Лес начинался прямо здесь, рядом с Ракитским. Следовало лишь встать на «мышиный след» и сделать пару шагов. Но он не захотел заходить здесь, оттягивал встречу с лесом и решил углубиться в него, не сворачивая с дороги, проложенной неизвестным снегоходом. Справа и слева высились крепкие деревья – они перемежались с разросшимися кустами, а где-то еще дальше начиналась темень – такие были густые заросли. Стало неуютно.

«И че я приехал сюда? – думал он, не сбавляя шаг. – Что мне здесь надо? Не, вот сейчас возьму и уеду. Дома даже лучше, чем здесь. А че еще делать-то? Можно поехать бухать, можно завалиться в какое-нибудь кино, игровой центр, черт его знает. Ну, а чего еще? Больше-то ведь и нечего».

Почему-то ему захотелось разжечь костер. Увидеть пламя, присесть, погреться. Но он, городской житель, никогда не разводил костров. Только шашлык в специально отведенном месте, на раскладном мангале, с розжигом и прессованным углем. Все культурненько. Да и чем он разожжет-то? Надо же, дурак, пошел в лес и не взял с собой спичек. Ракитский поворошил, словно воображаемый костер, предыдущую мысль, и отмел ее. Но почему-то вдруг ощутил, что стало теплее, захотелось расстегнуть куртку, стало тяжело дышать. Он посмотрел на дорогу и увидел, что она лишь слегка посыпана снегом, а он уже не шагает, тяжело погружая ноги в снежную гущу, а привычно идет по черной земле. И справа, и слева от него уже нет сугробов, и лес, кажется, поредел.

Прямо по курсу, на расстоянии нескольких метров от Ракитского, стоял дом. Дорога вела к единственному входу и заканчивалась возле него. Дальше было нагромождение веток, камней, засыпанных снегов бревен, а за ними начинался Лес во всей красе. Откладывать поход было больше некуда: либо отправляться дальше, либо ретироваться по той же самой дорожке, попутно ругая себя на чем свет стоит: мол, взрослый, семейный мужик занимается черт знает чем.

Он даже не сразу подумал, каким образом следы от снегохода могут вот так просто обрываться, без всякого разворота? А если снегоход приехал только сюда, то где он? Ведь глубина снега здесь была совсем небольшой. И что за дом такой? Может быть, здесь живет лесник?

Ракитский плохо представлял быт лесников, но дом среди деревьев не вызывал в его городском сознании других ассоциаций. Вот только странноват был дом для лесника – точнее, Ракитский сказал бы: великоват. Дом был кирпичным, выглядел новым и построенным очень добротно. А главное – он был двухэтажным. На втором этаже, как показалось Ракитскому, горел слабый огонек. Может, дом многоквартирный, подумал было Ракитский, но кому придет в голову приобретать здесь жилье?

«Да мало ли на свете долбанутых, – ответил он сам себе. – Взгляни на себя, хотя бы…»

– Эй, уважаемый, – услышал он спокойный, но довольно громкий голос. – Не откажи в любезности… Зайди, погляди…

От неожиданности, почувствовав странную покорность этому голосу, Ракитский машинально сделал несколько шагов вперед. Возле хиленькой деревянной двери, так контрастировавшей с остальным домом, стоял мужчина с бородой, в зимней шапке—ушанке и темных очках. Для дополнения образа не хватало только тулупа и валенок, да торчащей из кармана бутылки с водкой – так изображали «дремучих русских» на карикатурах, и такими – что уж с этим поделаешь – представлялись городским все без разбору лесники. Но на бороде и ушанке сходство заканчивалось – «лесник» был одет в обычные джинсы и вполне современную, даже недешевую – сразу определил Ракитский – куртку светло-синего цвета. На ногах – зимние кроссовки. Да и стариком он вовсе не выглядел: на вид лет сорок, не больше, хотя черт его знает – так оценил незнакомца Ракитский. Никаких следов алкоголизма в облике лесника он также не обнаружил.

– А что вы хотели? Чтобы я зашел в дом? Зачем? – крикнул Ракитский, приближаясь. – Да, я забыл поздороваться. Меня зовут…

– Да, – махнул рукой человек в ушанке и рассмеялся. – Кому в лесу важно, как тебя зовут…

– А вы не похожи на обычного лесника, – продолжил Ракитский. Подошел вплотную к человеку, поглядывая на покосившуюся дверь.

