Калле опустил кружку.

– Стихами? – недоверчиво переспросил он и внимательно посмотрел на приятеля.

– Да, стихами. Я же тебе сказал! – Манни прижал палец к губам в знак того, что нужно говорить тише. На них уже стала коситься девушка за одним из столиков перед закусочной, и он не хотел, чтобы она услышала их разговор. – Он твердит что-то вроде: какого лешего эта рыба не свежая? Или: это что за размазня, без неё никак нельзя? Вкус у рыбы был бы лучше без дурацких ваших штучек!

– Манни! – строго одёрнул его Калле. – Наверное, ты просто переутомился.

– Дай мне договорить! – настаивал Манни. – Да, всегда стихами! И вечно что-нибудь оскорбительное! Вроде того, что моя панировка для рыбного филе – размазня! Иногда я слышу, как в баке что-то шуршит и раздаётся громкое чавканье.

– И всегда в баке? Похоже, это крыса, – заявил Калле. – Крысам в закусочной не место, Манни, сам знаешь! Ты должен поскорее от неё избавиться!

– Где ты видел крыс, которые бросаются картофельным салатом? – прошептал Манни. – Или которые всё время читают стихи? Как только всё начинается, я тут же бегу к баку поглядеть, что там внутри, и ещё ни разу никого не нашёл! Ни разу! Хотя я уже заглядывал туда раз десять, не меньше! Кажется, в моём баке завёлся невидимка! Иначе кому ещё тут швыряться едой и пластиковыми вилками?!

– Пластиковые вилки загрязняют окружающую среду, – строго заметил Калле и отхлебнул кофе. – Невидимка! Манни, не слишком ли часто ты прикладываешься к своим бутылочкам?

Дело в том, что в закусочной Манни продаются не только бутерброды с рыбой и жареное филе минтая с картофельным салатом. В холодильнике со стеклянной дверцей также стоят ряды пива, а на прилавке – шнапс в похожих на маяк маленьких бутылочках.

– Я уже давно говорю тебе, Манни: смачивай горло пореже, иначе ты ещё и не такое увидишь!

Манни сердито забрал у Калле кофейную кружку, не предложив налить ещё. Если тот не хочет ему верить, то бесплатно больше ничего не получит.

В ближайшие дни полицейскому Калле придётся вспомнить об этом разговоре, потому что Манни будет не единственным, кто расскажет ему про невидимку. И постепенно дело начнёт казаться Калле немного жутким.

В тот же вечер у Джонатана начались неприятности и с папой.

Придя с работы, папа заглянул в гостиную, где Джонатан лежал на диване и смотрел очень увлекательный фильм.

– Как дела, сынок? – спросил он, гладя Джонатана по голове. Тут его взгляд упал на экран, и папа сразу же разозлился. – Зачем ты смотришь эту ерунду?! Неужели Хилари тебе разрешила? – Он взял пульт и выключил телевизор, хотя хорошие парни в кино уже почти победили.

– Хилари только и делает, что носится со своей распрекрасной Лилли! – заявил мальчик и встал. Если ему нельзя смотреть телевизор, то и в гостиной незачем оставаться. – Ну и плевать!

– Джонатан, что ты такое говоришь?! – опешил папа. – Прекрати сейчас же! Ты не можешь просто взять и уйти, когда я с тобой разговариваю!

Но Джонатан очень даже смог. Если папа опять хочет с ним поругаться, то Джонатан не настолько глуп, чтобы его выслушивать! Он захлопнул за собой дверь детской, лёг на пол и снова принялся играть, не обращая внимания на беспорядок.

Папа действительно оставил его в покое. Из спальни послышались голоса и даже смех. Ну конечно, со своей Хилари и их Лилли он смеётся, а с Джонатаном только ругается! Вот почему Джонатан даже не поднял глаз, когда папа заглянул в комнату.

– Хилари рассказала мне, сынок… – начал папа и застонал. – Да что же это такое! Когда ты в последний раз убирался?! А домашнее задание ты сделал?

И тут Джонатан наконец взорвался.

– Я получил пятёрку! – крикнул он. – За трудную контрольную работу по математике! Настоящую пятёрку!

