— Что? — как всегда не выдерживает Банни.

— Разрушены. Полностью разрушены. Он их каким-то путем… выжег.

— Выжег? Да ладно, Николас! Как этот юный Дух может выжечь сеть заклинаний и чар, такого уровня сложности?!

— А я почем знаю?! — взрывается Санта, он смотрит на разрушенное окно и тяжело вздыхает. — Не нужно было его запирать. У него в голове черт знает что, а ты все же настоял! Твоя, твоя идея была, Банни!

— Моя? Действительно? — сощурив пристальный взгляд, Кролик подходит ближе, воинственно прижимая уши, — Я всего-то намекнул! А ты — ты пошел с ним туда, и ты его запер, черт тебя возьми! И как теперь по твоему объяснять ему это? Он нам поверит?! Ты помнишь, что он второй по силе… Он нужен в борьбе с Безликой сволочью!

Между двумя Хранителями проходит волна золотого песка, и не сильно раскидывает их в разные стороны. Песочник переводит укоризненный взгляд то на одного, то на другого. Все немного успокаиваются.

— Прости, Сэнди. Мы погорячились. Просто, я не знаю, что сейчас мне делать... — Северянин машет рукой, словно пуская всё на самотек и, развернувшись, выходит из порушенной и обледенелой комнаты.

Он тягостно вздыхает, идет вниз и снова выходит на балкон. На часах четыре утра, а сна ни в одном глазу. И надо было ему так оплошать. Завтра… точнее уже сегодня Пасха. Всё должно быть хорошо. Но неприятное чувство колет изнутри. Николас отмахивается и вновь начинает думать, как можно образумить и найти доверительный контакт с Духом Холода.

Джек упертый, и слишком одинокий парнишка. Он может и не поверить. Особенно, учитывая его перемены настроения в последнее время. Что с ним не так, не может понять даже Луноликий, и где пропадает целыми днями и ночами Фрост, тоже остается загадкой. Конечно же, Хранитель Рождества проверял последнюю информацию. Джек действительно улетает на Тибет или Гималаи, но вот что делает помимо отдыха, пожилой Хранитель не знал.

Он качает головой, смотрит на диск уходящей Луны. Думает, анализирует, и всё желает поскорее закончить этот балаган с Безликим. Послезавтра… А точнее, если не считать нескольких часов, то уже завтра у них должна быть битва. Серьезная, последняя и желательно с победой на их стороне. Хранитель желает услышать поддержку и дальнейшие наставления Луноликого, но тот сегодня молчит, лишь одаривая мир своим серебряным светом. Значит, последние руководства будут в следующую ночь. На это очень сильно надеется Николас, и думает, что нужно поговорить с Туф, и чтоб она убедила Джека не принимать резких решений и вообще вернуться.

Санта кивает самому себе и, вроде как успокоившись, заходит обратно в залу. Сегодня по плану еще сборка оружия, кристаллов, а завтра помощь Кролику, который судя по всему уже ушел. Что не говори, а на некоторые континенты яйца должны попасть раньше утренней зари.

В темной зале, все той же проходной, где отчаянно старается подсветить красным огнем дотлевшие поленья в камине, практически ничего не видно, лишь отсвет падает из других комнат, где горят на всю кристаллы и создают дорожки света в почти черную смежную. Недостаток света никому не мешает, в приглушенном сумраке отчетливо слышны развязные всхлипы, короткие стоны и тихие, на грани слышимости, слова. Горячее дыхание и новые вскрики отдаются приглушенным эхом от черных стен, и звучат откровенно распутно.

— Пожалуйста… Хватит… Боги! Не так… не так же медленно… — протяжно-умоляюще звучит голос беловолосого парня, и он вновь хрипло стонет, прося о чем-то, шепча неслышно, почти не замечая своих невнятных слов и просьб.

Громкий вскрик полный удовольствия: изящная фигура молоденького Духа выгибается, двигаясь на бедрах Короля Кошмаров. Джек запрокидывает голову назад, и вновь поддавшись под резкое движение, пошло несдержанно стонет, вцепляясь мертвой хваткой в плечи Черного Духа. Это последнее, что он может сделать перед огненно-ослепительной вспышкой наслаждения. Вокруг на секунды всё меркнет. Только слышится почти неразличимый из-за рычания стон старшего Духа и его крепче и резче дергают ближе.

