- Я не буду просить тебя успокоиться, - совсем тихо сказала бабушка Майкла, но Мэган всё же расслышала ее, - потому что сама прошла через такое же. Я лишь буду обнимать тебя, пока тебе это необходимо.

   - Мне это необходимо... - прошептала Мэган, закрыв глаза. Боль буквально душила ее, она стала острее от слов миссис Сомерс и ее объятий. Но это было нужно ей. - Мне это так необходимо!

   Мэган не знала, как долго плакала, как долго миссис Сомерс обнимала ее. Но странным образом боль стала уходить из груди. На ее место пришло какое-то пугающее, но приятное онемение. Мэган перестала что-либо чувствовать. Слезы закончились сами собой. Странно, но молчание принесло ей гораздо больше утешения, чем сотни ласковых слов.

   Медленно подняв голову, Мэган, наконец, осознанно посмотрела на бабушку Майкла.

   - Как вы здесь оказались?

   Старушка ласково улыбнулась.

   - Вошла через дверь, разумеется.

   Мэган ни за что бы не подумала, что способна улыбаться, но она улыбнулась словам миссис Сомерс. И снова почувствовала то необычайное тепло, которое возникало всякий раз, когда она видела миссис Сомерс. В последнее время бабушка Майкла стала ей особенно дорога. Встречи с ней и редкие визиты дарили несказанное удовольствие и радость. Возможно потому, что рядом не было ни одной родной души, и никто не обращался с Мэган с такой искренней заботой и теплотой, как бабушка Хелен.

   Мэган устыдилась того, что так долго не предлагала пожилой женщине присесть. Выпрямившись на диване, она указала на свободное место рядом.

   - Присядьте, пожалуйста, - сказала она виновато, промокнув глаза сжатой в руке маленьким платком. - Я прошу прощение, что так долго...

   - Не нужно, дорогая, - мягко оборвала ее миссис Сомерс, присев рядом. - Тебе не нужно извиняться.

   Мэган замолчала и какое-то время молча смотрела на женщину, которая дала ей больше утешения, чем все ее знакомые и друзья, которые приходили на похороны Джорджа.

   - Как вам это удалось? - неожиданно для них обоих спросила она.

   Миссис Сомерс была мудрой женщиной и сразу поняла ее.

   - Мне было почти столько же, сколько и тебе сейчас, когда я потеряла своего мужа.

   Мэган никогда не думала об этом, но ведь на самом деле она была не единственной женщиной, которая стала вдовой. И только тут она заметила почти такую же глубокую боль в глазах миссис Сомерс. Почти, потому что та боль была старше, чем ее. Более прирученной, чем ее.

   - Как это произошло? Его тоже убили?

   Миссис Сомерс с печальной улыбкой покачала головой.

   - Нет, дорогая, он просто заболел, слег, а через два дня умер.

   Мэган нахмурилась.

   - Разве врачи не пытались помочь ему?

   - Они не успели, - с горечью ответила миссис Сомерс и, увидев еще более озадаченный взгляд, поспешила пояснить свои слова: - Дело в том, что последнее несколько поколений мужчин в семье моего мужа оказалось перед непростой задачей. Почему-то каждый из них умирает от какой-то странной и необъяснимой болезни, не дожив до тридцати лет. Его отец умер в двадцать шесть лет. Моему мужу было всего двадцать пять лет, когда он слег от какого-то странного бессилия и очень быстро покинул меня. - Склонив голову, старушка незаметно смахнула слезу со щеки. - А я только родила нашего сына, которого тоже похоронила через двадцать девять лет.

   В глазах Мэган застыл настоящий ужас. Даже спустя столько лет боль миссис Сомерс была такой сильной, что холодные мурашки побежали по спине.

   - Боже мой, - потрясенно прошептала она, осторожно взяв руку миссис Сомерс. - Мне так жаль!

   - Верю, дорогая. Но не нужно меня жалеть. - Бабушка Майкла улыбнулась ей, и в этой улыбке было столько мужества, сколько не видели и сотни солдат, бросающихся под пули. - Я как-то справилась с этим и научилась жить с этой болью.

   - Но как можно с этим справиться? Как можно жить с этим? - хрипло спросила Мэган, ощутив резь в глазах.

   - О, моя дорогая. Иногда сам человек не ведает, через сколько бед может пройти. Я даже иногда боюсь силы, которая есть во мне и которая позволяет мне справляться с горестями. Порой становится так тяжело бороться, так не хочется бороться... - Голос ее оборвался. Миссис Сомерс снова отвернулась от Мэган. - А потом ты вспоминаешь, что нужна кому-то еще, кто-то очень сильно нуждается в тебе. И сама не замечаешь, как переступаешь через свои трудности. Боль остается в душе, она никуда не девается, но она перестает сводить с ума. Она делает тебя умнее, осторожнее. И даже иногда помогает.

   - Помогает? - изумилась Мэган. - Как боль может помочь?

   Миссис Сомерс повернулась к ней.

   - Боль дает возможность видеть то, чего ты не видела прежде. И ценить то, что прежде было не важным. Иногда даже шелест лепестков может быть бесценным даром. А запах свежей травы может заставить почувствовать себя невероятно счастливой.

   Мэган никогда прежде не была так потрясена, но в словах миссис Сомерс было столько правды, столько боли и вместе с тем столько храбрости, что невольно сжалось сердце. Через какие мучения пришлось пройти этой бедной женщине!

   - Как долго вы были замужем? - спросила Мэган, нарушив молчание, и заговорила о том, что, несомненно, было приятно вспоминать миссис Сомерс.

   Бабушка Майкла взглянула в окно, за которым шел тихий майский дождь. Она не замечала дождя, не заметила ничего, даже когда медленно улыбнулась.

   - Я знала его еще до замужества. Он помогал моему отцу в обувной лавке. Да, мы не были аристократами, и нам нужно было как-то жить. Мой отец шил обувь на заказ. Это ужасно тяжелая работа. Изматывающая, иногда даже опасная, особенно когда приходится самому дублить кожу и дышать этим спертым запахом. Мой Майкл работал с отцом и иногда приходил к нам на ужин. У него были такие необычные глаза, когда он смотрел на меня. Сердце мое сначала сжималось, а потом билось в совершенно непонятном ритме. Мне было трудно дышать, но я дышала. Мне было трудно соображать, но я могла произносить разумные фразы. Мне тогда было всего пятнадцать лет.