Утро встретило нас плохой погодой и страшной для меня новостью. Император потребовал, чтобы сам Великий принимал экзамены у всех выпускников, кто подает потом документы в Академию, чтобы сразу отчислить тех, кто хочет попасть на вакантное место на халяву.

Брат с тревогой посмотрел на меня, приглаживая мои кудри. Мы были с ним близнецами, но у него кудри были в одну сторону и всегда послушно лежали на его голове. А у меня был бардак, и все это знали. Когда нас раньше не могли различить, то волосы выдавали нас. А сейчас и угадывать-то не нужно. Брат был почти как ашанец, я же – бледная копия или тень его. Но меня это устраивало. Я радовался, что ко мне никто никогда не подходит, нам хватало общения друг с другом. А вот к брату лез весь женский пол. Все парни мечтали быть похожим на него. И все удивлялись, что он не показывает успехов в искусстве меча или просто физподготовки.

– Я даже не провел тебя по тренажерам дома, а я ведь сделал там точную копию того, что здесь. Ладно, крепись и не отходи от меня ни на шаг, сейчас сюда сбегутся все курсы. Мы ведь выпускники, с нас спроса больше. Вот Император и посмотрит, кто на что горазд. Ох, ты… вот она… вот это грация…

Я удивленно проследил за его взглядом и чуть не подавился воздухом – возле ашанца стояла та самая шлюха двора. Она с улыбкой смотрела на Анику и что-то показывала ему на рукояти своего дамского кинжала. Я втянул голову в плечи, и тут на весь зал раздался голос нашего директора.

– Выпускники этой школы, прошу вас встать справа, все остальные слева. Далее прошу всех выйти на улицу, там мы проведем сегодня испытания и экзамены в один прием.

Все посмотрели на директора удивленно. Какие испытания?! Какие испытания?! Я не хочу ни в чем участвовать, я опозорюсь. Видит бог, что опозорю имя своего отца. На сердце вскипела обида, что я даже не готовился к экзаменам, думая, что мне поставят очередной трояк. Но похоже, что сейчас будет чистка. С ужасом взираю на отца, что пришел смотреть на экзамен, и вижу его напряженный взгляд, обращенный на меня, и жалостливо улыбаюсь ему в ответ. Он кивает, чуть побледнев. Прячу от него взгляд в пол и слышу, как чеканит шаг Анику, проходя мимо вдоль всей шеренги и, иногда останавливаясь, разглядывает того или другого выпускника. После этого экзамена начнется череда других экзаменов, и там уже будет легче готовиться. Брат наконец-то даст мне время подготовиться и не будет тащить на всякие вечеринки, где много красивых девушек. Он уже имел небольшой опыт близости с одной девушкой и сейчас очень гордился этим.

– Имя? – резко и громко спросили рядом кого-то. Я поднял взгляд и натолкнулся на зелень глаз Анику, он смотрел на меня как-то удивленно и в тоже время напряженно. Мое горло издало сип, и за меня ответил брат, что держал меня за руку, скрывая это от всех.

– Шахтанар Кандиг, выпускник школы…

Его перебил голос Анику, грозно и презрительно:

– А что, он сам не может ответить?!

Я посмотрел на Великого и, поклонившись, едва нашел в себе силы ответить:

– Прошу прощения, Великий. Я восхищен вами и являюсь вашим преданным фанатом, и мой брат, зная это, лишь помог мне обрести дар речи.

Тот, смягчившись лицом, кивнул и вновь сказал надменно:

– Ты не пройдешь экзамена, я не вижу в тебе даже задатков к тому, какое испытание я сейчас готовлю. Ты можешь пострадать, и это будет на моей совести. Калечить я не собираюсь ни тебя, ни кого-то другого. Так что выйти из строя и встать на левую сторону. Тебе не быть выпускником этой школы, – он посмотрел на меня гневно, потом как-то странно глянув на ашанца, что стоял сзади него. Я сделал неимоверное усилие, чтобы сдержать слезы, но они предательски выступили, и брат, сжав мою руку, отпустил меня. Я перешел на левую сторону под предательский шепоток всего огромного зала. Стыд заливал все мое лицо, вперемешку со слезами отчаяния и горечи. Как я сейчас посмотрю в глаза своему отцу, что вкладывал огромные деньги в эту школу, пытаясь дать мне профессию с хорошим будущим. Многие выпускники, не найдя свое призвание, часто уходили в более мелкие работы, куда их брали с удовольствием, видя подпись Императора на дипломах. Но в этом году Император себя превзошел. Это был удар в спину. Я шел сквозь всю толпу, низко опустив голову, чтобы не видеть жалостливых и ехидных взглядов родителей и более младших учеников этой школы. Меня трогали за плечо и тихо звали назад некоторые, проникнувшись моим положением. А мне уже было плевать на все.

