– Екатерина Павловна? – уточнил он.

– Можно просто Катя, – улыбнулась Катя в ответ. Она была очень напряжена, и следователь это сразу отметил.

– Тогда я – Вадим. Катюша, вам чай или кофе?

– Если можно, то чай. Зелёный, – ответила Катя. – У вас ко мне дело?

Следователь секунду помолчал, словно собираясь с мыслями.

– Да, дело. Может быть, оно вам покажется необычным, но это касается вашей пропавшей сестры.

Екатерина побледнела.

– Вики?

– Да, Виктории Павловны Бочаровой, пропавшей много лет назад.

– И чем я могу быть вам полезна?

Следователь кивнул официанту, который поставил перед Катей зелёный чай, а перед ним кофе.

– Дело вёл следователь Карумов…

– Да, я помню, – перебила его Катя. – Лев Михайлович, кажется.

– У вас отличная память.

– Такое не забывается.

– Сейчас Карумов на пенсии, так сказать, на заслуженном отдыхе. Но в этом деле, которое давно в архиве, возникли новые обстоятельства.

Лицо Кати стало белым, как мел.

– Не буду ходить вокруг да около, сразу к главному. Дело давнее… Примите соболезнования.

– Да… В таких делах в сердцах родственников нет срока давности, это точно, – вздохнула Катя, понимая, что ее интуиция не подвела. От этого волнение охватило ее еще больше.

– Возникли новые обстоятельства. Осужденный по факту издевательств и убийств на пожизненное заключение Дмитрий Васильков заявил, что он хочет сообщить что-то по этому делу.

– Что? – выдохнула Катя.

– Это пока неизвестно. Дело в том, что заключённый объявил, что сообщит важные сведения только вам.

– Мне? – испугалась Катя.

У нее перед глазами тут же возникла картина из прошлого – за решёткой в зале суда сгорбленная, высохшая, узкоплечая фигура, унылое обвисшее лицо с мутными водянистыми глазами, очки, лысина. Словно это не человек, а червяк или мерзкая пиявка.

– Почему он решил, что именно я должна его выслушать? Нет, я не могу…

– Понимаю. Я бы тоже не пошёл на эту встречу. Но тут есть некоторые нюансы, которые надо учитывать. С одной стороны, это может быть всплеск больного воображения не совсем адекватного человека, который долго находится в заключении. Он может совсем слететь с катушек и придумать чёрт знает что. Насочинять таких небылиц, что нам и не снилось. Так сказать, для развлечения. А с другой стороны – и мы не можем сбрасывать это со счетов, – он действительно собирается сообщить что-то очень важное, что прольёт свет на это страшное преступление. Конечно, вы должны понимать, что из-за одного его заявления никто не собирается вновь открывать дело, но мы должны убедиться, что преступник просто пудрит нам мозги, преследуя свои, только ему известные цели.

Катя вздохнула:

– Да, я понимаю. И если честно, сейчас я просто в растерянности. – Она провела ладонью по лбу. – Даже не знаю, что вам ответить. Это так неожиданно.

Следователь взял ее за руку.

– Успокойтесь. Не стоит так волноваться. Я понимаю: для вас это сильный стресс, но вам надо обязательно принять какое-то решение. Это необходимо. Вы должны понимать, что при встрече преступник может вас оскорбить, но вы должны быть к этому готовы. Для нас главное – узнать что-то новое по этому делу. Точнее, не упустить возможности узнать. Ведь вы себе потом не простите, что не попытались разобраться, не так ли?

Екатерина кивнула.

– Да, вы абсолютно правы. Прошло столько лет, а для меня всё как будто вчера произошло. Я не могу без сердцебиения думать о том, как погибла моя сестричка, моя Вика… – Катя закрыла глаза рукой и заплакала. – Простите, – сказала она, доставая из сумочки платочек и промакивая слёзы. – Простите меня, это просто нервы.

– Я понимаю… – Следователь пододвинул к ней чашку с чаем. – Вы пейте чай, Екатерина Павловна, успокойтесь. Всё будет хорошо и не надо думать о плохом. Плохие мысли материализуются, вы ведь об этом знаете? – улыбнулся он.

Катя тоже улыбнулась.

