Это невозможно! Это не я!
Так… Дядя, мой любимый дядя, который сейчас осваивает новый маршрут где-то в Ганне… В памяти воскресали все его любимые черты, все его привычки и словечки, но я опять не ощутила ничего. Что за черт!
Меня это так испугало, что я дернулась, перевернула загрохотавший по полу вазон. Что … происходит?! Или это у них водичка с приколом? На глаза от испуга навернулись слезы.
Неизвестно, до чего бы я себя довела, если бы в дверь не постучали.
Вежливые какие. Сами заперли и сами стучат.
Надо собраться. Думать буду потом. Я решительно шмыгнула носом, успела быстренько запахнуть на груди все еще расстегнутый халат и сесть на «кровать», оперевшись спиной о стену. Ирдан Верден, ну конечно. Кто ж еще-то? Переоделся, нарядный, вымытый, лощеный до тошноты. Вошел, плотно закрыл дверь и посмотрел на меня хмурым и очень недовольным взглядом, скрестив руки на груди.
- Поговорим?
Голос тоже ничего хорошего не предвещал.
Я робко подняла на него глаза, а в голове лихорадочно забегали мысли. Как себя вести? Может, разжалобить? В глазах все еще кипели слезы после пережитого осознания, и я решила дать им волю. Выпрямила спину, наклонила голову, сложила руки на колени ладонями вверх, как хорошая девочка.
На мои кисти и жуткий цветастый халат послушно закапали слезы. Я тихонько всхлипывала и опускала голову еще ниже. И пролепетала едва слышно.
— Простите, простите меня великодушно, но я не могла, совершенно не могла открыть вам свое инкогнито… Мне было очень-очень страшно. Мне очень-очень жаль, мне так жа-а-а-аль!
Прерывистый вздох, очень трогательный. Так плачут дети, когда испытывают настоящее горе, не пытаясь вызвать к себе жалость. Я долго тренировалась, пока у меня не начало получаться.
Я рыдала, заодно выплескивая в слезах напряжение, что было со всех сторон весьма полезным. Женщина без слез — как небо без дождя. Долгая засуха — предвестник тяжких времен.
Ирдан молчал. Ждал, пока я успокоюсь, но сам лезть с утешением не торопился. Мудро и предусмотрительно. Нас только начни жалеть — разольёмся, как Нил в период полноводья.
Молчание длилось и длилось. И я рискнула поднять глаза. Ирдан смотрел на меня спокойно и равнодушно, скрестив руки на груди — мои слезы его совершенно не тронули. Что ж ты за зверь такой?
— Ты успокоилась?
Я кивнула.
— А теперь послушай меня внимательно. Твое притворство очень не понравилось королеве.
Надо было бы испытать страх или что-то такое, но я не могла. Мне было плевать и на гнев королевы, и на нее в принципе. Но все же я испуганно охнула, прикрыв рот рукой. Округлила глаза. И, видимо, ненароком переиграла. Потому что Ирдан раскусил меня мгновенно.
— Ты хорошо притворяешься. Испуг великолепный, но ненастоящий, как и ты сама. Это твой дар? Как тебя зовут? Ведь твое имя такое же поддельное, как и твой нос?
Он усмехнулся, а я даже растерялась. Ну каков молодец! Вот так вот взял и поломал мне всю игру. Видимо, придется быть честной. До известных пределов, конечно. Я выпрямила спину, затылком коснувшись холодной стены, и спокойно ответила:
— Отвечу на все ваши вопросы честно и откровенно, если вы ответите на один-единственный мой. Что вы подмешали мне в воду?
Если Ирдан и удивился, то незначительно. Но, к его чести, ответил.
— Севан. Расслабляющая травка, притупляет эмоции. Ее запахом еще пропитана вся комната, но действие быстро проходит, стоит только организму от нее избавиться. Так что тебе ничего не грозит. Все чувства и эмоции вернутся позже.
Я кивнула, принимая к сведению, и тоже честно ответила на его вопросы.
— Евгения. Это настоящее имя. Притворяюсь я действительно неплохо, этим я на жизнь зарабатываю.
— Шпионка?
Неожиданный вопрос. А заинтересованности-то в голосе прибавилось.
— Нет. Актриса театра.
Ирдан нахмурился.
— Подробнее.
Ясно. О театре тут и не слышали. Прелестно.
