Майкл ехал домой по заснеженной дороге, глядя на темноту ночи. Снова их разделили долгих полгода. Но так было необходимо. Так будет лучше, убеждал он себя. Для нее, потому что ей нужно свыкнуться с мыслью о том, что любимого мужа больше нет. И для него, потому что он не мог видеть, как она страдает. Как страдает по человеку, которого будет любить вечно. Майкл не мог помочь ей и не мог каждый день видеть доказательство того, что она никогда не сможет принадлежать ему. Даже став его женой!

   Да, эти долгие проживания вдали друг от друга должны пойти им на пользу. Особенно для него, потому что жажда вновь увидеть ее и прижать к своей груди становилась почти нестерпимой. Это лишало покоя. Лишала возможности сосредоточиться на любимой работе. Он не мог спокойно думать, не мог спать. Не мог взять в руку вилку, не гадая, покушала ли она. Как она там? Присматривает ли бабушка за ней? Хоть немного она поправилась или такая же худенькая и бледная, как раньше?

   С каждой новой встречей становилось всё труднее сдерживать себя. Майкл обещал, что не будет требовать от нее ничего. Он пообещал не притязать на нее, как на жену. Но это обещание загнало его в такую адскую ловушку, откуда он не смог бы выбраться, даже если бы отдал для этого все свои силы. Господи, как мучительно было знать, что она по всем земным и небесным законам принадлежит ему, а он не имеет право даже взять ее за руку! После смерти Дебби он не думал, что способен испытать нечто столь сильное, но появление Мэган в его жизни изменило всё настолько, что даже если бы он захотел, Майкл не смог бы перестать чувствовать.

   Совсем скоро он снова будет дома. Совсем скоро вновь заглянет в обожаемые голубые глаза. И на секунду позволит себе представить, будто она принадлежит ему. Будто он имеет права взять ее за руку, обнять, прижать к груди... Интересно, что он почувствует, когда она прижмется к нему? Сможет он устоять на ногах от волнения? Не разочарует Мэган, слишком сильно сжав ее?

   Карета медленно развернулась к подъездной лестнице и остановилась. Карета, которой он пользовался для поездок из Лондона, возможно для того, чтобы хоть бы еще чуточку оттянуть возвращение домой. Чтобы хоть как-то подготовиться к встречи с женой.

   Майкл не дождался, пока ему откроют дверь. Он сам распахнул ее, быстро вышел и стал подниматься по занесенной снегом лестнице к входной двери, которую дворецкий уже открывал. У него так сильно стучало сердце, что Майкл не расслышал приветствие Роджерса. Он невольно оглядел большой холл и лестничную площадку второго этажа в надежде увидеть Мэган.

   - Где она? - спросил он, не глядя на дворецкого.

   Роджерс нахмурился.

   - Простите, сэр, но кого вы имеете в виду?

   Майкл перевёл жёсткий взгляд на дворецкого.

   - Свою жену, естественно. О ком еще я могу говорить?

   - Например, о вашей бабушке, сэр.

   Взгляд Майкл стал стальным.

   - Я, кажется, много плачу вам, Роджер. Может, сократив ваше жалование, я тем самым избавлю вас от лишних хлопот делать мне подобные замечания?

   Роджерс заметно побледнел и выпрямил спину.

   - Простите, сэр. - Он выглядел очень уязвлённым. - Я не должен был обращать ваше внимание на то, что и так очевидно.

   Майкл вздохнул и покачал головой. Не пристало ему набрасываться на верного слугу сразу же по приезду. Что на него нашло? Всепоглощающее желание немедленно увидеть Мэган не служило ему оправданием. А Роджерс не заслужил такого выговора.

   - Роджерс, - медленно проговорил он, потирая лоб, - надеюсь, вы понимаете, что я не собираюсь сокращать ваше жалование?

   Роджерс вдруг улыбнулся. И было такое ощущение, будто он понимал нечто большее из того, что только что сказал ему Майкл.

   - Сэр, даже эти обстоятельства не избавят меня от желания служить вам.

   Майкл тяжело вздохнул и уже более спокойно спросил:

   - Где она?

   И снова сердце его зашло от волнения. И снова он не назвал ее по имени, почему-то боясь, что волнение с головой охватит его и не позволит ему достойно встретиться с ней.

   Улыбка Роджерса стала шире, когда он уловил нежные нотки в голосе хозяина.

   - Миссис Сомерс в гостиной, вместе с вашей бабушкой. Мне доложить о вашем приезде?

   Майкл быстро покачал головой.

   - Нет, я сам это сделаю.

   Он подумал о том, как будет выглядеть Мэган, когда увидит его. Что она скажет? Что почувствует? Как поведёт себя? Майкл ничего не мог поделать с собой, ощущая нарастающее волнение. Он передал Роджерсу свой подбитый мехом редингот и направился к дверям гостиной. Тихо открыв ее и замерев у порога, Майкл обвел взглядом всю комнату. И тут же увидел ее. Она сидела на ворсистом ковре, рядом с диваном, на котором расположилась бабушка, и что-то говорила ей. На ней было светло-серое платье без узоров и кружев. Бархатная ткань обрисовала худенькую фигуру, подчеркивая талию и высокую линию груди. У Мейла задрожали руки от нестерпимого желания сжать эту стройную талию... Господи, какой красивой она была! Изящной, восхитительной. И такой худенькой.

   Он не мог сдвинуться с мест, зачарованно следя за ней. Она взяла в руки украшенную голубыми лентами ветку кажется, омелы, и протянула ее бабушке. Та одобрительно кивнула и улыбнулась в ответ. Картина была такой домашней, такой теплой... Майкл снова ощутил то странное тепло, которое возникло еще в первый день приезда. В доме что-то изменилось. Нет, не обстановка, потому что каждая мебель стояла на своем месте. Здесь находилась Мэган, и это изменило облик дома до неузнаваемости.

   Майкл мог бы часами, годами вот так стоять и смотреть на нее. На женщину, которую любил без памяти. Которую будет любить не смотря ни на что. Женщина, благополучие которой волновало его больше собственной жизни. Как хорошо, что она была здесь. Как хорошо, что у него не было повода волноваться за нее и терзаться о том, как она.