— Так-так, гражданин, — привычным строгим тоном выдал Михалыч. — Кто вы такой? Предъявите документ.

— А вы кто такие? — вопросительно вздернул правую бровь Карпов. — Может, вы ряженые грабители или воры? Вон, всю хату мне выморозили, растения чуть не загубили, в чужих вещах копаетесь.

— Я капитан милиции Виктор Михайлович Добрый.

Милиционер продемонстрировал удостоверение. Обычно советские граждане на этом моменте прекращают пререкаться и пугаются. Ответ ничуть не дрогнувшего лицом незнакомца его удивил:

— Нарушаете! Проводите обыск без понятых и без причин. Это, знаете ли, превышение должностных полномочий.

— Допустим, причины имеются, — нахмурил брови Михалыч. — Поступил сигнал, что вы промышляете браконьерством.

Карпов ухмыльнулся.

— Ваши слова, Виктор Михайлович, звучат неправдоподобно, учитывая, что у меня и оружия никакого нету. Я, по-вашему, должен зверушек из пальца убивать или камушками кидаться?

Лесник качнул головой и заметил:

— Допустим, зверя можно словить иначе: капканы, ловушки, самострелы.

— А вы знаток, — иронично произнёс Карпов. — Но вы не представились.

— Лесник я, — продемонстрировал удостоверение он.

— Фёдор Сергеевич Мишин, — озвучил прочитанное Дмитрий. — Что же, похоже на правду. Возможно, вы действительно милиционер и лесник. Но без понятых или разрешения владельца личную собственность вы трогать не имели права. Попрошу вас удалиться из помещения.

— А помещение не личное, — нашелся милиционер. — Оно в лесу находится! И вообще, на каком основании вы его построили?

— Захотел и построил, — насмешливо растянул уголки губ Карпов. — Никаких оснований, чтобы построить в лесу шалаш, никому не нужно. Законов я не нарушал. Лес не губил, использовал валежник.

— Шалаш? — нервно дернулось веко Михалыча.

— Шалаш, — кивком подтвердил Карпов.

— Шалаш?! — ещё пару раз дернулся глаз милиционера.

— Шалаш-шалаш!

— Какой к клопу под пукалку шалаш? — пытался унять нервный тик Михалыч. — Это изба!

— Нет, шалаш… большой, однако. Ну увлекся я, бывает… Я вообще увлекающийся человек.

— Гражданин, предъявите ваши документы!

— А я чукча, в тайге жил. Уши, член и нос — вот мои документы!

Здравствуй, рука, знакомься — лицо. Сергеич выполнил межнациональный жест. Его пробирало на смех, но из последних сил он пытался сохранять серьезность. А вот Михалыч подошёл к ситуации с полной самоотдачей. Можно сказать, не жалея живота, точнее, глаза, который ещё сильнее продолжил нервно дергаться.

— Чукча?

— Чукча.

— Да ты свою рязанскую рожу видел?

— Конечно. Постоянно в зеркале наблюдаю. Папа геолог… Знаете, как бывает? Тундра, холодно, из развлечений одни олени, из еды олени и одежда тоже из оленей… А тут хоть какое-то разнообразие — геолог! Вот мама с папой и полюбили друг друга. А утром он улетел, но обещал вернуться.

— Слышь, чукча, — не сдержал раздражения милиционер, — ты мне зубы не заговаривай! Откуда у тебя машина, если документов нет? Может, ты угонщик?

— Ладно-ладно, мне говорили, что в большом мире документ может понадобиться. Поэтому старейшина мне вручил его. Вот!

Михалыч полными изумления огромными глазами смотрел на несуразную конструкцию, извлеченную из кармана куртки. Кусок бересты, покрытый незнакомыми символами, к которому бечёвкой был привязан камень. Обычный камень, разве что тоже исписанный похожими знаками. Он не успел сообразить, зачем взял эту хреновину в руки.

— И вы тоже возьмите, — участливо протянул Карпов леснику такую же неведомую хрень. — На всякий случай мне их несколько дали.

— Э-э-э… — впал в ступор Сергеич, взяв странную хреновину из бересты. — Это на каком?

— На чукчанском.

— На каком?! — теперь веко дернулось у лесника.

— Чукчанский! Наш национальный диалект. Смотрите фокус…

Карпов прищурился и выставил пальцы левой и правой руки, целясь ими в бересту.

