— Знаешь, ты права. Мне незачем трястись за место. В конечном итоге просто вернусь в детсад работать медсестрой, если меня и правда уволят.

— Просто делай так, словно тебе нечего терять. — Изрекла Лана и пожала плечами.

— Ну ты психопатесса, это понятно. Дура без тормозов.

— Ты тоже.

— Справедливо. — Лида покачала головой, поджав губы. — Но всё же постарайся не вылететь с работы в первый месяц с таким подходом.

— Да вроде нормальное начальство… надеюсь получится.

— Ты не о начальстве думай. Тут дело в коллективе. Он тебя задушит, если ты покушаешься на чужое.

— Да вроде не покушаюсь.

— Господи, тебе походу и правда четырнадцать лет. — Лида закатила глаза. — Тебе кажется. Любая твоя попытка работать лучше чем другие и вытаскивать всё из задницы будет воспринята враждебно. Понимаешь?

— Логично. Я подумаю над этим. — Отмазалась Лана, оставшись при своём мнении. Второй раз жить как раб и пресмыкаться перед теми кто выше неё ей не хотелось. Не даром Судьба дала ей второй шанс, запихнув это тельце из бездыханного трупа мужика, убитого качелькой в лоб.

Пи-пи-пи! Завизжала духовка. Лида подскочила, надела варежки и достала оттуда пылающий противень, от коего исходил очень густой пар.

— Ты когда успела? — Удивилась Лана, глядя на то как Лида разделывала рассыпчатые бататы, запечённые в каком-то магазинном соусе и сыре.

Для технофилки Ланы максимум был разогреть пакетик с лапшой — готовить она так и не научилась. Да и зачем? У мамы всё равно лучше получается.

— Да что там? Пять минут и готово. — Хыкнула Лида.

“Пять минут, значит” — подумала Лана, не поверив. До чего техника дошла — вот что умеет. Или это Лида дошла до того чтобы начать откровенно врать? Да кто же её знает. Она и сама как электровеник в противовес меланхоличной и ленивой Лане, привыкшей полагаться на то, что за неё всё делает машина, а она же может в спокойном темпе всё сделать, никуда не спеша.

— Ты чего задумалась? Жрать будешь? — Спросила Лида, начав жадно уплетать еду не смотря на то что она ещё была горячей.

Лана лишь покачала головой, глядя на то как меняется Лида. Злая, энергичная и голодная — поглощает обычную картошку с сыром словно это деликатес. Город — обитель вивисекторов. Он действительно ломает людей. Превращает размеренный сельский пролетериат в безумных демонов, что обязаны подстраиваться под биоритмы машины под названием социальный организм, работающий по каким-то весьма извращённым принципам. Достаточно насмотревшись на милое зрелище пожирания картошки Лидой Лана присоединилась к процессу, положив себе порцию на тарелку.

Раннее утро. В цеху пусто — в смысле никого нет. А так-то в этом месте полно разного рода мусора, пыли и прочих древностей, что ржавеют тут без дела уже какой год. Впрочем нет, не совсем пусто — охранник сонным взглядом из своей бетонной будки провожает шустро идущую по пустырю прямиком в цех девочку в рабочем комбинезоне… девушкой он бы её ну никак бы не назвал.

Да, это была Лана. Пришлось предать свою привычку спать до обеда и встать даже раньше чем начнётся рабочий день — первым делом следовало прибраться в этом свинарнике. Даже для юной механистки такой срач это уже слишком. И как только люди работают в таких условиях? “Наверно, казёное не жалко” — подумала Лана о том, как же думают другие люди.

Противный скрип двери внутри ворот, луч фонаря разрезает тьму ангара. Ночная смена закончилась два часа назад и все машины, фонари и прочие приспособления впали в спячку. Вчера Лане показали её рабочее место потому она без труда смогла до него добраться. На чип давно поступил индивидуальный план по производству: спецификация, рабочие чертежи и тому подобные радости жизни. Лана щёлкнула по тумблеру и участок осветили лампы на подвесных кронштейнах. Да будет свет!

Надев очки, девушка нахмурилась — сплошной беспорядок! Даже без подсветки интеллектуальной системы пары десятков нарушений техники безопасности и противожарных правил было и так понятно что тут за часик до начала смены не справиться. Рабочее место никто не убирал — барахло с прошлой смены так и валяется на верстаке. Кто-то оставил открытой склянку с полировочной кислотой — кто-нибудь бы вдохнул и слёг бы на больничный. Склад сырья и отходов свален в одну кучу, не говоря уже о том что в целом здесь было всё завалено хрен знает чем.