Папа пожал плечами:

– Пятёрка – это хорошо, Джонатан, однако кричать на меня незачем. – Он говорил таким тоном, будто пятёрка за контрольную – это нечто само собой разумеющееся, а вовсе не повод взять своего сына-отличника на руки и хвалить изо всех сил. – Надеюсь, ты понимаешь, что и сегодняшнее домашнее задание придётся сделать, чтобы твоя следующая работа стала такой же хорошей. И убраться в комнате тоже придётся. Я приду и проверю.

И он потянул за собой дверь.

– Не-е-е-е-ет! – завопил Джонатан. – Ничего я делать не буду! – И он расплакался, несмотря на свои восемь лет, потому что жизнь ужасно несправедлива.

Бедный Джонатан никак не мог понять, почему сегодня всё идёт не так. И, конечно же, он заснул, плача, на полу и не проснулся, пока папа не открыл дверь комнаты.

– Ну что, ты уже достаточно остыл? – спросил папа. – Лилли спит, и мы хотим поужинать. Как насчёт домашнего задания? Да и в комнате не очень-то чисто!

– Тогда заведите себе машинку для уборки! – вскричал Джонатан. – Вы хотите, чтобы у вас была машинка для уборки, а не ребёнок! Кроме чистоты вас ничего не волнует!

Папа, не ответив, снова вышел из комнаты, и Джонатан подумал, что сегодня действительно самый страшный день в его жизни, а папа и Хилари – самые жестокие люди на свете. Внезапно он понял, что больше не может оставаться с ними. Наверное, они даже обрадуются, если он уйдёт! Тогда его комната всегда будет в порядке, раз уж они считают, что это так важно. Наверное, его исчезновения они даже не заметят.

Джонатан тихо проскользнул в коридор и достал из шкафа ранец. Если взрослые заметят, что школьная сумка исчезла, то решат, будто он наконец сел за домашнее задание. Но мальчик задумал кое-что другое.

Он открыл клапан, перевернул ранец вверх дном и хорошенько потряс, чтобы выпали все тетради, пенал, учебник и контейнер для еды. На полу и так уже много хлама, пусть себе валяются.

Сначала Джонатан засунул в ранец толстый шерстяной свитер, потому что зимой, конечно, будет холодно, затем принялся искать свою плюшевую собаку по имени Губка Боб, которая точно понадобится, если он решил уйти из дома навсегда и жить в полном одиночестве. В восемь лет человеку вполне позволительно иметь плюшевую собаку, если он знает её с самого раннего детства. Кроме того, разве можно оставить бедного Губку Боба наедине с глупой Хилари и вредным папой?

Свою копилку он тоже запихнул в ранец, хотя ключ от неё лежал в шкафу в гостиной. Если в пути понадобятся деньги, свинью-копилку придётся разбить. Ранец был почти собран.

Джонатан прокрался к окну. Снаружи уже стемнело, и ему стало немного жутко. Может, уйти прямо сейчас не очень удачная идея? Если ночью ребёнок с ранцем гуляет по улицам в одиночестве, то взрослые могут что-нибудь заподозрить!

Чего доброго, ещё вызовут полицию, и его спросят, куда это он собрался в такое время, а потом отправят домой на полицейской машине. Тогда папа, конечно, будет ругаться, и сбежать не получится.

Джонатан вздохнул. Утром на мальчика со школьным ранцем вообще никто не обратит внимания. На улицах будет полно детей, которые идут в школу. Лучше уйти завтра, ведь вещи уже собраны.

Джонатан достал Боба из рюкзака, положил на подушку и лёг спать, не почистив зубы. Ни папа, ни Хилари не пожелали ему спокойной ночи. Если они не пришли сами, чтобы поцеловать его на ночь, Джонатан к ним точно не сунется. У них есть Лилли, вот пусть её и целуют!

Как раз в то время, когда Джонатан запихивал вещи в школьный ранец, Калле, полицейский на Балтийском море, выслушивал очередной рассказ про невидимку.

– Послушай, что я тебе расскажу, Калле! – зашептала Сюзанна, жена столяра. Ей тоже можно говорить Калле «ты», ведь она с его женой уже двадцать лет поёт матросские песни в местном хоре «Песни и море». Калле немного удивился, что в тот вечер она заявилась прямо в полицейский участок. Обычно Сюзанна приходит в гости к его жене к ним домой.