Я вздохнула и в красках описала краткую историю театра, начиная от древнегреческих трагедий и заканчивая современными артхаусами. Мда, его бы туда разочек, и тонкая психика почти средневекового придворного порушилась бы в клочья.
Но ему было любопытно. Ирдан уселся на пол напротив меня и внимал с интересом.
— У нас есть шуты, но до ваших вершин нам, конечно, далеко. Значит, актриса… Ну, актриса неплохая, это я понял, — сказал Ирдан с усмешкой. И тут же жестко спросил:
- Ты человек?
А я даже икнула от удивления.
- Д-да. А кто ж еще-то?
— Дар преображения? Или есть другие?
— Не понимаю, о чем вы.
— Навыки? Умения? Что лучше всего получается?
Я устало вздохнула, но ответить решила подробно. Мысленно ухмыльнулась и бойко затараторила:
— Уверенный пользователь ПК, владею английским языком уровня Intermediate, стрессоустойчива, коммуникабельна, умею работать в команде. Способна самостоятельно принимать решения и брать на себя ответственность за их реализацию. Ответственная, быстро обучаюсь, имею активную жизненную позицию. Что касается особых навыков, то умею вышивать гладью, брать кровь из пальца и…
— Достаточно.
Ну вот. А я уж хотела расписать себя во всей красе, а меня наглым образом перебили.
Ирдан замолчал, скользя внимательным взглядом по моему лицу и телу. И это ощущение мне ооочень не понравилось.
Не сказать, что этот человек был некрасив, как раз наоборот. Гибкий, как змея, высокий. Вроде бы хрупкий и худой с виду, но это впечатление обманчиво: под одеждой перекатываются мышцы, и это не мускулы культуриста «чтобы было», это результат тяжелых тренировок какой-то боёвки. Черные волосы, немного раскосые глаза, узкое лицо с острыми скулами, загар. Почти испанский красавчик, но… Опасно. И эта опасность, исходящая от него волнами, не позволяла мне рассматривать его как мужчину. Скорее, как красивую, но очень ядовитую змею. А змей я всегда боялась. Но рискнула нарушить молчание, задав самый важный для меня вопрос.
- А где у вас тут туалет?
Ирдан наконец отвел взгляд от моего лица.
— За тобой скоро придут, проводят куда надо и приведут в порядок. А то выглядишь ты…
— Сама знаю, — окрысилась я.
— Ну, раз знаешь, то не смею мешать. Жди. Поговорим позже.
Ирдан вышел, не забыв запереть дверь.
Сволочь.
Ну а чего я хотела? Хотя бы мне дадут вымыться и накормят. Уже неплохо.
Я немного воодушевилась, когда пару минут спустя меня со всеми возможными предосторожностями вывели из комнаты. Пара весьма сомнительных молчаливых служанок (мышцы у них такие, что одна мне чуть не оторвала руку, просто потянув меня за собой) — видимо, специально обученных и ко всему привычных — уволокли меня не особо далеко. И даже осмотреться не дали.
Втолкнули меня в серую каменную комнатку, где стояла посередине лохань с чуть теплой водой (только бы пневмонию не подхватить), а на единственном стуле лежало полотенце и кусок мыла. Купалась я под бдящими взглядами служанок, почему-то напоминающих мне отлично выдрессированных ротвейлеров. Они даже внешне на них похожи были!
Хорошо хоть в туалет за мной не пошли.
Потом была простая нижняя одежда, суп из чего-то вроде чечевицы, кусок белого мяса и почти привычный нам ржаной хлеб. И я снова была готова жить и радоваться.
Правда, своего единственного белья я все же оказалась лишена — служанка беззастенчиво сгребла своей ковшовой рукой мои кружевные трусики и унесла. А мои претензии просто проигнорировала. Ну и фиг с ней. С такой свяжешься…
Меня ни на минуту не оставляли одну, потом проводили в ту же комнату и оставили, не забыв запереть. Ну блеск.
Я покосилась на орудия пыток, которые тут заменяли кровать и подушку, плюнула, укуталась в теплое одеяло и подкралась к давно интересовавшему меня окошку. В него бы даже кошка, наверное, не пролезла. Но и тут меня ждал облом — снаружи окно было плотно обвито чем-то вроде плюща. Сколько глаза не ломай, все равно ничего не увидишь.