– Спасибо. Спасибо, Вадим Евгеньевич, что вы сообщили мне об этом. Знаете, я решила! Да, я обязательно должна встретиться с Васильковым. Я потом себе никогда не прощу, если не пойду на эту встречу. Я должна использовать каждую возможность узнать что-то о своей пропавшей сестре. Если бы вы только знали, как болит мое сердце, когда я думаю о ней. Прошлое не отпускает меня. В этом деле не поставлена точка. Да, решено! – Она тряхнула головой. – Я согласна.

Прошёл месяц. Екатерина встретилась с Васильковым, и тот поведал ей страшную тайну, которую она сейчас очень хотела разъяснить. И немало пришлось потрудиться для этого и даже достать пропуск в шикарное административное здание. Она миновала охрану входа, вошла в прохладный мраморный вестибюль и поднялась в зеркальном лифте на сорок второй этаж.

Двери лифта распахнулись, и она оказалась в просторном помещении, где Екатерину встретил еще один охранник, проверивший ее документы.

Катя прошла по длинному пустынному коридору до двери, на которой была табличка с надписью «Благов Константин Игоревич». Она перевела дух, тряхнула чёлкой, решительно постучала и, услышав: «Да. Проходите», открыла дверь и очутилась в приёмной. На нее вопросительно смотрела симпатичная синеглазая девушка в строгом костюме.

Катя нерешительно остановилась.

– Слушаю вас, – сказала девушка. – Вы по какому вопросу?

– Мне надо переговорить с Константином Игоревичем, – сказала Катя. – По важному делу. Мы договаривались.

– Ваша фамилия? – Девушка посмотрела в еженедельник.

– Бочарова.

– Да. Вы записаны. Пожалуйста, подождите. Константин Игоревич еще не освободился. – Секретарша встала. – Я доложу о вас. Присаживайтесь. – И она исчезла за дверью, обитой светлой кожей.

Катя осмотрелась вокруг и села в мягкое кожаное кресло, предназначенное для посетителей. Приёмная показалась ей уютной и даже симпатичной. Светлая деловая мебель, красивая картина на стене на городскую тему, на подоконнике ухоженные цветы в дизайнерских горшках. Звонили телефоны, но секретарша не появлялась из кабинета своего начальника. Екатерина вздохнула и решила ждать, набравшись терпения, Дело у нее к господину Благову было очень важное.

В это время в кабинете Константин Игоревич Благов допивал четвертую чашку крепкого кофе и мрачно смотрел на стоящую перед ним секретаршу.

– Что за день сегодня? – Он поднял на девушку усталые глаза.

– Может быть, всё-таки усилим охрану, Константин Игоревич?

Благов мрачно усмехнулся:

– Куда уж больше… Звонят, угрожают гады. Но меня не так-то просто сломать. Я им не хвост собачий, а бывший военный офицер. У меня Чечня за плечами. Я им сам могу такой фейерверк устроить, что небо с овчинку покажется.

Бизнесмен Благов был человеком успешным. После демобилизации по ранению он занялся бизнесом, и дела его пошли в гору. Сейчас у него был торговый комплекс в ближайшем Подмосковье, хозяйство по выращиванию ягодных культур и достаточно крупный завод по производству шампанских вин в Краснодарском крае. И внешне он был очень ничего – широкоплечий, кареглазый, светловолосый – он притягивал женские взгляды, как нектар пчёл.

Благов был в разводе. Женился он сразу после демобилизации на симпатичной девушке Ольге, мечтая о крепкой семье и детишках. Но не получил ни того, ни другого. Благов много и упорно трудился, но жена его оказалась совсем из другого теста. Она хотела получить всё и сразу, и не могла понять, каким адским трудом достаётся благосостояние, если не воровать и не промышлять грабежами. Ночные тусовки в клубах с друзьями, отдых на зарубежных курортах – вот что занимало эту дурочку всю и без остатка. Об остальном она предпочитала не думать.

Давали знать полученные на войне ранения. Благов плохо спал, страдал бессонницей, у него были сильные мучительные головные боли, дело доходило до галлюцинаций. Но он занимался спортом, упорно лечился и пытался преодолевать все жизненные трудности.