— Рем! — оживилась Кэти. — Ну что, удалось встретиться с МакГонагалл? Что она там накопала?

— Удалось, — выдохнул Люпин, коротко целуя ее в щеку, и продемонстрировал свернутые в трубку бумаги. — Пока трудно сказать, поможет ли это нам, но Минерве все равно надо памятник ставить при жизни. Она достала это в кабинете Дамблдора, судя по всему, одни из последних отчетов…

— Ты читал их? — вскинулся Регулус. — Что там?

— Понятия не имею, — Люпин бросил бумаги на стол. — То, что в этих документах, не имеет отношения к магии.

— Как это? — не поняла Кэти. — А к чему имеет?

Люпин перевел на нее взгляд, а потом посмотрел на Регулуса.

— Похоже, что к генетике. Я уже передал копии Амелии, у нее есть связи среди маггловских медиков, она попробует разобраться, что там к чему.

— К генетике, — пробормотал Регулус, бегло просматривая листы, заполненные какими-то формулами, таблицами и незнакомыми терминами. — Ну, теперь хотя бы понятно, зачем ему там внизу магглы понадобились…

— Хотите сказать, он решил совместить магическую науку с маггловской? — изумленно спросила Алекс. — Такое возможно?

— А ты еще сомневаешься? — протянула Кэти. — У нас наверху ребенок с утроившимся за ночь потенциалом!

— Что? — опешил Люпин.

— А, ты же еще не в курсе! — Регулус отвлекся от бумаг. — Наша маггловоспитанная сиротка Грейс оказалась с сюрпризом! Чуть полдома нам не разнесла, слегка перенервничав. Страшно подумать, на что она способна в случае реальной опасности.

Ремус моргнул и растерянно посмотрел на Кэти.

— Он, конечно, утрирует, но в целом… — она пожала плечами.

— В целом мы теперь должны молиться всем, кому можно и нельзя, чтобы это был единичный случай, — мрачно констатировал Регулус. — И чтобы в подвале у нашего доброго дедушки не завалялось еще пары десятков таких, как она. Иначе очень скоро в магической Британии станет жарко.

***

Лили Поттер лежала в постели, такая же неподвижная, пугающе бледная, но спокойная и умиротворенная, ничуть не изменившаяся за прошедшее время. Только рыжие волосы, ярко контрастирующие с белой подушкой и лишенной красок кожей, заметно отросли.

Гарри и сам не мог объяснить себе, зачем ему вдруг понадобилось увидеть ее. Это был какой-то интуитивный порыв, лишенный всякой логики и смысла. Он просто чувствовал, что ему это сейчас нужно. Нужно хотя бы ненадолго вернуться в прежнюю — пусть и не слишком счастливую — но простую и понятную жизнь, которой он жил до Хогвартса.

Жизнь, в которой не было мрачных подземелий, похищенных детей и бесконечных тайн, каждая из которых оказывалась страшнее предыдущей.

— Я вас оставлю, — негромко сказала профессор МакГонагалл, остановившись в дверях палаты. — Загляну к мистеру Сметвику, узнаю, нет ли каких-то новостей.

Гарри молча кивнул и посмотрел на Анну, замершую в нескольких шагах от кровати. На ее застывшем лице не отражалось никаких эмоций, а глаза оставались абсолютно сухими.

— Эй, — Гарри осторожно коснулся ее плеча. — Ты как?

— Мне страшно, — тихо сказала Анна, не сводя взгляда с матери. — Мне очень-очень страшно. Все время. Я боюсь того, что будет дальше. Что если Кингсли и остальные не смогут остановить Дамблдора? Что если он что-то сделает с нами? Что если мама…

— Она поправится, — Гарри очень надеялся, что его голос звучит убедительно. — Она обязательно поправится, ты должна в это верить.

— Я знаю, — почти шепотом выдохнула Анна. — Но, Гарри… прошло уже больше года… Все это время я так ждала, так надеялась, что она вот-вот очнется, что заберет нас домой, что все станет, как раньше… А теперь я понимаю, что как раньше уже никогда не будет, потому что папы больше нет, потому что нет нашего дома и потому что все, что случилось… — она задохнулась на полуслове и по ее щекам наконец покатились слезы.

Гарри молча обнял ее за плечи, глядя на Лили.

— Мы это переживем. Вот увидишь, очень скоро все это закончится. И мама вернется.

