Девчонки двигались слаженно. Дёргались энергично и в то же время пластично, из толпы выделяясь. Соседи по танцами стали обращать на них внимание. У меня же сердце в пятки ушло. Надо с девушкой просто пообщаться, а страшно, как перед пропастью.

- А ничего так с ней козочка. Заметил, Петруха? Маринка с Гуслярской, студенточка - мажорочка. Пошли, пошли, не тупи.

Сквозь толпу разукрашенных, разгорячённых женских тел я пробирался с упрямой настойчивостью, словно как на казнь спешил. Пьяная смелость победила влюблённую нерешительность, на обе лопатки положила.

- Привет, девчонки! – проорал Костян, когда мы оказались рядом с танцующими знакомыми.

- Приве-е-т, - с удивлением протянула Лена и нахмурилась, танцевать, впрочем, не переставая. – Классное собрание, что ли? Кто созывал, почему я не в курсе?

- Привет, Лен! – поздоровался я, начиная топтаться под музыку, которая громкостью и ритмом двигаться буквально заставляла.

- И тебе здорова, Петя. Ты сильно не пристраивайся, ваша компания здесь лишняя. Кто вас, малолеток, вообще пустил?

- Ты как всегда белая и пушистая, - прокомментировал Костян, - сама доброта. У тебя что здесь, куплено, в натуре? Лучше с подругой познакомь, - последнее проорал Лене прямо в ухо.

Лена фыркнула, но всё-таки представила. Так ей показалось легче от нас избавиться.

- Марина, знакомься, это мои одноклассники: Пётр и Константин, ботаник и гоблин. Кого-кого, но их я тут встретить никак не ожидала! Тем более вместе.

- Привет, мальчики! – кивнула нам подружка. – Вы не обижайтесь, но место занято. Сейчас наши молодые люди подойдут…

От этих слов у меня горло будто железной перчаткой сдавило.

- Какие молодые люди, брось, Мариночка. Сегодня я твой молодой человек, - развязано заявил Костян, приблизившись к девушке.

- Молодой – это точно! Брысь отсюда, малолетка.

- Мадам, я не могу вас оставить одну… - Костян приступил к ухаживанию, неожиданно для меня заговорив куртуазно.

- А меня Костян провёл, - пояснил я Лене непонятно зачем. – У него охранник знакомый… - я решительно не знал о чём говорить.

- Расслабься, мне по барабану, – отмахнулась одноклассница. – Но мы серьёзно не одни и, если наши парни вас увидят, будут неприятности. У вас, не у нас. Побьют. – Уточнила, усмехаясь

- Побьют, так побьют, - пожал я плечами. – Мне всё равно. Главное, ты гонишь меня не потому, что я тебе противен, а из опасения за мою жизнь. Так ведь?

Лена весело рассмеялась. Её смех пролился на мою душу бальзамом.

- Ух, как ты вывернул! – проорала, отсмеявшись. – Мне жалко тебя исключительно как одноклассника, на большее не рассчитывай. Короче, я тебя предупредила, - сказала и отдалась танцу с новой силой.

Как она двигалась! Ничего красивее я в жизни не видел. Мелодия вдруг поменялась: вместо энергичной музыки заиграл плавный рэпчик, который можно было принять за медляк, и я решительно пригласил Лену. Она, к моему счастью, не отказалась. Правда, хохотнула, перед тем как положить мне руки на плечи.

- Смотри, Дикий, я предупредила, - повторила, веселясь. И плевать ей было, что парой танцуем мы одни, а остальные, не особо обращая на нас внимание, продолжали обычную тусу. Королева развлекалась.

Я прижимался к девушке и млел от счастья. Язык будто парализовало, и я молчал совсем как придурок. Лена скоро растеряла веселье и стала меня отталкивать – я ей надоел.

- Хватит, Петя, отпускай, люди смотрят. Говорю же, пусти…

Не знаю, чем бы закончилась наша возня, если бы не послышался голос.

- Эй, малой, пусти девушку, раз просит… - высокий парень, выше меня, ста семидесяти шести сантиметрового, дециметра на полтора, в шуме музыки подошёл незаметно.

Был он каким-то угловатым, словно был вытесан из мрамора, мощным, но между тем двигался мягко, скорей всего обманчиво. Открытое, располагающее к себе лицо с модной бородкой, тёмный стильный костюм, сорочка без галстука.

Я нехотя отошёл от Лены, которая сразу подхватила парня под руку. Он обнял девушку за талию и поинтересовался:

- Не приставал?

— Это одноклассник мой, не выдумывай, Слава.

Слава в ответ наклонился и чмокнул Лену в щёчку, которая к моей радости еле заметно поморщилась, но так, чтобы никто не заметил. Однако я, влекомый к девушке сильным чувством, сумел разглядеть недовольство даже в неясном свете цветомузыкальных отблесков. Как видел мельчайшие морщинки, разбросанные вокруг её обворожительных глаз.

