— В том, чтобы создать для него клетку, заперев с собственными страхами. — Кромешник усмехается и отодвинув немного от себя Джека, поднимает его голову за подбородок, заставляя смотреть в глаза, — Та тьма, которую ты видел в самом конце, и черные сталактиты, создали для него непроходимую клетку. Это посмертный саркофаг, Джек. К тому моменту, как Хранители после Пасхи будут готовы к основной битве, я его ослаблю и мы сразу же нападем. До этого момента бешеный прозрачный Дух будет закован под теми руинами наедине с самыми своими страшными страхами. И даже если выберется и наберет силу, то часть её будет тратить на свою защиту от своих новых фобий.

— Ты всё продумал, — всё волнение и возмущение сменяется ошеломлением и восхищением. Джек с неверием мотает головой, но только сейчас по-настоящему расслабляется, позволяя себе улыбнуться. — Только обещай, если вдруг, в будущем, будешь проворачивать такие ходы, говори мне. Я ведь правда… за тебя испугался.

— Я знаю, — не менее довольно произносит Питч и притягивает Джека, ненавязчиво, совсем играючи целуя, словно спрашивая разрешения. Снежный Дух вздрагивает и, прикрыв глаза, улыбается, позволяя себя целовать. Он сразу перемещает руки на шею Короля, мягко оглаживая горячую кожу и прижимаясь к нему вплотную.

— Я всё еще злюсь немного на тебя… — тихо ворчит Фрост, отстранившись и специально дразня Кромешника.

— Знаю, — довольно ухмыляется он, осторожно прикусывая нижнюю губу мальчишки, — Сознаюсь, что поступил плохо и понесу справедливое наказание, если назначишь...

Ледяной почти ласково улыбается, обнимает Черного Духа крепче, и с усмешкой объявляет приговор:

— Сегодня руками под толстовку не лезть.

— Жестокий ты, Снежный, — качает головой Питч, и из-за возведенного наказания только с силой дергает на себя мальчишку, прижимая крепко к себе. Он вовлекает его в страстный поцелуй, проникая горячим языком в прохладный рот, играючи-мягко оглаживая гладкое небо и не больно прикусывая язычок мальчишки, вызывая его тихий стон.

Джек даже без своего шоколада вкусный, сладкий и, как свойственно, морозно-мятный. Он отзывается на каждое движение, на каждую ласку, неопытно стараясь быть наравне и показать, что он вовсе не тот мальчишка, которого видят остальные. Кромешнику это нравится, нравится в его Джеке всё, и сложно ему хоть в чем-то отказать. Питч, на уровне последней серьезности, приказывает теням создать позади него любой мягкий предмет мебели, и когда за спиной появляется надежная опора, он облокачивается, вытягивает ноги и наконец затаскивает к себе на колени не сопротивляющегося мальчишку.

Джека ведет, не то от знакомого тепла и понимания, что всё закончилось благополучно, не то от близости Черного Духа, от его прикосновений и крышесносного поцелуя. Фрост обнимает крепче, пытается сделать, показать хоть что-то новое — доказать, что не боится и, вообще, кое-кто ему тут не безразличен. Он отрывается от горячих и таких настойчивых губ и с волнением смотрит в горящие золотом глаза, понимает что, чтобы сейчас не сделал, ему позволят всё, и моментально пьянеет от такой вседозволенности и доверия. Джек нетерпеливо облизывает губы, соблазнительно улыбается, и придвинувшись, легко целует Кромешника в губы. Ледяной слегка смещается, осторожно прикусывая за острый подбородок, спускается ниже, на шею, но не в отместку за прошлые разы, а потому что хочет, и касается потеплевшими от поцелуев губами серой кожи.

Волнительно, остро, дико, так горячо... Зимний Дух зажмуривается, пытаясь совладать со своими эмоциями и ощущениями, но не может продержаться более двух секунд, он слабо стонет, руками оглаживая острые плечи, старается поцарапать черную ткань и с удовольствием выгибается, когда Питч нарушает наказание и, всё же, пробирается руками под прохладную толстовку, оглаживая бока.

Фрост резко мотнув головой, чтобы полностью не утратить уплывающее самообладание, прижимается плотней, коротко целуя под челюстью, не сильно прикусывая за кадык и продолжая незамысловатые, короткие поцелуи по всему горлу, пытаясь одновременно и сдерживаться, и к чертям порвать теневую ткань, которая закрывает всё, что находится ниже ключиц.