Первым делом Лана попыталась отправить запрос локальной сети чтобы узнать кто здесь был до неё, однако получила отказ — недостаточно прав. Выругавшись, та проверила логи компьютера металлореза и удовлетворённо кивнула — там был записан айди по которому к нему получил доступ её “сменщик”. Вот с ним-то и надо будет побазарить за халатность — если уж она не может навести порядок на всём предприятии (да и зачем?), то хотя бы за чистоту своего рабочего места будет бороться.

— Ланочка, ты чего тут так рано? — Устало спросил Михал Палыч, шаркая по бетону. Утомлённость его была вполне ясна — он приходит сюда самый первый, а уходит последним в смене.

— Хочу прибраться. Ненавижу работать в хлеву. — Честно сказала она.

— Правильно. — Меланхолично кивнул он. — Не только план надо выполнять. Не буду мешать. Разобралась что да как?

— Да вроде всё ясно. — Пожала плечами девушка.

Мастер молча кивнул и удалился по каким-то своим делам. Лана задумалась и тут же проверила свою гипотезу, внезапно пришедшую в голову, нырнув в сеть. И да, она оказалась права — руководству было всё равно каким образом выполняется план, их интересовал лишь конечный результат. Ну и либерализм головного мозга, конечно — до первого ЧП на производстве. Давать быдлу “свободу творчества” когда есть чёткий производственный регламент в котором всё выверено — высший пилотаж.

Первым делом Лана разгребла стеллаж с каким-то мусором и отвела его себе под инструменты что должны быть сейчас под рукой, ну и, конечно же, заготовки. Спасибо очкам — они быстро подсчитали чего и сколько надо на сегодняшнюю смену. Всё остальное пришлось, следуя порочной практике, сбросить в общую кучу. Далее девушка постетила пару бесхозных поддонов куда планировала складывать откровенный мусор. Удобно — вилочный погрузчик или ещё какое чудо-юдо невиданное заберёт всё сам, не придётся лишний раз таскать всё до контейнера для отходов. И последний штрих — разобрать заваленный верстак. Вот именно это вымораживало Лану ещё со времён как она убиралась у отца в гараже и всё пыталась научить его не бросать всё где попало. Нахер тогда нужен этот верстак, если в конечном итоге это просто свалка из которой достать какой-нибудь инструмент — уже испытание?

Очки выразили своё экспертное мнение — прогнозируемая производительность должна вырасти на 12 % от изначальной. Охуеть — стоило только убраться. Кто бы мог подумать, что удобства это не просто прихоть больного разума, жаждущего порядка?

К моменту когда девушка начала настраивать компьютер металлореза из раздевалки уже повалил люд рабочий — смена началась. Кран над цехом загудел, перетаскивая контейнеры и тяжёлые ящики. Сырьё из зоны доставки к рабочим местам, готовую продукцию, коей пока нет — на склад, что логично, готовой продукции. Резцы запели свою мелодию, монтажные пистолеты вторили им на сборочных стендах — работа пошла. На Лану никто особо внимания не обращал, хотя иногда кто-нибудь да косился на одиноко аутирующую девочку за станком.

До обеда удалось сделать больше половины дневной нормы. Лана вздохнула — всё пошло нормально, а она уж опасалась что не успет. И то большая часть времени ушло на то, чтобы привести в порядок “мозги” машины — к её удивлению относились к оборудованию довольно халатно то ли по глупости, то ли по злому умыслу. Да и заложенный потенциал использовали явно не на полную.

Гудок информировал о том что время жрать. Столовой здесь не было потому кушать придётся прямо в цеху, что все и делали. Лана покосилась на собравшихся в кучу рабочих расположившихся на ящиках, бобинах и прочих атрибутах промышленного производства. Её затрясло в тот момент когда она увидела то, чего опасалась больше всего — мелькнула бутылка явно не яблочного сока, а алкоголя. Злоба так и распирала от осознания того с какими же дегенератами она работает на одном заводе. Да, был у неё пунктик насчёт алкоголя ещё из прошлой жизни… в основном навеянный идеологией “чистоты крови”. Об этих постыдных бреднях хотелось забыть как о страшном сне, однако кое-что всё же осталось.