- Топай отсюда, одноклассник, - по-доброму попросил Слава. И поверьте, мягкий тон из его уст прозвучал убедительно. – О, времена! От малолеток уже и в клубе не скроешься, - продолжил шутливо, обращаясь исключительно к Лене. – Куда только родители смотрят. Так ведь, Леночка?

- Надо же, какие мы взрослые… - ответила Лена и дальнейшее я, отступив ещё на шаг назад, не слышал.

Костян неожиданно возник рядом.

- От мы попали, так попали! – выпалил он, делая круглые глаза. – Ты знаешь, на кого мы нарвались с этой долбаной Ленкой? На Славика! Понял, на Славика-Будду! Чё-о-рт… - протянул, подвывая с досады.

- Да кто он такой? – я наконец-то очнулся. Лена, похоже, партнёра не очень жаловала, и это внушало надежду. Гудящие от досады нервы остужало.

- Хозяин всего этого шабаша, братан, - объяснил, неопределённо покрутив рукой. – Хозяин Нирваны! Не тупи, Петрух… пошли, выпьем, пока нас отсюда как щенков не выпнули. Нет, ну надо же! Эх, блин…

- А ты чего, Костян, от Маринки сорвался? – спросил я, заглотив рюмку жгущей текилы, которая зашла в меня как вода. – Тот Славик один же был, ко мне подошёл.

- Да я издалека его заметил – ломился сквозь толпу, точно лось на гон. На Ленку он не просто глаз положил, а глазище размером с Титаник! Задавит он тебя, Петруха, выбрось кралю из головы… надо же, недотрогу из себя строит, а в натуре – шлюшка. Эй, человек, повтори!

Бармен услышал, презрительно ухмыльнулся, но подошёл.

- Завязывайте, ребятки, - посоветовал, наливая. – Налакались уже, до дома не доберётесь.

- Ты что мне папа? – проворчал Костян. – Поставили наливать, так наливай без советов, без тебя разберёмся. – Бармен в спор ввязываться не стал, отошёл.

Слово «шлюха» меня покоробило.

- Она не шлюха, Костян, извинись. – Потребовал я, набычиваясь.

- Да брось… - начал было говорить одноклассник, но заткнулся, увидев мой тяжёлый взгляд. Минуту, наверное, шевелил пьяными мозгами, решая, обострять ситуацию или не стоит. – Ладно, ладно, не шлюха она, я оговорился. Но Славик-Будда – это не гопник из подворотни, - на эти слова, которые можно смело отнести к самому Костяну, я ухмыльнулся. Тот воспринял мою реакцию по-другому.

– Точно тебе говорю, в натуре, братан! Его отец в девяностые авторитет заработал, и Славик вес имеет, что тот паровоз с составом. Что ты, что я, что мы вместе – пыль для него. Дунет и нет нас. Я серьёзно, Петруха, не для красного словца.

Словно в подтверждение сказанного к нам подошли двое охранников в цивильных костюмах.

- На выход, пацаны, и без разговоров! - Обратился к нам тот, кто выглядел старше. - Для вас Нирвана закрыта навсегда. Я ещё узнаю, Костян, кто тебя, ушлёпка, сюда пропустил, уволю придурка.

- Да ладно, дядь Вань, один раз сюда прорвался, подумаешь! Да мне через три месяца восемнадцать, подумаешь, чуть раньше зашёл… - ныл Костян по пути к гардеробу.

Его, одетого, выставили на улицу, а меня зачем-то попросили задержаться у тамбура с тепловой пушкой.

Хлопали двери, входили – выходили люди в плащах, пуховиках и куртках. Преобладала, конечно, лучшая половина человечества. Я дёргался, порываясь уйти, но охранник, который помоложе, следил внимательно; если что, пресекал.

- Да сколько можно, в натуре! – не уставал я возмущаться.

- Сказано ждать, значит, ждёшь, - коротко пояснял секьюрити, в обширные пояснения не вдаваясь.

Я ловил его взгляд, чтобы попытаться разобраться по-своему, по-колдовски, при помощи гипноза, но не получалось. То ли потому, что я был пьян, то ли из-за общей неспокойной обстановки с громкой музыкой, галдежом и в целом, со звенящей в клубе атмосферой безбашенного возбуждения. Наконец, ожидание разрешилось. Как я и предполагал, ко мне подвалил Славик. Неожиданным, неуловимым движением правой руки взял меня за челюсть, сжав щёки, и задрал мою голову вверх. Задрал настолько сильно, что для того, чтобы увидеть его лицо, мне пришлось опустить глаза вниз, смотреть на собственный нос. Подобное положение настолько выбило из колеи, что возмущаться, пытаться скинуть руку, которая оказалась будто на самом деле каменной, я стал спустя, наверное, минуту.