«А ведь пять лет тому назад эта сволочь носила свои одеяния с неприлично длинным острым вырезом, и почти вся грудь открыта была!» — пробегает перед сознанием возмущенная мысль, но Фрост вновь откидывает всё кроме реальности происходящего.

В реальности интересней — жарче, свободней, несмотря на то, что его обнимают настолько крепко, что свободно вздохнуть он не может. Терпение заканчивается, и Джек с силой царапает спинку большой софы, на которую они опираются, вымораживая своей магией тьму в белый цвет.

— Сними, сними же! — требовательно просит юный Дух, вновь переключаясь на длинную шею, проводя губами по горячей бархатной коже.

— Мальчишка, ты сейчас доиграешься… — слышится над ухом родной голос, такой хриплый, низкий, из-за чего огненные мурашки пробегаются по всей спине, и Джек приятно вздрагивает.

— Чего тебе стоит? Или хочешь, чтоб льдом вымораживал? — пылко шепчет молодой Дух, умышленно обнимая крепче и оставляя влажный поцелуй ровно над бьющейся сонной артерией. — Даю пару секунд на размышления, и, к тому же, ты не сдержал обещание…

Шантаж Кромешник не любил, никогда, ну только если не он сам шантажировал, и последние слова Снежного просто выводят из себя. Только не на ярость и не на злость, а на азарт и неконтролируемое желание. Мгновение, и мальчишка ничего не понимает, а Питч теперь нависает над ним, вжимая собой в упругое покрытие той самой софы.

— Доигрался, — сверкая голодным взглядом, с плотоядной улыбкой, констатирует Король Кошмаров. Он склоняется над Джеком, задерживается на секунду возле приоткрытых губ, и наконец целует, сперва лениво, долго, оглаживая теплое тело Снежного, наслаждаясь легкой дрожью и тихими приглушенными всхлипами.

Джек легко мотнув головой, разрывает поцелуй, обнимая Короля за плечи и притягивая ближе, вновь принимаясь за облюбованную шею. Но Питч позволяет и кусать, и вылизывать, и мягко целовать, он только послушно склоняет голову, так, чтобы Джеку было удобней, стараясь сам огладить, занежить мальчишку. Джек вовсе не против, он легко выгибается под сильным телом, самозабвенно позволяет себе проявлять все чувства, что сейчас не на шутку всполошились внутри, даже не против, когда Питч ведет горячей ладонью по бедру, затем ниже, перехватывает под коленкой и закидывает его ногу себе на пояс.

Приглушенный довольный рык заставляет вздрогнуть и тихо всхлипнуть молодого Духа, и Кромешнику в принципе плевать уже на сколько они зайдут дальше. Этот Снежный Дух его распалил сильнее некуда, вот и пусть теперь сам думает, как выкручиваться, ведь по собственной воле Питч его не отпустит. Но парнишка неожиданно замирает, прекращая все действия, и коротко выдыхает. А Король Кошмаров специально приподнимается, осматривая Фроста.

— Что это? — хрипло спрашивает Джек, осторожно прикасаясь к белому, почти незаметному шраму, идущему вкось под ключицей Короля. Он настолько был увлечен их взаимными ласками, что не заметил того, что Черный Дух всё же сменил теневую ткань, и вырез теперь шел привычным острым конусом до самого солнечного сплетения.

— Последствия поражений, и порой... цена побед, — мрачно усмехается Питч, наблюдая за успокоившимся и серьезным Снежным.

Ледяной глубоко вздыхает и, не убирая пальцев со шрама, поднимает взгляд на следящего за ним Короля.

— Много раз ты проигрывал и выигрывал?.. — аккуратно спрашивает Джек, пытаясь рассмотреть хоть что-то, кроме наигранного безразличия в золотом взгляде. Кромешник усмехается, склоняется ближе, пристально смотря в серебряные глаза.

— Достаточно, раз пришлось сменить стиль одежды еще семь веков тому назад, ну, и подправить его после последней битвы, лет пять тому назад.

Джек тут же соображает и вспоминает события пятилетней давности. На душе становится противно и тошно, он дергается, чтобы отстраниться, понимая, что возможно есть на теле его Короля шрамы оставленные и им самим. Это неожиданно задевает его, больно и сильно. Но Питч понимает мысли мальчишки вмиг, и только легко тряхнув его за плечо, сильнее вжимает в теневой матрац.