— Халиэнтарли!

В тот же миг знаки на бересте запылали синим цветом, а лесник и милиционер впали в ступор. Их глаза остекленели.

— Фух! — смахнул пот с напряжённого лица Дима. — Как всё сложно… Кто бы мне сказал несколько лет назад, что я потрачу месячный запас маны на простейшие чары внушения. И на кого? Не на орочьего бога, мать его, а на пару каких-то хуманов… Я бы рассмеялся ему в лицо.

Он мгновенно переменился, став серьезным.

— Слушайте внимательно. Тут нет ничего и никого подозрительного. Тут живёт ваш лучший друг, ближе которого у вас никого нет. Он не хочет, чтобы его беспокоили. Вы должны позаботиться о желании своего друга и, используя свои полномочия, прикрыть его. А теперь ступайте обратно и приступайте к своим повседневным обязанностям.

Двое мужчин походкой пьяных матросов направились к снегоходу.

Карпов на несколько секунд застыл, пытаясь понять, что забыл.

— Точно! — хлопнул он себя по лбу ладонью и рванул вдогонку мужчинам.

Догнав их, он вынул из рук каждого свою кривую поделку — ритуальное заклинание с накопителем, изготовленное из подручных средств.

— Это вам не пригодится, а мне не нужно будет новые накопители ваять.

Трата двух наполненных накопителей сильно расстроила Линаэля. Очень сильно расстроила. Он бы так не расстроился, потеряв всё имущество, включая автомобиль, за исключением зелья. Это породило в его душе обиду и злость на того, кто устроил ему неприятности. А обида и эльф — гремучая смесь.

Оставлять безнаказанным того, из-за кого теперь придется потратить лишний месяц на сбор маны, он не собирался. Но и пороть горячку не спешил.

Пару недель он готовился к вылазке в деревню. За это время успел зарядить один накопитель.

В последние дни снег валил дуром. Огромные сугробы покрыли весь лес. Нива по таким снежным барханам не проедет. Поэтому в путь Карпов отправился на самодельных лыжах. Двигался он довольно шустро, прокатывая колею и петляя между деревьев. Снег хрустел под лыжами и искрился в лучах солнца. Морозный воздух щекотал ноздри.

К деревне Карпов приехал поздно вечером, практически ночью. В темноте деревенские жители предпочитали не покидать своих домов. Будь Дима обычным человеком, уже все собаки в округе подняли бы громкий лай. Но в состоянии слияния с природой домашние животные относились к Карпову, будто к хозяину.

Вот и во дворе Степана дворняга лишь радостно виляла хвостом и пыталась облизать Диму, вместо того чтобы лаем привлечь внимание хозяев или покусать вторженца, перемахнувшего через забор.

— Хороший пёсик, — погладил пса Карпов. — Умничка.

Мягкой бесшумной походкой лесных рейнджеров он незамеченным пересёк двор. Амбар с животными был не заперт, но стоило начать открывать дверь, как петли предательски заскрипели.

К чему-то такому Дмитрий был готов. Он извлёк из кармана шприц, наполненный автомобильным маслом.

— Пысь-пысь, — капнул он на петлю, а затем на вторую: — Пысь-пысь…

После этих действий дверь открылась практически бесшумно.

— Ну вот, другое дело, — тихо пробормотал он.

— Хру! Хру-хру! — проснулся огромный боров и потянулся пятачком к Карпову.

— Тише, мой хороший, — погладил борова по голове Дима, отчего животное довольно зажмурилось. — Посмотри дяде доктору в глаза. Вот так, хорошая свинка…

Боров доверчиво смотрел в глаза человека с душой эльфа. Он не ощущал дискомфорта от астральных вибраций, которыми Линаэль настраивался на сеанс гипноза.

Животные, как и люди, поддаются внушению. С одной стороны, загипнотизировать их легче, ведь у них нет разума, с другой стороны, сложнее, поскольку животные не понимают человеческой речи. Из-за этого им приходится проводить внушение при помощи передачи эмоциональных образов через колебания астральной составляющей души.

Карпов начал внушать борову установки поведения. Провозиться с непривычным к этому телу и почти без маны пришлось целых полчаса. Убедившись, что внушение легло правильно, он взял на руки петуха.