё насыпали горы с воздушными храмами на вершинах, мостили дороги и поливали их красной и жёлтой глазурью, вырубали в скалах лестницы по десять тысяч ступеней.
Последней радостью стали украшения. Горгона подолгу любовалась изделиями великих мастеров. Она перебирала серьги и кольца изумительной работы, наблюдала за игрой огранённых кристаллов и чудом природных огромных камней. Она жила миром этой холодной красоты.
Её удивили знания желтолицых людей, с их легендами о рождении первых существ из яйца. Не без раздражения узнав, что её Великую мать милосердия и познания, называемую в Кхитае Гуань-Инь, смеют сравнивать с Зевсом и Кроносом, она разметала пагоды, но со временем признала, что в мире всё же есть два начала: Янь, тёмное, ночное, мужское ̶ и её Инь. И целый век горевала о Гильгамеше… потом был спокойный долгий сон.
Но очнувшись от сна, она вспомнила о себе, как о Кибеле — Великой владычице нижней бездны и Царице земли. Кали вновь разметала армии индийских махарадж за жестокость к детям при неурожае и засухах, а затем установила дань, повелев построить Храм себе. Совсем недавно подлый раджа Траванкора Мартханда Вармой, испугался гнева мужского, придуманного им божества, и обозвал Её собственность — Храмом Вишну. Тогда Горги уничтожила и его, запечатав вход в своё святилище.
…Когда со стороны прохода, не известного живущим в подлунном мире, показался человек, Кали встретила первое за две сотни лет живое существо без удивления и злобы. Она устала смотреть на людей. Новая фигура застыла в стасисе, а Богиня легла на уютное ложе. Ей был не интересен медленно умирающий во тьме человек.
========== Глава 39 ==========
Дима лежал в кровати и страдал. Ему было стыдно. Андрей Дмитриевич, заглянувший к нему один раз утром, зачем-то подмигнул и даже улыбнулся. Но увидев, как Дима встаёт, замахал руками, испуганно воскликнул:
̶ Лежи, а то мать убьёт! ̶ и скрылся.
Тётя Наташа запретила выходить из комнаты, носила в чашке бульон и кисель. Ваньку к Диме не пускали.
В середине дня он, правда, смог пробиться через строгий кордон и скороговоркой сообщил:
— Я тож арестован. Телефон отобрали. Связи нет.
Потом, оценив внешний вид пострадавшего, вздохнул и исчез за дверью.
В понедельник неволя продолжалась, но Ба, прорвавшая оцепление телефонной трелью, спасла положение. Семья решила вернуться на «фазенду», обрекая ни в чём не повинного Ваньку на рабские земляные работы, при этом предоставляя «больному Димочке» свежий глоток чистого подмосковного воздуха.
Режим давил на обоих узников дачи. Оба с удовольствием поменяли бы свою участь на долю товарища по несчастью.
Родители планировали выйти на работу только через неделю, и ребята обречённо считали дни…
К обеду вторника машина, наконец, затормозила у знакомой калитки, и Андрей Дмитриевич, избегая общения с тёщей, ринулся в пристройку. Там в трёхлитровых банках с надетыми на них стерильными перчатками бродило то, что нужно было сейчас больше всего. Домашнее вино. Прокурор откупорил одну и жадными глотками отпил.
̶ Кислятина, опять сахару не доложили, ̶ прокомментировал он и, не размышляя, опустошил ёмкость до половины. После чего, аккуратно натянув перчатку на место, смело пошёл здороваться с тёщей.
На ступеньках сидел Димон и уплетал огромный бутерброд, измазанный стограммовым слоем сливочного масла и для верности обсыпанный сахаром.
Ба стояла на верхней ступеньке. Попытавшийся проскользнуть работник Фемиды наткнулся на её взгляд и затормозил:
̶ Алкоголик, ̶. прокомментировала тёща. ̶ Ребёнка заморил и рад…
Зять решил совершить «пунтадритто», ответив прямым колющим ударом:
̶ Что Вы делаете?! Ему нельзя это есть!
Не надеясь на собственные силы, он вызвал на помощь жену. Наталья Николаевна ответила на вызов и добросовестно выполнила союзнические обязательства: убедительным речитативом матери было разъяснено, как вредно для печени есть сливочное масло с хлебом истощённому ребёнку. Наталья Николаевна даже попыталась отобрать зловредный бутерброд, но основательно оголодавший Димон цепко держал его в тощих пальцах, не собираясь расставаться с такой удачей ни за что на свете.
Драма на крыльце уже грозила перейти в побоище, когда в дверях появился Иван с громко сообщил:
̶ В Индии пропал Хенрик. На связь не выходит. С ним исчез и этот цэрэушник. Мне Катя только что позвонила. Они все летят в Дели…
***
Вечером семья сидела на террасе за круглым столом. Несмотря на бурные политические разногласия в мире, на отдельно взятом садовом участке царили мир и покой. При возникновении угрозы семье Курчатовы всегда всё решали сообща, временно откладывая внутренние разногласия до лучших времён.
̶ Какая интересная история! ̶ в пятый раз повторяла Ба, сама не веря ни слову из услышанного. Ее аналитический ум отказывался воспринимать происходящее.
̶ Хенрик, конечно, чокнутый, но не безмозглый. Совершенно точно он связался бы с женой. Да и этот, Бэмс, тоже вроде в школу ходил… ̶ вслух размышлял отец.
С улицы вальяжно зашёл кот Бегемот. И с нарочитым недоумением воззрился на свою пустую миску. Почему это люди пренебрегают выполнением своего первейшего долга?
̶ Надо же, семь вечера. Ужинать пора, ̶ автоматически отметила Наталья Николаевна, глядя на знающего расписание кормёжки усатого постояльца. ̶ Дим, насыпь ему…
Парень плавным движением слез со стула и, мгновенно оказавшись у шкафа, зашуршал пакетом. Через мгновение послышался подозрительный хруст…
̶ Дим, если жрёшь в три горла, помни: задница всегда одна, ̶ хихикнул Ванька.
̶ Дима, это еда Бегемота, ̶. строго заметила Ба.
̶ Если мама считает, что вы много кушаете, ̶ философски отметил прокурор, - это не ваша мама, это мама вашей жены…
Хруст прекратился, и в миску посыпались остатки маленьких коричневых подушечек. Кот торжествующе фыркнул и оттеснил пожирателя его чудесного «Брит Мисси с курицей»…
Дима с тяжёлым вздохом вернулся на место.
̶ А вдруг их украли? ̶ неожиданно изрёк Иван.
̶ Кого? Хенрика? Кто в здравом уме будет его красть? ̶ заметил прокурор.
̶ Ну, ненормальный какой-нибудь, ̶ хихикнул сын.
̶ Тогда Ирен разберётся без нас. Она мне рассказывала про своего первого жениха. Ну, которому чуть не отстрелила гениталии, когда он решил заморочиться на том месте, где спина заканчивает свое благородного название… ̶ вдруг сообщила Наталья Николаевна.
̶ Правильно, вот козёл, куда пристроиться решил, ̶ гомофобно заметил отец.