На некоторое время в палате воцарилась гнетущая тишина, а затем Анна, справившись с собой, вытерла слезы и вдруг тихо спросила:

— Как ты думаешь, она знала? Про Дамблдора, про все, что происходит в школе?

— Что? — Гарри недоверчиво посмотрел на нее.

— Я все время думаю об этом. Могли ли они с папой знать всю правду и все равно поддерживать его? Они ведь всегда были на его стороне…

— Нет! — он схватил ее за плечи и развернул к себе. — Слушай, я знаю, в последнее время на нас столько всего свалилось, что мы уже от собственной тени шарахаемся и везде видим заговоры, но я не верю, что наши родители могли во всем этом участвовать! Мы ведь знаем их всю жизнь, подумай сама, разве они способны на такое?

Анна несколько мгновений смотрела ему в глаза, а потом слабо усмехнулась.

— Надо же… Ты их защищаешь…

— Я просто не хочу, чтобы ты мучилась еще и этим, — мрачно сказал Гарри. — Пусть наши родители и не идеальны, но на такое они точно не способны.

— На такое? — Анна неожиданно напряглась. — А на что способны?

— О чем ты?

— Ты сейчас так сказал, как будто что-то знаешь про них… что-то, чего я не знаю…

Гарри почувствовал, как по коже побежали мурашки.

— Анна… — начал было он, сам не зная до конца, что собирается сказать, но в этот момент она вдруг невесело усмехнулась и прикрыла глаза рукой.

— Прости, — она откинула со лба волосы и длинно выдохнула. — Правда, я… у меня уже, наверное, паранойя… Я знаю, ты не стал бы скрывать от меня что-то важное, и… — она подошла к постели и, смахнув снова выступившие на глазах слезы, улыбнулась. — Мам, ты тоже прости, я уже сама не знаю, что говорю! Возвращайся, пожалуйста, ты нам очень нужна, слышишь? Очень! Правда, Гарри?

— Правда, — тихо сказал он. — Очень.

***

— Ничего… — Том сидел в кресле с закрытыми глазами и сосредоточенно массировал виски. — Ничего… Обрывки… Случайные фразы… Какие-то отдельные ощущения… Ничего полезного… Черт! — он резко открыл глаза и с досадой ударил рукой по подлокотнику. — Я так рассчитывал на эти воспоминания!

— Не делайте поспешных выводов, — посоветовал Снейп. — Возможно, вы вспомнили еще не все. По крайней мере, мы точно знаем, что ваша память была лишь заблокирована, а не стерта подчистую, как у Грейнджер и той второй девочки. Откровенно говоря, я впервые видел такую чистую, практически стерильную работу, — он задумчиво хмыкнул. — Отдельные воспоминания будто ластиком стерты, но при этом соседние даже не затронуты. Это… невероятно.

— Потрясающе, — раздраженно фыркнул Том. — Присвоим Дамблдору степень по менталистике. Посмертно. А хорошие новости есть?

— Нет, вы не понимаете, — Северус подался вперед с каким-то неясным азартом. — То, что я наблюдал в сознании девочек, это не просто удивительно, это почти невозможно! Подобная ментальная коррекция сродни хирургической операции, она противоестественна, а у любого волшебника, даже неопытного, существуют защитные механизмы, реагирующие на такое вмешательство…

— Стоп, — прервал его Том, поморщившись. — Давай ближе к делу. Что ты хочешь всем этим сказать?

— Только то, что сознание волшебника в подобных случаях всегда так или иначе сопротивляется. Поэтому такие заклятия применяются крайне редко, добиться абсолютной точности здесь можно лишь при условии полного отсутствия природных блоков. Как, например, у магглов. Но в нашем случае — обе девочки волшебницы, а значит… — он замолчал.

— И что это значит? — Том прищурился.

Снейп развел руками.

— Если бы я знал. Скорее всего, Дамблдор нашел способ каким-то образом полностью подавить их естественное сопротивление прежде, чем стереть память. Конечно, еще недавно я бы не поверил, что такое возможно, но в свете последних событий… — он осекся, посмотрев на заметно помрачневшего Тома. — Впрочем, это всего лишь мои догадки. Я могу ошибаться. Как ваши занятия с Гарри? Удается найти общий язык?

Вопреки ожиданиям Северуса смена темы его настроения не улучшила.