В результате того, что при построении причинной связи связываемый материал не тиражируется, а связь этого материала удваивается, достроенная причинная связь оказывается состоящей из продуктов вторичного воображения или элементов первичного сознания, соединенных удвоенной связью.
Причинная связь является двойной. Но в чем может состоять двойственность причинной связи, если две составляющие ее связи имеют одинаковое содержание и связывают явления одной и той же временной последовательности? Чтобы структурное требование двойственности было выполнено, необходимо, чтобы две одинаковые связи различались внутри причинной связи, а не сливались в одну. Достигается это за счет того, что двум составляющим причинной связи придается различное направление.
Прежде всего, это выражается в том, что каждое влияние (будь то влияние составляющих явления друг на друга или «внешнее» влияние) обретает противоположное влияние; не только другие явления действуют на данное явление, но и оно действует на них. Все части «объективного мира» 212взаимодействуют. Поскольку две связи, составляющие причинную связь, возникают вследствие того, что одна и та же связь выстраивается дважды, в двух противоположных направлениях, действие всегда равно противодействию.
Кроме того, в результате построения причинной связи все явления временной последовательности и их части оказываются связанными в двух направлениях. Одна составляющая причинной связи определяет переход от данного явления к следующему за ним во временной последовательности (будем называть ее «прямой» причинной связью), а другая составляющая определяет переход между явлениями в направлении, обратном временному порядку («обратная» причинная связь). Примером такой двойственной причинной связи является объяснение изменения явления, с одной стороны, на основе некоторой действующей причины, а с другой – указанием на цель, к которой направлено данное изменение. Это не единственная разновидность базисной причинной связи. О других ее модификациях пойдет речь в последующих главах.
Действующая и целевая причинность как две составляющие причиной связи служат объяснением одной и той же последовательности изменений явления (временной последовательности), но при этом могут существовать совместно. Отсутствие противоречия между этими связями обусловлено, во-первых, тем, что они идентичны по содержанию, будучи получены в результате удвоения одной и той же связи, а во-вторых – тем, что различие направлений позволяет каждой из этих связей занять свою «нишу», не вступая с другой связью в конфликт.
Связь «бесконечность» является одной из двух соответственных связей, с которыми должна гармонировать причинная связь. Эта связь принадлежит сфере сознания и, в отличие от второй, досознательной соответственной связи, известна субъекту в качестве действительной, принадлежащей сознаваемому миру связи. Поэтому она с необходимостью включается в причинную связь на ранних этапах познания. Вследствие двойного тиражирования достроенная причинная связь членов временной последовательности включает в себя удвоенную связь «бесконечность». Связь «бесконечность» входит как в «прямую», так и в «обратную» составляющую причинной связи. Это приводит к тому, что в отношении всякого изменения, каким бы резким, скачкообразным оно ни выглядело, полагается ряд промежуточных, «незаметных» ступеней. В действительности вторичное воображение создает явления сразу целиком, постепенность становления вещей есть иллюзия, возникающая из-за того, что на ранних этапах познания причинная связь, объясняющая их происхождение, содержит связь «бесконечность».
Заметим, что базисная причинность сама по себе не справляется с функцией объяснения происхождения принципиально новых содержаний сознания. В рамках этой причинной связи деятельность воображения осмысливается как составление новых явлений из материала, уже имеющегося в сознании. Причинная связь, которая вследствие сложившейся в Новое время установки сводится к действующей причине, предполагает, что следствие, по сути, содержится в причине. Именно к такому типу причинности следует отнести следующее заключение Бунге, которое он сам считает справедливым в отношении причинности вообще:
«<…> строгий каузализм может объяснить новое только с точки зрения числа и количества; утверждая, что действительное есть или простое проявление, или количественное развитие возможного, каузализм решительно исключает качественно новое. Поэтому мы оказываемся перед удивительным фактом, что доктрина причинности, которая, как предполагается, объясняет изменение, ведет в конечном счете к отрицанию коренного изменения, то есть той разновидности изменения, которая включает в себя возникновение новых качеств»213.
Однако при этом Бунге замечает, что «причинение участвует в процессе возникновения нового, хотя одной категории причинности недостаточно для объяснения его возникновения; и хотя каузализм является консервативной доктриной, принцип причинности совместим с возникновением нового»214. Такая характеристика причинности соответствует пониманию базисной причинности, предлагаемому в данном исследовании. Возникновение принципиально нового не объясняется одной только работой вторичного воображения, взятой изолированно от досознательного процесса познания, и, следовательно, не объясняется посредством одной только базисной причинности, служащей осознанием этой работы. Базисная причинность всякий раз обнаруживает свою недостаточность при объяснении нового и тем самым указывает на необходимость поиска иной причины. Но все же возникновение нового явления не противоречит базисной причинности, и ко всякому новому явлению может быть «пристроена» причинная связь, показывающая, из какого материала и на основе каких связей сознаваемого мира оно возникло.
Объяснить возникновение принципиально нового можно только путем построения причинной связи иного типа, учитывающей влияние на сознание познания, осуществляемого на досознательном уровне, и осмысливающей возникновение явления как результат познавательной деятельности субъекта, а не как результат взаимодействия тел «объективного мира». Наши рассуждения о восприимчивости субъекта, о наброшенной субъективности как средстве самообъективации, о вторичном воображении и т.д. есть не что иное, как попытка построения причинной связи, объясняющей возникновение содержаний сознания. Принципиальное отличие этой причинной связи от базисной состоит в том, что она создается в установке на поиск глубинных, досознательных корней явлений, тогда как базисная причинность принимает связи сознательного уровня, создаваемые воображением, в качестве единственной реальности. При этом наша «эпистемологическая» причинная связь, как и базисная причинность, и вообще, как всякое сознательное построение, также является продуктом вторичного воображения. Она, так же как и базисная причинность, строится для объяснения возникновения содержаний сознания и поэтому совместима с базисной причинностью, включает ее в себя в качестве составной части. В самом деле, в наших рассуждениях о процессе познания как последней причине явлений можно при желании выделить «прямую» и «обратную» причины.
Итак, базисная причинная связь характерна для всех явлений, поскольку все они есть продукты вторичного воображения. По сути, эта причинная связь служит для осознания работы вторичного воображения по созданию явлений сознаваемого мира.
Форма причинности, как и форма временности, есть побочный эффект познания. Содержательные связи не создаются и не определяются причинностью, они лишь сознаются нами возникающими благодаря причинности. Досознательные содержательные связи присущи элементам сознания в его первичной форме и являются результатом восприимчивости как свойства наброшенной познавательной способности. Содержательные связи на сознательном уровне создаются вторичным воображением.