– Так и ты не похож на обычного лесника!

«Странный тип», – решил Ракитский, как решал всегда, встречая людей, не похожих на его деловых партнеров.

– А с чего это я – и вдруг должен быть похож на лесника? – спросил он.

– А я? С чего это я должен быть похож на лесника? – удивился человек в ушанке.

– Ладно, – раздраженно ответил Ракитский. – Вы что-то хотели? Да, кстати, это ваш снегоход?

– Снегоход? – опять рассмеялся «лесник». «По всей видимости, это какой-то уставший человек, – подумал про него Ракитский. – Как будто бы он только что проснулся и не знает, чем заняться». – Да я сам как снегоход, – ответил незнакомец. – И ты снегоход. Человек и снегоход, – подытожил он.

Ракитскому начал надоедать странный разговор.

– Послушайте! – резко, но сдерживая себя, начал он. – Вот и скажите мне, как… снегоход снегоходу – вы здесь живете?

– Нет, – как будто сокрушенно ответил человек и сел на лавочку, прислоненную спинкой к стене дома. Растянувшись на ней, он выдохнул от удовольствия. – Я здесь временно. Мы все здесь временно.

– Это вы о людях? – растерянно спросил Ракитский. Он не умел поддерживать подобные разговоры и не понимал, зачем их вообще поддерживать.

– Это я о нас, – сказал неопределенно «лесник». – Мы приходим, и мы уходим… Живешь здесь ты.

Последняя фраза поразила Ракитского как сильный удар в грудь. Такая фраза не могла предвещать ничего хорошего, она означала только одно: Ракитский встретился с ненормальным. И дай бог, чтобы просто с ненормальным человеком, а не с ненормальным – вообще.

– А-а, понятно, – как можно спокойнее сказал он. – Тогда все ясно, командир, вопросов нет.

– Ну, коли нет вопросов – заходи, – невозмутимо сказал человек в ушанке.

– Да ладно, – воскликнул Ракитский. – Вот так и заходи? А куда заходи-то? Зачем, главное?

– Ну а зачем ты в лес приехал?

– Так я приехал в лес, а не в дом к сумасшедшему! Что мне там делать?

– В дом к сумасшедшему… Ты, уважаемый, критичен к себе… – Ракитский смолчал. – Я свое дело сделал, встретил тебя, объяснил. Теперь – дело твое, делай его сам.

– Объяснил? Ни хрена себе объяснил! – почти крикнул Ракитский. – Мужик, я не знаю, кто ты там! Но ты… ты, конечно, очень странный! А если я уйду, вот развернусь и пойду обратно? На хрен мне ты и твой дом!

– Это твой дом, – произнес незнакомец. Ракитский понял, что спорить – только терять время.

– Ну, мой дом, – покорно повторил он. – Захочу и не пойду в свой дом. – Он произнес последние два слова, скорчив издевательскую рожу.

– Мне все равно, – все тем же ровным голосом произнес «лесник». Говорю же, это ты здесь живешь. Делай, что хочешь.

– Да уж… – тихо сказал Ракитский. Он достал телефон и машинально снял с блокировки. И только потом задумался. А кому и зачем сейчас звонить? Начальству – уточнить, не разыгрывает ли кто его? Жене – спросить, не покупала ли она случайно на хрен им не нужный дом в лесу за этот год, что их здесь не было? Да нет, что за ерунда! Конечно, нет. Да и сети в этом месте не было – «ни одной палки», определил Ракитский. Он убрал телефон. Как и всегда в этой жизни, решение приходилось принимать самому.

Он взглянул на мужика с жалостью, брезгливостью и одновременно с тревогой. В его голове никак не увязывались образ сумасшедшего, вполне себе опрятный вид и неплохой, современный «прикид» этого человека. Вот если бы не дурацкая ушанка!

– Мужик, – осторожно начал Ракитский, – ну, ты кончай, это, ваньку валять. Объясни мне нормально, что тут к чему. Я, знаешь, не в этой вот теме: «мы все здесь временно», – передразнил он.

Но «лесник» не отвечал. Сидел, уставившись куда-то перед собой и не замечал, казалось, не только Ракитского, а и вообще ничего. Ракитский вспомнил компьютерные квесты, в которые играл еще в студенчестве – там персонаж двигался только пока говорил с тобой, а после, исполнив свою роль, замирал или вот так же сидел, покачиваясь.