Дон Матео вновь отправился в путь. Вместе с ним была его не знающая усталости жена Мерной и постоянный его спутник - профессор Дракер, который только что завершил службу на американском военном корабле во время войны на Тихом океане. Хотя наиболее естественным путем в Сан-Лоренсо был путь по воде, дон Матео отдал предпочтение крайне трудному, но более короткому путешествию верхом на лошади. И за 30 часов почти непрерывной езды три всадника с местным проводником добрались из Коацакоалькоса через поселение Тешитепек и речку Татгапу в Сан-Лоренсо.

А на следующий день, как и во всех других местах, дон Матео начал свой уже ставший традиционным «предварительный обход». Если первому знакомству с Ла-Вентой Стирлинг уделил десять дней, то сан-лоренсийскую месету - равнину, о «камнях» которой ему писал Хуан дель Альто, он решил обойти всего за полтора дня! И все-таки уже при этом молниеносном осмотре, который скорее подходил бы американскому туристу, чем ученому, Стирлинг увидит, опишет и сфотографирует не менее 15 прекрасных монументальных скульптур. И вскоре ему станет ясно, что творцы и этих произведений были ольмеками, что строители Сан-Лоренсо принадлежали к славному роду «ягуарьих индейцев». Одна из первых статуй, увиденных доном Матео, представляла сидящего ягуара, держащего в лапе какой-то жезл. Другая скульптура, найденная Стирлингом за время тридцатишестичасового пребывания в Сан-Лоренсо, изображала ольмекского жреца с ребенком на руках. И окончательным доказательством происхождения, этнической принадлежности строителей Сан-Лоренсо была огромная, прекрасно вытесанная из базальта голова, самая большая из всех, какие нам пока известны.

Спустя два дня Стирлинг завершил свою экспедицию в Сан-Лоренсо. Но для американистики было достаточно уже этих первых сообщений о находках на месете у Рио-Чикито, чтобы на карту древнейшей высокой культуры Америки нанести название, несомненно, самого необычного доколумбова города -города Сан-Лоренсо. Затем дон Матео очень интенсивно работал в Сан-Лоренсо в течение двух последующих лет. Эти раскопки позволили открыть множество новых статуй, каменных голов, ягуаров, совокупляющихся с ольмекскими женщинами, позволили получить известное общее представление о керамике «ягуарьих индейцев», но в особенности же позволили сделать вывод, что этот город - разумеется, если это был один город - настолько обширен, а его история, судьбы его обитателей настолько сложны, что малочисленная, почти семейная исследовательская группа дона Матео не смогла все полностью расшифровать и что, следовательно, надо было бы, чтобы здесь продолжительное время поработала большая, хорошо снаряженная, комплексная экспедиция.

Позднее такая экспедиция была послана. И результаты ее работы превзошли все ожидания дона Матео. Кроме обычных для ольмеков скульптур, здесь были найдены и другие, совершенно удивительные произведения «ягуарьих индейцев», нередко до сих пор остающиеся абсолютно необъяснимыми. Во время своего путешествия по маршруту этой комплексной экспедиции и я встречался в Сан-Лоренсо со множеством загадок, не имеющих аналогий во всей Америке. Загадок было столько, что в путевом дневнике я в конце концов решился сравнить этот удивительный город древней Америки с полинезийским островом Пасхи. К тому же точно так же, как изолирован доныне посреди Тихого океана остров Пасхи, так и современный Сан-Лоренсо наглухо отделен от остального мира. В моем распоряжении тогда не было лошади, и я решил раздобыть лодку, чтобы добраться до американского «острова Пасхи» по воде.

В качестве исходной точки своего сан-лоренсийского путешествия я избрал грязный городишко Минатитлан на реке Коацакоалькос. В Минатитлане мексиканское правительство построило завод по очистке местной нефти. Неподалеку от нефтеочистительного завода у набережной стоят на якоре несколько суденышек, обеспечивающих сообщение по многочисленным рукавам реки. Раз в два дня вверх по реке Коацакоалькос отплывает тихоходная баржа с пышным названием «Янки Клиппер». Она могла бы доставить меня в Сан-Лоренсо за несколько песо. Но хотя мне приходится беречь каждый сентаво, я отдал предпочтение узкому каноэ с бензиновым моторчиком. Впрочем, то время, которое я сэкономил благодаря более быстрому плаванию, было растрачено до последней минуты, пока я в течение нескольких часов торговался о плате с Армандо - так звали капитана, матроса и штурмана лодки в одном лице.

Наконец мы все-таки подняли якорь, и зеленая лодка понесла меня против течения могучей тропической реки. Выше Минатитлана Коацакоалькос широко разливается. Я смотрю в ее коричневую болотисто-грязную воду. На глади реки отражаются тяжелые тучи, закрывающие солнце. Они похожи на замки. К счастью, дождя нет, хотя сейчас и период дождей. (Да, пока дождь не идет. Но позднее, в Сан-Лоренсо, дождь порядком меня измучил.)

Минатитлан, отправной пункт моего путешествия за тайнами Сан-Лоренсо, прощается со мной высокой трубой нефтеочистительного завода, обстреливающей город черным дымом. Выдыхающая дым труба медленно исчезает вдали, Минатитлан остается за поворотом реки, и я сразу, без всякого перехода, оказываюсь в совершенно ином мире. Сначала нас сопровождают по берегам просторы саванн, позже болотистые джунгли. Вскоре мы минуем слияние рек Успанапы и Коацакоалькос.

В 80 километрах от Минатитлана Коацакоалькос раздваивается, обтекая большой низкий остров Такамичапа. В истории индейской Америки этот остров занимает особое место. Здесь родилась и жила со своим племенем Марина - известная возлюбленная завоевателя Мексики Эрнандо Кортеса. Теперь мы плывем по левому рукаву Коацакоалькос. Через несколько километров рукав снова раздваивается. На сей раз Армандо выбирает самое западное ответвление - Рио-Чикито. Именно сюда, на левый берег Рио-Чикито, в 1936 году, после страшных наводнений, совершенно опустошивших Такамичапу, переселились люди с этого острова. Они начали обрабатывать земли, которые когда-то принадлежали ныне уже покинутой асьенде Сан-Лоренсо. Поскольку земля здесь более плодородна, чем на Такамичапе, а разлив бурной реки никогда не затопляет высокий берег у Сан-Лоренсо, выходцы с острова живут в этих местах и поныне.