— Ты болван! Просто вспыльчивый идиот! — рычит Николас, — Этот лунный кинжал для Кромешника!

— Что?.. — пытающийся вновь заорать, осекается Банни, — Как?.. Зачем?

— А ты сперва подумай, а после уже ори! Луноликий еще в начале, когда Безликий начал уничтожать веру, подал мне прекрасную идею и до этого момента вел свою игру, — угрюмым голосом начинает вещать Санта, — В этом мире, как бы ты не хотел это признавать, есть на данный момент только два потенциально мощных и серьезных противника, это — Безликий и Кромешник. А теперь подумай, как будет всем проще и лучше, если в последней схватке они поубивают друг друга! То, что у Бугимена уже есть оружие против Пустоты я уверен, но вот подействует ли прозрачные кинжалы на Кромешника, я не уверен. И…

— И Луноликий специально создал лунный кинжал, а ты передал его Безликому, чтобы тот в последний момент убил им Кромешника, — поняв всю сеть игры, доканчивает пораженный Кролик.

— Правильно. Лунное оружие единственное, что может по-настоящему убить Духа Страха. Потому я и хочу, чтобы главный, кто будет сражаться с Пустотой, был он.

— Да твою ж! — не выдерживает Банни и всё же что-то разбивает, — А мне сказать не мог?!

А Джек крепко зажмурившись и пытаясь совладать со своей разбушевавшейся стихией, сползает по колонне вниз.

Хранители переходят на более нейтральный тон и начинают обсуждать детали, их так много, а Джек… Джек зажимает рот рукой, чтобы не зареветь или не заорать и внимательно вслушивается, запоминая каждую деталь, каждую мелочь, а глаза медленно начинают изменять цвет на лазурно-ледяной.

Не получится спасти. Не получится предупредить, не получится ничего… Всё продумано. И Купол, чертов Купол который откроется только после убийства двух Духов и никак иначе. Нет выхода. Они всё равно доведут дело до конца. И он не сможет рассказать, не сможет предупредить.

Убьют… самого родного и любимого.

Ледяной замечает страх, неподдельный страх в белых глазах перед тем, как они начинают затухать. Прозрачное тело медленно плавится, на этот раз точно исчезая и умирая.

Джек не может сдержать рвущийся наружу всхлип. Грудь разъедает немыслимой болью, и становится действительно трудно дышать. Он уже знает, что увидит, и отстранив от себя растекающееся тело Пустоты, видит только рукоятку светящегося серебром кинжала у себя в груди. Попал Безликий точно — в сердце.

— Джек?! — немного разозлено слышится позади, Питч еще не видит Фроста, только со спины. А Джеку больно и хочется зареветь. Но скорее эта боль от того, что причинит большую боль своей смертью другому существу. По замиранию Хранителей ясно, они всё прекрасно видели — ракурс другой, и сейчас видят. А Джек хочет скрыться… не хочет еще расстраивать своего Короля. Только вот сил мало. И всё что остается — попытаться вырвать клинок из груди. Но становится еще больнее, начинает течь кровь и становится обреченно страшно.

— Да какого черта, Фрост, повернись! — злобное рычание за спиной, и это самое страшное для Джека: его насильно разворачивают к себе. Секундная заминка, золотой взгляд скользит по неприлично бледному Духу, меняется, неразличимое даже в этой тишине — «нет» от Короля.

— Прости, ладно? — едва слышно выговаривает Ледяной Дух, и из-за боли и слабости начинает падать, но всё те же сильные руки быстро подхватывают, и вот он уже на снегу, крепко придерживаемый своим Королем.

— Почему? Почему не сказал? Почему… Потерпи, хорошо? Я тебя вытащу!.. — Питч не злится, эмоции вообще нельзя определить. Слишком много всего в этом взгляде. И, к тому же, не может самый могущественный темный и хладнокровный Дух быть таким потерянным и не знающим, что делать. Напуганным.

«Ты ведь знаешь, что нет…» — смотря в родные золотые глаза, мысленно отвечает Джек, сил вовсе остается мало. В прошлый его раз было проще умирать, но такое ощущение, что Духи мучаются дольше перед своей смертью. Ну не живут же люди столько минут после точного попадания в сердце!

— Джек! — слышится действительно взволнованный окрик Северянина, но один взгляд дикого зверя, а кроме этого определения Питча сейчас никак не назвать, и Хранитель остается далеко — на том же месте.

— Тише… — с легкой улыбкой и закусывая губу, слабо успокаивает Кромешника Джек, хоть энергия жизни медленно утекает, а пальцы немеют, он приподнимает руку и мягко оглаживает острую серую скулу. — Я не хотел, чтоб так получилось, но зато мой Ужас Ночи жив.

— Глупый… — тихое рычание, перехватывая очень бережно Джека поудобнее. И плевать, что руки дрожат, а внутри разворачивается настоящий ад, — Потерпи, маленький мой, хорошо?.. Я вытащу кинжал и тебя подлатаю. Мой Снежный, только потерпи и не смей закрывать глаза… Слышишь?.. Джек? Джек!

Зимнему Духу почти не больно, возможно почти бессознательное состояние играет роль, а возможно из-за сердца, которое делает последние свои удары, и без того медленные, и потому немеет половина тела. Питч с шипением перехватывает рукоятку лунного кинжала и, как может, аккуратно вытаскивает его из тела Фроста. Да, лунный кинжал пробивает любую тьму, и даже броня не спасла парнишку. Джек тихо вскрикивает и жмется ближе к Питчу. Он хочет на него зарычать или заорать. Пусть прекратит. Бесполезно. Они оба, черт возьми, знают это! И старший Дух знает лучше него! Единственное хорошее — это купол: он проходит мелкими зарядами и рушится.

— Питч, отпусти… мне и так говорить сложно. Отпусти. Бесполезно ведь… — он не хочет говорить, тем более не хочет говорить такой бред, но это единственное, что приходит в голову. И пусть больно, страшно, невыносимо, но Джек не может закрыть глаза, хотя в сон клонит как никогда. Чертово подсознание оглушительно орет, что так не должно быть, но Ледяному плевать, он свой выбор сделал еще в замке Северянина.

— Нет! — рык загнанного зверя, и тьма расползается по всему белому полю вокруг, — Ты у меня не исчезнешь! Не отдам!

Резкая боль проходящая по телу отнимает полностью все силы, и Джек точно знает, что ему конец через минуту или меньше. Он не может сдержать болезненного стона и закусывает до крови губу, впрочем этой боли не чувствует.

— Нет! Не смей! Глупый, ты понимаешь, что я тебя теряю… — срываясь на мандраж в голосе и не понимая, как с помощью тьмы «залатать» поврежденное сердце, Кромешник с ужасом оглядывает кровь на своих пальцах и саму рану, — Джек? Джек... Мой Снежный, не смей глаза закрывать!

«А хочется… так сильно»

Позади не вовремя слышится победоносное ржание, и личный Кошмар превращается в более чудовищное существо, изменяя свою форму. Из-за снятого купола он теперь может достать Короля. Зверюга, сверкая красными глазами, изменившиеся на смесь варана и тигра, приближается вплотную, но вот один единственный взгляд ярко-голубых глаз за спину Короля, и Кошмара отшвыривает на многие метры, и последнее, что может еще сделать Джек — поставить светящиеся легким льдистым щит на Кромешника, и в случае чего, Кошмар его не достанет. Молоденький Дух уже плохо видит, но понимает, что это за Кошмар, и что за страх у Короля. Он и не предполагал такого…

«Значит, хоть немного, но я ему важен?..»

— Зачем? Зачем ты тратишь силы на… эту мелочь? На себя потрать! Какой же ты глупый. Джек, да зачем ты, черт возьми, это сделал?! — создавая на руке древнюю магию, которой пользовались еще пару тысяч лет назад, и вкладывая силу в парнишку, уверенно прикладывая руку к кровоточащей ране. Питч ближе наклоняется, невесомо целует мальчишку в висок, — Зачем? Маленький мой… я ведь не стою того, Снежный…

«Стоишь, даже не представляешь, что я сделал бы для тебя это снова… и снова...» — Джеку почти смешно, он, насколько может, крепче прижимается к своему Древнему Страху и отсчитывая непроизвольно время, прикрывает глаза, утыкаясь в черную ткань на груди Короля Кошмаров.

— Может... я хотел, чтобы тот кого я люблю, жил... — слабо, на выдохе признается Джек. Так бы ни за что не сказал, а сейчас… не страшно, что ответит. А темнота вновь завлекает и он чувствует только крепкие объятья и легкое тепло, которое тоже исчезает.