Жаркий поцелуй в губы, серые руки скользят по влажной спине, мягко поглаживая в награду, и стирая испарину с мраморной кожи. Джек довольно выдыхает в тонкие губы, и ему вновь становится слишком параллельно на всё остальное. Чувствуя, как волны от безумно яркого оргазма окатывают, проходясь по всему телу, Снежный Дух безуспешно пытается выровнять дыхание, но не получается, и он роняет голову на плечо своего Короля, загнанно дыша. Фрост сладко постанывает, его шею вновь терзают острые зубы его персонального Ужаса, но он не против. Лишь полностью расслабляется, доверительно прижимаясь к Кромешнику.

— Ты… — Джек облизывает пересохшие губы и сглатывает, чтобы голос не звучал так хрипло и слабо, — Ты озабоченный… извращенец.

Питч только тихо хмыкает, и рукой проводит по левому бедру паренька, небольно царапнув нежную кожу.

— Кто бы говорил, ненасытный Снежный мальчишка, — парирует в ответ Король, прижимаясь губами к только что оставленному укусу и зализывает его, чувствуя, как дрожит Джек, и как ему каждый раз нравится ощущать это на своей коже.

— Питч… — слабо выговаривает Фрост.

— Ммм?

— Отпусти меня…

Кромешник усмехается, резко меняет их положение и вот уже парнишка лежит под ним, немного растерявшийся, но не потерявший своей привлекательности и соблазна.

— Я тебя практически не вижу… — жалуется Фрост, — Включи свет… или камин. — не отступает от своего настроения Ледяной, и сняв ноги с талии Черного Духа мягко отодвигается, подавляя тихий всхлип.

Кромешник только вновь усмехается и приходится отстраниться полностью, покидая такое желанное и вкусное тело. Джек расслабленный, покорный, весь такой — в сладкой неге, что хочется взять его еще пару раз. Но новый, черт его, день уже начался. Король Кошмаров подавив тяжелый вздох, разворачивается к камину и щелкает пальцами: новые поленья уже вытащены из человеческого древесного склада и теперь услужливо разгораются, благодаря простейшей магии огня.

— Уже ведь утро? — сонным голосом спрашивает Джек, и ничего не остается, как вновь повернуться к этому Снежному и безумно привлекающему мальчишке.

— Да, — Питч склоняет голову и вновь осматривает Джека. Но тот больше не стесняется своей наготы, он, кажись, больше ничего не стесняется. И это старшего Духа очень сильно радует... и заводит.

Он облизывается, смотря на стройное и очень гибкое тело Фроста, конечно ловит предупреждающий взгляд серых глаз и только качает головой. С улыбкой наклоняется, целует в покусанные и припухшие губы Снежного, и материализовывает в руке черное влажное полотенце.

— Сегодня Пасха… — глядя в золотой взгляд над собой, практически обреченно выдыхает Зимний Дух.

— Знаю, — хмыкает Кромешник, целует Джека вновь и проходится влажно-теплой тканью по телу Фроста, стирая ненужные следы с идеальной кожи. Хотелось бы по-другому, хотелось бы языком, как ночью, но тогда они вновь углубятся в подробное изучение друг друга, как минимум на часов эдак пять… А столько времени у них банально нет, ведь этот несносный Дух, через десять минут, может вскочить с кровати и улететь. Всё-таки Пасха, и все меры безопасности надо предусмотреть. Несмотря на то, что произошло вчера.

— И что думаешь? — Джек слегка улыбается, поворачивает голову направо, давая доступ к шее, на которой теперь живого места нет, и чтобы всё это замаскировать, придется создать не один слой морозной магии.

— Ты всё же хочешь полететь? Я правильно понял? — Питч коротко кусает за подбородок, и уже за ненадобностью развеивает недавно созданное полотенце. Он опирается руками по обеим сторонам от Фроста, нависает сверху, удерживая свой вес и пристально смотрит в серебряный взгляд.

— Хочу. Хоть и Безликий замурован… Но, Питч, ты ведь можешь понять? — с надеждой заглядывая в родной золотой взгляд и осторожно подавшись, целует в щеку своего Ужаса Ночи Джек.

— Понять не могу. Даже не проси. Но ты можешь полететь. Только Джек… — Питч не знает, как подобрать слова, не скажет же он Фросту прямым текстом, — какими ублюдками могут быть Хранители, и что он безумно за него боится.