Я вышел из школы раздетым и сел в нашу родовую карету в мантии ученика. Наш кучер, всё сразу поняв, тотчас тронул вожжи, и мы помчались к нашему замку. Путь туда был недолгим, и вскоре я, кинувшись на третий этаж в свою комнату, так и упал прямо на кровать в одежде, захлебываясь слезами и уткнувшись в подушку. Уснул я, наверное, после того, как силы покинули меня, и проснулся от тихого толчка по плечу.

– Шах, ты что?! Шах, ну почему ты ушел из школы?

Я посмотрел красными опухшими глазами на отца и спросил осипшим голосом

– Они закончились?

Тот кивнул и сел рядом, обнимая за плечи.

– Твой брат показал самые достойные результаты на этом экзамене, и ваш учитель был просто в недоумении. Он был просто в шоке. Я горжусь им. Но также я и горжусь тобой. Ты силен в цифрах, в этой школе нет упора на это. Поэтому я предлагаю тебе Ранинскую школу с образовательным уклоном на математическом уровне.

Я вскинул взгляд:

– Пап, я не маг. А там только маги и целители. Мне претит сама мысль о том, что я буду водить руками и лечить, или наоборот, убивать людей. Это не мое, понимаешь?

Он кивнул.

– Но там ведь есть и другая специальность – защитник. Становление щитов требует как раз математических умений выстроить из энергии твоего напарника щит, который бы никто не сумел пробить. Есть в Рании и другая школа. Конечно, ниже по уровню, но там обучают ведению хозяйства будущих управляющих. Тоже очень пригодная профессия. Там тоже надо знать много цифр и уметь предсказать много факторов ведения хозяйства, чтобы не обанкротиться.

Я с надеждой посмотрел на отца.

– Но как? Ведь раньше его не было?

Тот кивнул

– В этом году открывают эти курсы.

Я снова сник. Курсы, всего лишь курсы. Это год учебы. Никто меня просто не пустит на курсы. Надо где-то учиться, чтобы ходить на эти курсы. Это будет очень хлопотно, да и обучение моего брата в Академии потребует еще больших вложений, чем у меня. Отцу будет очень тяжело оплачивать все это удовольствие.

– Нет, отец, я пока поживу в замке, выполняя работу обычного работника в поле. У меня есть время до осени. Три месяца не сделают сейчас погоды.

Он, с укором посмотрев на меня, тихо спросил:

– А что сделает погоду? Вы по глупости решили с братом учиться вместе. Я говорил, и не раз, что эта школа только испортит тебя. Ты стал очень замкнутым и необщительным, а раньше ты был словно солнышко в этом замке. Нет, ты по-прежнему вежлив со слугами и обслуживаешь себя сам, а не как твой брат. Но Шах!!! Я хочу, чтобы ты потом взял мое дело. И я приложу все усилия, чтобы у нас был этот замок, и он не умер под гнетом налогов Императора. Ты ведь знаешь, каково нам сейчас выбираться из этой ямы. Я только чудом избегаю не брать кредитов.

Он закашлялся, и я кинулся к столу за стаканом с водой. Отец прокашлялся и, вытирая рот платком, вновь сказал придушенно:

– Мои дни, как ни крути, подходят к концу. Лекари и целители не знают, что у меня. Я медленно, но верно умираю, сынок. Эти люди, что работали на нас очень много лет со времен наших дедов, достойны того, чтобы и дальше жить хорошо, а не волноваться о том, что они скоро будут влачить жалкое существование. И у нас, не забывай, скоро будет пополнение. Алана вот-вот родит. Она не ведет светский образ жизни и не покупает красивые платья, хотя я и покупаю ей хотя бы на выход. Она очень экономна. Я уважаю ее как женщину и восхищен ее преданностью нашему роду. Любовь, что между нами, сынок, вспыхнула, словно ждала своего часа. Я продолжаю любить вашу мать, для меня она всегда будет на первом месте, потому что она родила вас мне. И не уважаю, потому что она выбрала свой путь к тому, чтобы считать себя любимой, уйдя к другому. Но ты пойми, мы вместе, и никто нас не разлучит. Мама вас по-прежнему любит, но по-своему. Я люблю также по-своему, и у меня другие понятия о любви, нежели чем у нее. Я считаю, что надо заботиться о том, кого ты любишь. И лишь на моей совести – достаток в семье должен быть всегда.