"Вы хоть понимаете, что значит любить и потерять того, кто был смыслом твоей жизни?"

   Как же она заблуждалась! Она даже не подозревала о том, что он прошел через настоящий ад, пока дожил до своих двадцати восьми лет. И никогда не узнает, что настоящий ад наступил для него с тех пор, как он встретил ее. Она не поймет, через какие мучения он проходит, каждый раз видя ее и понимая, что она никогда не сможет принадлежать ему, что у него никогда не будет ни единого права просто дотронуться до нее. И какое счастье, что она не ведает, что чувствует человек, теряя отца, затем мать, а потом в одиночестве хороня единственную младшую сестру.

   Жизнь - такая странная штука. Когда он умолял ее о крохах, она жестоко и громогласно отказывала ему. А когда он перестал чего-либо ждать, на что-то надеяться, ни у одного святого не просил сделать Мэган его, слова сами собой сорвались с губ. И теперь он ехал за ее ответом. После разговора с Мэган Майкл запретил бабушке навещать ее, дабы бабушка не повлияла на ее решение. Он хотел, чтобы Мэган честно дала ответ. Чтобы осознавала свое решение. Майкл убеждал себя, что сможет выслушать ее отказ. Она ведь так сильно любила мужа!

   "Я ни на кого не променяю Джорджа. Даже мертвого".

   Эти слова причиняли ему ужасную боль, но Майкл понимал, что не имеет права гневаться. Ее любовью был Джордж. Как и любовью Майкла была Мэган. И если бы он потерял ее... Майкл резко открыл глаза. Он не смог бы вынести ее потерю. Пусть она никогда не узнает, что значит для него, пусть никогда не поймет, какую цену он готов заплатить, чтобы быть с ней, он всё равно не выживет без нее. Так почему же решил попросить ее руки? Зачем нужно было так глупо рисковать и подставлять сердце под еще один удар? Как он сможет вынести окончательный отказ? Как сможет уйти, если она прогонит его на этот раз навсегда?

   Как бы то ни было, он должен был попытаться помочь ей. И это был единственный способ спасти ее и позаботиться о ней так, чтобы никто об этом не судачил. Майкл не смог бы вынести, если бы ее коснулась малейшая тень позора.

   Карета свернула направо и остановилась. Когда слуга открыл дверь, Майкл тяжело вздохнул и вышел. Вот он и прибыл. Сейчас решится не только судьба Мэган. В любом случае он найдет способ помочь и вернуть ей все те деньги, что ему удалось сохранить от Уиксли. Совсем скоро небеса решат, биться его сердцу дальше или окаменеть навсегда.

   Дверь открыл строгий, собранный дворецкий, который сказал, что его ждут. Передав ему шляпу и перчатки, Майкл посмотрел на двери гостиной и неожиданно ощутил, как начинают дрожать колени. У него никогда не дрожали колени. Паника охватила его, требуя развернуться и уехать отсюда прочь. Прочь от той боли, которую он сознательно собирался причинить себе. Ведь Мэган откажет. Это было очевидно, как и то, что сейчас стоял 1837 год, канун Нового 1838 года. Почему он не уйдёт и не предоставит Мэган тот выход, который бы полностью устроил ее?

   Может потому, что он тайно жаждал получить небольшое право претендовать на нее? Может он как последний глупец рассчитывал на чудо? Чудо, в которое никогда не верил, которое никогда с ним не происходило! Чудо не произошло, когда он обнаружил окровавленную Дебби на заднем дворе. Бог тоже не смог сотворить чудо, чтобы помочь ей. Чудо не произошло, когда Майкл пытался дозваться Бога и требовал вернуть сестру, требовал, чтобы Дебби проснулась! Это пустое, никчемное слово... Почему оно играет такую важную роль в жизни человека?

   Так неужели сейчас он вдруг понадеялся на чудо?

   Сжав руку в кулак, Майкл стремительно направился в гостиную, решив завершить то, что так опрометчиво и безрассудно начал. Чем скорее он поговорит с ней и уедет, тем лучше для них обоих.

   Но едва он вошел в комнату и увидел Мэган, как понял, что не может сдвинуться с места. У него защемило сердце, когда Майкл увидел невероятно осунувшееся, бледное, дорогое сердцу лицо. В прошлый раз он тоже отметил, как сильно она похудела, но сегодня Мэган была почти прозрачной. Ее что, никто не кормил? Никому не было дело до того, что она может умереть от голода!

   Майкл переступил порог и гневно захлопнул дверь.

   - Вы когда кушали в последний раз? - прогремел он,

   Плечи Мэган задрожали, но даже это не успокоило его.

   Она стояла возле окна, в черном, наглухо закрытом ужасно некрасивом платье, с жестко собранными до последней пряди волосами, и прямо смотрела на него. Одинокая фигура была окутана золотистым светом, который отбрасывали на нее потрескивающий камин и несколько свечей, стоявших на каминной полке. Такая худенькая, такая грустная, но такая до боли родная, что на секунду перехватило дыхание, и возникло непреодолимое желание немедленно подойти и обнять ее. Господи, Майкл так сильно любил ее, что испытал настоящую боль!

   Мэган вскинула голову, но не сдвинулась с места.

   - Вы обычно так начинаете своё приветствие? - довольно холодно спросила она.

   Майкл остановился на полпути и строго посмотрел на нее.

   - Возможно, если мне есть дело до человека, который в последний раз кушал месяц назад.

   К полной его неожиданности она вдруг безразлично фыркнула.

   - Довожу до вашего сведения, что человек не может прожить без еды ровно неделю. Так что я не могла отказаться от пищи, как вы изволили выразиться, месяц назад.

   Глаза Майкла гневно потемнели.

   - Вы изволите шутить, мадам?

   - Возможно. А возможно я предлагаю вам присесть и поговорить, как цивилизованные люди. Выбирайте.

   Как он мог забыть, какая сила духа таилась в этой, на первый взгляд, хрупкой женщине? Он так сильно извёл себя беспокойством о ней, что с трудом поборол искушение всё же подойти и обнять ее. Вместо этого Майкл растерянно провел рукой по своим золотистым волосам и чуть ли не плюхнулся на диван. Так неприлично, что его выгнали бы из любого другого дома за отсутствие манер, о которых он напрочь позабыл.

   - Я... прошу прощение. Добрый вечер.

   Мэган осталась стоять на том же месте, когда спокойным голосом спросила: